Почтамт - Буковски Чарльз
– Н-да, чувак.
– Те точки, где хозяева – черные, плакаты вывешивают: БРАТЬЯ ПО КРОВИ. Там, где владельцы белые, – тоже. Но народ не одурачишь. Они знают, что беломазым принадлежит…
– М-да, браток.
Тут лифт остановился на четвертом этаже, и мы вышли все вместе. Я чувствовал, что в этот момент мне лучше всего воздержаться от комментариев.
Прошло совсем немного времени, по интеркому зазвучал голос городского почтмейстера:
– Внимание! Юго-восточный район перекрыт баррикадами. Пропускать будут только тех, у кого соответствующее удостоверение личности. С 7 часов вечера вводится комендантский час. После 7 часов вечера проход запрещен всем. Баррикада простирается от улицы Индианы до улицы Гувера и от Бульвара Вашингтон до 135-й Плазы. Все проживающие в этом районе на сегодня освобождаются от работы.
Я встал и потянулся за своей рабочей карточкой.
– Эй! Ты куда собрался? – окликнул меня надзиратель.
– Вы слышали объявление?
– Да, но ты не…
Я сунул левую руку в карман.
– Что я НЕ? Что я НЕ?
Он посмотрел на меня.
– Что ты в этом понимаешь, БЕЛОМАЗЫЙ? – спросил я.
Я взял свою рабочую карточку, подошел и пробил ее на выход.
16
Беспорядки закончились, ребенок успокоился, а я нашел способ избегать Джэнко. Но припадки дурноты упорствовали. Врач выписал мне рецепт на бело-зеленые капсулы либриума, и они немножко помогали.
Однажды вечером я поднялся попить. Затем вернулся, проработал еще полчаса, затем ушел на обычный 10-минутный перерыв.
Стоило мне снова усесться, как подскочил надзиратель Чемберс, светлый мулат:
– Чинаски! Ты, наконец, спалился! Тебя не было 40 минут!
Как-то ночью Чемберс брякнулся на пол в припадке, с пеной изо рта и конвульсиями. Его унесли на носилках. На следующий вечер он вернулся, при галстуке, в новой рубашке, как ни в чем не бывало. Теперь он разыгрывал со мной старый гамбит питьевого фонтанчика.
– Слушай, Чемберс, попробуй быть разумным. Я отошел воды глотнуть, сел снова, проработал 30 минут, потом ушел на перерыв. Меня не было 10 минут.
– Ты спалился, Чинаски! Тебя не было 40 минут! У меня есть семь свидетелей!
– Семь свидетелей?
– ДА, семь!
– Говорю тебе, 10 минут.
– Нет, мы тебя засекли, Чинаски! На этот раз ты нам попался!
И тут я неожиданно устал. Мне больше не хотелось на него смотреть:
– Тогда ладно. Меня не было 40 минут. Будь по твоему. Пиши.
Чемберс убежал.
Я распихал несколько писем, затем подошел общий нарядчик. Худой белый мужик с клочьями седых волос, свисавшими на уши. Я взглянул на него, отвернулся и разложил еще несколько писем.
– Мистер Чинаски, я уверен, что вы понимаете правила и распорядки почтамта.
Каждому клерку полагается два 10-минутных перерыва – один до обеда, один после.
Привилегия перерыва дается администрацией: 10 минут. Десять минут – это…
– ЧЕРТ БЫ ВАС ПОБРАЛ! – Я швырнул письма на пол. – Я тут сознался в 40-минутной отлучке только для того, чтоб вас порадовать, чтоб вы слезли с моей задницы. А вы все прете и прете! Я беру свои слова обратно! Меня не было только 10 минут! Я хочу видеть ваших свидетелей! Тащите их сюда!
Два дня спустя я был на бегах. Поднял голову и вижу все эти зубы, эту широченную улыбку, глаза сияют, само дружелюбие. Что же это там такое – зубастое? Я вгляделся пристальнее. Чемберс – лыбится на меня, стоя в очереди за кофе. У меня в руке было пиво. Я подошел к мусорной урне и, глядя на него, сплюнул. И отошел. Чемберс никогда больше меня не доставал.
17
Малышка начала ползать, открывать мир. Марина спала по ночам в одной постели с нами. Марина, Фэй, кошка и я. Кошка тоже спала на кровати. Смотри-ка, думал я, от меня зависят три рта. Как странно. Я сидел рядом и смотрел, как они спят.
После того, как две ночи подряд я возвращался домой по утрам, рано-рано, я застал Фэй сидящей в постели – она читала секции объявлений.
– Все эти комнаты – чертовски дорогие, – сказала она.
– Конечно, – ответил я.
Следующий вопрос, который я задал, пока она читала газету:
– Ты съезжаешь?
– Да.
– Хорошо. Завтра помогу тебе найти квартиру. Повожу тебя по округе.
Я согласился платить ей каждый месяц некую сумму. Она сказала:
– Ладно.
Фэй досталась девочка. Мне – кошка.
Мы нашли для нее место в восьми или 10 кварталах от меня. Я помог ей въехать, попрощался с девочкой и поехал обратно.
Я ездил повидаться с Мариной два, три или четыре раза в неделю. Я знал: ровно столько, сколько я смогу видеть девочку, со мной все будет в порядке.
Фэй по-прежнему носила черное в знак протеста против войны. Она посещала местные демонстрации за мир, забастовки любви, ходила на поэтические чтения, в мастерские, на митинги коммунистической партии и сидела в кофейне для хиппи.
Ребенка она брала с собой. Если она никуда не ходила, то просто сидела в кресле, курила одну сигарету за другой и читала. На своей черной блузке она носила значки протеста. Но когда я приезжал повидаться, она обычно куда-то отваливала с девочкой.
Однажды, правда, я застал их дома. Фэй ела подсолнечные семечки с йогуртом.
Хлеб она тоже себе пекла сама, но он не очень хорошо поднимался.
– Я познакомилась с Энди, он водитель грузовика, – сообщила она мне. – Еще он пишет маслом. Это одна из его картин, – и Фэй показала на стену.
Я играл с девочкой. Бросил взгляд на картину. Ничего не сказал.
– У него большой хуй, – продолжала Фэй. – Как-то вечером он заехал и спросил у меня: Как тебе понравится ебаться с большим хуем? – и я ответила ему: Я бы предпочла ебаться с любовью!
– Судя по словам, он – человек светский, – сказал я.
Я еще немного поиграл с девочкой, потом уехал. Мне светил плановый экзамен.
Вскоре после этого я получил от Фэй письмо. Она и ребенок теперь жили в коммуне хиппи в Нью-Мексико. Славно местечко, писала она. Марина хоть сможет тут дышать. Она вложила в письмо маленький рисунок, который девочка нарисовала для меня.
ПЯТЬ
1
ДЕПАРТАМЕНТ ПОЧТ
КАСАТЕЛЬНО:
Письмо Предупреждения
КОМУ: Мистеру Генри Чинаски Настоящим департаментом была получена информация, указывающая на то, что Вы были задержаны Департаментом Полиции Лос-Анжелеса 12 марта 1969 года по обвинению в пьянстве.
В связи с вышеизложенным, Ваше внимание обращается на Секцию 744.12 Почтовой Инструкции, гласящую:
Почтовые работники служат общим интересам публики, и их поведение во многих случаях должно подвергаться большим ограничениям и соответствовать более высоким стандартам, нежели поведение некоторых других частных служащих. От работников почты требуется вести себя как в рабочее, так и во внеслужебное время таким образом, который благоприятно бы отражал работу Почтовой Службы. Хотя в политику Департамента Почт не входит вмешиваться в частную жизнь своих служащих, вышеуказанная политика требует, чтобы почтовый персонал был честен, надежен, заслуживал доверия, обладал хорошим характером и репутацией.
Несмотря на то, что Ваш арест был произведен по сравнительно незначительному обвинению, он составляет свидетельство о Вашей неспособности вести себя как подобает и таким образом, который бы благоприятно отражал работу Почтовой Службы. Настоящим Вы предупреждаетесь, что повторение подобного правонарушения или иное столкновение с полицейскими властями не оставит данному департаменту иного выхода, кроме рассмотрения применения к Вам мер дисциплинарного воздействия.
Можете предоставить письменное объяснение по поводу случившегося, если того пожелаете.
2
ДЕПАРТАМЕНТ ПОЧТ
КАСАТЕЛЬНО:
Уведомление о Предлагаемых Встречных Мерах Воздействия
КОМУ: Мистеру Генри Чинаски Настоящее служит предварительным уведомлением о том, что в отношении Вас предполагается применить меру отстранения от работы сроком на три (3) дня без сохранения заработной платы или иную соответствующую меру дисциплинарного воздействия. Предполагаемые меры предпринимаются с целью повышения эффективности службы и будут предприняты не позднее 35 календарных дней с момента получения Вами настоящего письма.
