Дворец сновидений - Кадарэ Исмаиль
Со всех сторон до него доносился шум, служащие вставали из-за столов и направлялись к выходу. Через некоторое время, когда вновь воцарилась тишина, в зале остались только те, кто решил поработать сверхурочно. Марк-Алем ощущал, как пустота, образовавшаяся после ухода сотрудников, проникает прямо ему в душу. Каждый раз, когда он оставался сверхурочно, у него появлялось это ощущение пустоты, но ничего с этим нельзя было поделать. Всем сотрудникам рекомендовалось время от времени добровольно работать сверхурочно. Ну что же, пусть и сегодня будет как будет. Подавив чрезмерно долгий вдох, который на самом деле был вздохом печали, он принялся читать первую страницу. Хм, удивился он после первой же строчки. Где-то ему уже попадался этот сон? Пустырь с мусором возле моста и какой-то музыкальный инструмент… Марк-Алем чуть не вскрикнул от изумления. Впервые он столкнулся со сном, которой прошел через его руки в Селекции. Он обрадовался, словно встретил знакомого, посмотрел по сторонам, чтобы поделиться с кем-нибудь таким удивительным совпадением, но людей в зале было слишком мало, и ближайший сидел в добрых десяти шагах от него.
Все еще испытывая оживление от небольшого происшествия, он принялся читать описание сновидения, вначале слегка рассеянно, потом со все большим вниманием. Он не мог пока извлечь никакого смысла из него, однако это его не беспокоило. Многие сновидения на первый взгляд казались не имеющими смысла, напоминали закрытые ворота, но достаточно было найти небольшую трещинку, и сновидение неожиданно поддавалось. Вот и у этого он тоже зацепится за какую-нибудь щепочку. И сразу после этого, благодаря накопленному опыту, вскроет его и выпотрошит до самого дна. Ему доводилось слышать, что именно так, с жарким пылом, словно рассказывая об овладении девственницей, мастера делились историями сложных сновидений, которые вначале не поддавались, безжалостно мучили их до тех пор, пока внезапно, когда никто уже и не ждал, уступали и признавали свое поражение.
Марк-Алем принялся читать чуть ли не вслух. Пустырь с мусором, древний мост, неизвестный музыкальный инструмент и разъяренный бык. Символика сновидения была богатой, только вот связать между собой все эти символы никак не удавалось. А ведь в сновидении связь между символами обычно имела большее значение, чем сами символы. Он попробовал соединить их попарно: мост и быка, музыкальный инструмент с помойкой, затем мост и музыкальный инструмент, помойку с быком, снова быка с музыкальным инструментом.
Похоже, какой-то смысл могло иметь последнее противопоставление: бык — музыкальный инструмент и мост, хотя логики в этом не было; бык (примитивная необузданная сила), возбужденный музыкой (хитрость, тайна, скрытая пропаганда), хочет разрушить старый мост. Если бы вместо моста фигурировала колонна или крепостная стена, или другой символ государства, в сновидении можно было бы отыскать смысл, но мост не олицетворял ничего подобного. Обычно он символизировал оказываемые людям благодеяния в самом широком смысле, также как родники, дороги… Погоди-ка, пробормотал про себя Марк-Алем, и у него перехватило дыхание. Мост был связан с их фамилией… Уж не беда ли какая-нибудь…
Он перечитал еще раз текст и вздохнул с облегчением: бык вовсе не нападал на этот мост. Крутился на помойке и ничего больше.
Безумное какое-то сновидение, решил он. Радость от обнаружения этого сна в текущем деле сменилась чувством презрительной неприязни. Теперь он припомнил, что и тогда, когда он прочел его в Селекции, сон показался ему бессмысленным. И почему было сразу не отправить его в корзину! Марк-Алем занес было перо над листком, чтобы наложить резолюцию: «толкованию не подлежит», но рука его замерла в воздухе. Оставить пока, чтобы завтра взглянуть еще разок? Посоветоваться с уполномоченным? На самом деле обращение за советом допускалось, хотя могли посмотреть и неодобрительно, если этим злоупотреблять. Марк-Алем занервничал. Хорошо бы закрыть это дело сегодня, он и так уже слишком долго его рассматривал…
Он взялся за другое сновидение, последнее, быстренько его растолковал и вернулся к отложенному. Его вновь охватили сомнения, и тут в зал вошел начальник Интерпретации. Он о чем-то пошептался с уполномоченным, потом оглядел помещение, словно пересчитывая оставшихся, и снова что-то сказал уполномоченному.
— Ты и ты, — раздался голос уполномоченного, когда начальник вышел. Марк-Алем посмотрел в его сторону, — и вы двое там. И ты, Марк-Алем, вам всем сегодня нужно поработать сверхурочно. Начальник только что сообщил мне о срочном деле, толкование которого нужно закончить сегодня вечером.
Никто не проронил ни слова.
— Пока не принесли дело, сходите в буфет, перехватите что-нибудь на скорую руку, — продолжал контролер. — Возможно, придется задержаться надолго.
Один за другим они вышли из зала. Кое-где слышны были звуки захлопываемых дверей и поворачиваемых ключей. Уходили последние задержавшиеся.
Буфет казался мрачным в столь поздний вечерний час. Немногочисленные буфетчики с изможденными лицами, отодвинутые к стене столы, чтобы освободить место для уборки, — все это навевало тоску. Марк-Алем заказал чашку салепа с маленькой булочкой и нашел местечко в самом дальнем углу. Ему не хотелось, чтобы кто-то нарушил его одиночество. Он медленно выпил салеп, с трудом проглотив булочку, затем, еле поднимая ноги и не глядя по сторонам, вышел.
Какое-то время он словно в обмороке шел по бесконечной галерее первого этажа. Еще не стемнело, но начинало смеркаться. Из большого узкого окна в конце коридора падали последние лучи угасающего дневного света. Спешить было незачем, и вполне можно было пройтись, чтобы не запирать себя раньше времени в тошнотворном рабочем зале. Изредка до него доносился скрип припозднившейся закрываемой двери. Галерея была совершенно безлюдной, и он почувствовал своего рода удовлетворение, что мог идти в полном одиночестве сквозь пустое пространство, в конце которого узкая бойница окна испускала тусклый сам по себе, даже если бы стекла и не были покрыты слоем пыли, свет.
Марк-Алем дошел до поворота, где, подняв голову, взглянул вверх, словно в бездонную пропасть, и собирался уже возвращаться, когда ему почудилось, что он услышал какой-то шум посреди этого безмолвия. Он замер и прислушался. Похоже на звук приближающихся шагов. Наверное, это были сотрудники, ответственные за входные ворота, и он собрался уже было идти дальше, но что-то удержало его на месте. Теперь шум приближался, он доносился из бокового прохода, пересекавшегося с главной галереей. Марк-Алем замер у стены и ждал, что же произойдет. О господи, вырвалось у него, когда на перекрестке показалась толпа людей, несущих на плечах черный гроб. Они не заметили его и тут же скрылись за поворотом. Провинциальный сновидец, пробормотал он про себя, в то время как звуки шагов растаяли вдали. Марк-Алем огляделся. Это как раз рядом с тем местом, где он тогда увидел часового перед комнатами изолятора. О боже, наверняка это был он.
Грызущая душу тоска становилась все сильнее и охватила все его существо, пока он брел по ступенькам лестницы. Раньше ему доводилось вспоминать иногда о бедолаге сновидце, но даже и в голову не могло прийти, что тому уготована такая судьба. Он даже несколько раз пытался высмотреть в буфете, не встретится ли ему снова тот самый писарь, чтобы спросить у него, как идут дела у того несчастного, отпустили его наконец или все еще держат там. Однако бедняга так и не смог, кажется, полностью забыть свое сновидение. Или, возможно, с самого начала предполагалось, что все получившие приглашение в Табир-Сарай заканчивали именно так. Чудовище, пробормотал он, сам удивленный охватившим его гневом. Мало тебе всего прочего, ты еще и людей пожираешь.
На столе он увидел новую папку, которую уполномоченный, похоже, положил во время его отсутствия. Он перелистал ее почти с ненавистью и увидел, что там не больше пяти-шести страниц. Все их нужно было обработать этим вечером. В зале зажглись лампы. Стало еще холоднее, поскольку с самого обеда никто уже не подбрасывал уголь в печки. Марк-Алем взялся за первое сновидение и, не успев начать чтение, увидел, что текст доходил до конца страницы и даже, что случалось крайне редко, продолжался на следующей. Он перевернул страницу, чтобы посмотреть, насколько же длинным оказалось изложение этого сновидения, и обнаружил, что оно не заканчивалось и на второй странице, и даже на третьей, к его несказанному изумлению, оказалось, что все шесть страниц в папке содержали описание одного-единственного сновидения. Еще никогда ему не доводилось сталкиваться с таким длинным описанием. Это наверняка какой-то очень странный сон, подумал он и стал проглядывать его одним глазом, даже не посмотрев служебные отметки об имени сновидца и месте, откуда сновидение было доставлено. Сегодня вечером ему, похоже, придется разбираться с этим бесконечным бредом из чьей-то кошмарной ночи.
