Сиротка. Слезы счастья - Дюпюи Мари-Бернадетт
– Мы с твоей матерью переживаем очень сильно. Мы просто пытаемся казаться невозмутимыми, чтобы не пугать детей. Этих двоих малышей мы считаем почти что своими внуками. Если Людвиг согласится, мы с удовольствием приютим их здесь, у себя.
Эрмин с выражением бессилия покачала головой. Ее, впрочем, растрогала доброта родителей.
– Это очень любезно с вашей стороны, но Людвиг сказал мне, что собирается увезти их в Германию, к себе домой. Он еще молод, а потому очень быстро снова женится после того, как закончится траур. У нас нет никакого права пытаться удерживать его здесь, среди нас.
– Вообще-то семья Одины прятала, кормила и оберегала его и Шарлотту в течение довольно долгого времени. А вы с Тошаном приютили их в Большом раю, и они прожили там несколько месяцев. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что Людвиг ведет себя как неблагодарный человек.
– Мы, возможно, чего-то не знаем и поэтому не можем правильно понять его решение, – сказала Эрмин. – Я устала, папа. Пойдем оба спать.
Они пошли вверх по лестнице, и вслед за ними по ней стал взбираться фокстерьер. В отсутствие Луи и Тошана Эрмин держала этого песика у себя в комнате, где он спал на плоской подушечке, положенной на полу возле прикроватного столика.
Киона, лежа в постели, услышала, как по коридору прошла ее сводная сестра. Кионе захотелось было зайти к ней в комнату и поболтать о том о сем, но она решила этого не делать. «Зачем снова вспоминать об ошибках Шарлотты? – мысленно спросила сама себя Киона. – Сколько еще секретов нам придется спрятать в наших сердцах? Жестокость семьи Шарденов, граничащая с фанатизмом и стоившая жизни Алиетте, неверность различных людей, безумный поступок Лоранс, которая вполне могла утонуть… Кстати, а ведь завтра вернется Луи, хотя, кроме меня, об этом никто даже не подозревает. Он чувствует себя в Большом раю ненужным, и это меня не удивляет: он не очень-то ловок в ручном труде и, кроме того, отличается большой рассеянностью. Бедный Луи! Он подавляет в себе чувство любви, которое испытывает ко мне еще с детства. Он подавляет его, потому что думает, что мы с ним кровные родственники. Он слепо прощает мне все. Когда он узнал, что я отдала его новый велосипед Делсену, он в шутку хвастливо заявил, что Лора купит ему перед началом учебного года еще один велосипед. Впрочем, так оно и случилось. Если бы он знал то, что известно мне, это стало бы катастрофой».
Ей вспомнилось одно давнишнее видение, которое было у нее еще в детстве: Лора и Ханс Цале обнимаются на кровати в гостиничном номере. «Эта сцена предстала перед моим мысленным взором, когда мне было восемь лет. Тогда шла война, и Лоре пришлось приютить меня у себя в Валь-Жальбере. Однако событие, с которым было связано это видение, произошло, по-видимому, в 1933 году, когда я еще даже не родилась. Я очень хорошо помню, при каких обстоятельствах у меня было это видение. Мы сидели за столом, и Лора ворчала на Луи. Там находилась и Андреа, которую наняли для того, чтобы она обучала нас на дому. И тут вдруг я увидела мысленным взором эту странную сцену и поняла, в чем ее смысл и чего боится Лора. Впоследствии чем больше времени я проводила рядом с Луи, тем отчетливее я чувствовала, что мы с ним не являемся кровными родственниками».
Осторожный стук в дверь отвлек Киону от ее размышлений.
– Киона, ты еще не спишь? – послышался тихий голос Эрмин.
– Нет, не сплю. Заходи.
Эрмин проскользнула в комнату и села на край кровати.
– Сестренка, я очень огорчена, но не могу поговорить ни с кем, кроме тебя. Папа только что довольно резко высказался в адрес Людвига. Я едва не рассказала ему, что Шарлотта изменила Людвигу в Германии. Но, согласись, было бы нехорошо, если бы я стала чернить ее память перед теми, кого она любила. Они ведь были ее приемными родителями, пусть даже и не удочеряли ее официально. Все эти тайны вообще-то действуют на меня удручающе. От одних только мыслей о моей Лолотте я прихожу в жуткое уныние.
– Ты знаешь, мне, как ни странно, тоже приходили в голову такие мысли. Все эти тайны в конце концов начнут давить на нас тяжким грузом, если мы будем и дальше их накапливать. Я пытаюсь шутить, но вообще-то я испытываю такие же удручающие чувства, как и ты.
Киона взяла в руки ладонь своей сводной сестры и сжала ее.
– Ты правильно сделала, что пришла со мной поговорить. Ты, наверное, скучаешь по Тошану. И по близняшкам тоже. Когда ты снова отправишься в Большой рай, я передам с тобой письма. Выполнишь роль почтальона.
– С удовольствием, моя дорогая. Знаешь, если ты пойдешь к Эстер, мне хотелось бы пойти вместе с тобой. Папа очень о тебе беспокоится. Как, по-твоему, в этот дом наведываются призраки?
– Мин, ни для кого не секрет, что я прочла все, что только смогла найти, про паранормальные и сверхъестественные явления. Я ознакомилась с многочисленными свидетельствами людей, которые сталкивались с явлениями такого рода, необъяснимыми с научной точки зрения. Ощущение прикосновения к плечу – явление довольно частое. Если вдуматься, это не угроза, а скорее проявление дружеского отношения.
– Замолчи, а то меня от твоих слов в дрожь бросает. Пожалуйста, расскажи мне о каком-нибудь призраке, которого ты и в самом деле видела. Не во сне и не во время твоих попыток заглянуть в прошлое…
Киона поднялась с кровати и зажгла прикроватную лампу, которая осветила своим неярким розоватым светом стены, оклеенные обоями цвета слоновой кости, кружевные занавески, акварели Лоранс, вставленные в рамки и прикрепленные к стене возле письменного стола…
– Твоя просьба, по-моему, вполне уместна. Если покопаться в памяти, то становится ясно, что мне являлись лишь очень немногие из наших усопших родственников. Первым из них мне явился Симон Маруа. Это произошло в комнате для занятий, которую оборудовала Лора. Он никогда раньше не казался мне таким красивым. Вокруг него был яркий свет, и он улыбался мне удивительной улыбкой. Он не сказал мне ни слова, но я почувствовала, что он наконец-то чувствует себя свободным, счастливым и умиротворенным. Мне жаль, но у меня не получается вспомнить про него что-то более конкретное. Я видела так много всякой всячины, так много расплывчатых обликов! Вообще-то все то, что я видела по части усопших, походило на какие-то послания. Про Бетти, мать Симона, могу сказать, как я почувствовала, что она усиленно наблюдает за своей дочерью Мари, поскольку не смогла уберечь сыновей от их трагической участи. Она, должно быть, уже спокойна: Мари устроилась работать учительницей в Дебьене и вышла замуж за симпатичного молодого человека. Этим летом я также видела одну очаровательную женщину – ангела-хранителя Бадетты. Это ее тетя Габи. Она находилась рядом с ней на вечеринке, которую Лора организовала в честь моего возвращения, хотя я этого и не заслуживала.
– А Тала никогда не пыталась появиться перед тобой, да?
– Да, почти не появлялась, и я от этого очень страдала! Однако теперь я понимаю, почему она так поступала. Она, видимо, знала, что если появится передо мной, то это совсем не ослабит мою тоску по ней, а, наоборот, может ослабить меня. Впрочем, она меня никогда и не покидала. Я видела ее раза два или три в состоянии сонливости и недомогания, в которое я обычно впадаю перед тем, как со мной произойдет что-то сверхъестественное. Я получила подтверждение, что она присматривает за нами всеми тремя.
– Это произошло после рождения Томаса, когда у Шарлотты было кровотечение?
– Да, тогда, а еще совсем недавно. Она появилась в виде волка – величественного зверя, смотревшего на меня гордым и самоуверенным взглядом. Мне показалось, что этот волк бежал рядом со мной, когда я спасалась бегством возле озера Онтарио. Но вообще-то я этого толком не знаю, все как-то перепуталось. Ты можешь успокоить папу: после этого бурного лета я надеюсь обрести покой. Эрмин, скажу тебе откровенно, для меня стало большим облегчением то, что я нашла одну-единственную дорогу, по которой мне следует идти. Я должна посвятить себя детям монтанье.
