Слова, которые мы не сказали - Спилман Лори Нелсон

– Приняли? Так вы могли бы поехать вместе!

– Его родители были счастливы. Сын будет учиться в той стране, откуда их корни. Мне с большим трудом удавалось скрыть удивление и… разочарование. Пэдди был на седьмом небе и не сомневался, что и я скоро получу положительный ответ. Конечно, я не могла признаться, что так мало верила в его успех, что сама лишила себя шанса. Подождав пару дней, я сообщила ему, что мою просьбу отклонили. Пэдди очень переживал, клялся, что не поедет один.

– Получается, что вы оба проиграли.

– Нет. Я уговорила его, сказала, что глупо упускать такую возможность, обещала ждать его возвращения в сентябре. Я сама настояла, чтобы он поехал.

– И он уехал?

– Да. В июне. Больше я его не видела. Двадцать пять лет он жил в Дублине. Стал архитектором. Женился на ирландской девахе, у них три сына.

– И сегодня он прислал извинения за то, что бросил тебя?

– Как и я, Пэдди понимал, что его очерк вряд ли понравится, кроме того, ему действительно не хотелось со мной расставаться. Но ему нужна была помощь, сам бы он не справился. Поэтому он взял одно из тех сочинений, что я выбросила в корзину, и переписал. Видимо, это было прекрасное сочинение на тему важности семейных ценностей и возвращения к истокам. Я не помню, что писала такое. И теперь он решил мне во всем признаться. Представляешь? Он столько лет хранил эту тайну.

– Что ты ему ответила?

– Разумеется, простила. Я и много лет назад его простила бы, если бы он извинился.

– Разумеется. – Я невольно задумываюсь, что было бы, если бы Патрик дорожил любовью Дороти. – Удивительная история.

– Эти камни, Анна, вызвали больший ажиотаж, чем появление нового мужчины в нашей обители, – смеется Дороти. – В нашем возрасте камни дают возможность очиститься, так сказать, пока не опустился занавес после финального акта. Великолепный подарок от этой милой мисс Ноулс. Несколько человек собрались отправиться на встречу с Фионой в «Октавия-букз» двадцать четвертого числа. Мэрилин тоже поедет. Может, и ты составишь нам компанию?

– Возможно, – говорю я, – но пока не могу сказать точно. По-моему, камни не могут снять с человека вину за украденный очерк. Мне кажется, люди уцепились за эти камни, потому что они дают возможность слишком легко получить прощение.

– Знаешь, я тоже думала об этом. Некоторые грехи слишком велики не то что для камня, даже для валуна. Во многих случаях просто попросить прощения недостаточно. Мы заслуживаем определенного наказания.

Я думаю о матери, и сердце начинает биться чаще.

– Согласна.

– Вот почему я еще не отправила камни Мэри. Мне надо сделать что-то такое, что действительно поможет мне искупить вину. – Голос Дороти становится тише, словно мы с ней заговорщики. – А как ты? Еще не связалась с мамой?

– Дороти, прошу тебя, ты ведь почти ничего не знаешь.

– А ты знаешь? – спрашивает она таким тоном, словно я ее ученица, а она строгая учительница. – «Сомнение – неприятное состояние, но уверенность – это абсурд». Это слова Вольтера. Прошу тебя, не будь столь уверена в собственной правоте, Анна. Надо выслушать и другую сторону – твою маму.

Через сорок минут машина останавливается у вытянутого двухэтажного кирпичного здания. Наша студия в Новом Орлеане поместилась бы на одном этаже одного крыла этого монстра. У входа, окруженного высокими елями, висит табличка: «WABC». Ступаю на мокрый асфальт и делаю глубокий вдох. Шоу начинается.

Джеймс Питерс проводит меня в переговорную, где нас уже ждут пять высших руководителей канала – трое мужчин и две женщины. Я готовлюсь к тому, что меня будут поджаривать на вертеле, но вместо этого у нас получается спокойный и приятный разговор, словно мы уже коллеги. Мне задают вопросы о Новом Орлеане, о моих интересах, о том, как я веду свое шоу, какие гости у меня бывают.

– Нас больше всего заинтересовала ваша идея, – говорит Хелен Камп, сидящая от меня дальше всех. – Здесь, на Среднем Западе, Фиона Ноулс буквально с ума всех свела со своими Камнями прощения. А то, что вы знакомы и были в числе тех, кому она отправила свои камни, делает историю еще более увлекательной. Мы будем рады снять эту программу, если вы станете у нас работать.

В горле встает ком.

– Отлично, – с трудом выговариваю я.

– Расскажите, что произошло, когда вы получили камни? – вступает в разговор седовласый мужчина, чье имя я не запомнила.

Я чувствую, что краснею. Черт! Со мной происходит то, чего я так боялась.

– Я получила письмо по почте и сразу вспомнила Фиону, девочку, которая постоянно издевалась надо мной в шестом классе.

Ян Хардинг, вице-президент по маркетингу:

– Любопытно, вы сразу отправили ей камень или раздумывали несколько дней?

– Или недель, – добавляет мистер Питерс, словно большего ожидания и предположить невозможно.

Я нервно смеюсь.

– Им пришлось подождать несколько недель. – Не стоит уточнять, что этих недель было сто двенадцать.

– А второй камень вы отправили матери? – спрашивает Хелен Камп. – Вам было просто это сделать?

Господи, нельзя ли поскорее закончить этот разговор. Я невольно прикасаюсь к кулону с сапфиром и бриллиантами, ставшему моим талисманом.

– Книга Фионы Ноулс меня действительно тронула, – говорю я и вспоминаю любимую цитату Дороти. – «Пока ты не зажжешь свет везде, где только можно, чтобы отступила тьма, ты никогда не сможешь отыскать дорогу».

На глаза наворачиваются слезы. Пожалуй, впервые я до конца осознаю смысл этих слов. Я так и не смогла отыскать свою дорогу. Я потерялась в темноте. Зачем я сижу здесь, рассказываю глупую историю о прощении, лгу всем этим людям?

– Мы рады, что вы нашли свой путь, – говорит Ян. – А мы нашли вас, – добавляет он, чуть подавшись вперед.

Я сижу рядом с Джеймсом Питерсом на заднем сиденье такси, мчащегося по Фуллертон-авеню к Кинзи-Чоп-Хаус, где за ланчем мы должны встретиться с двумя ведущими телеканала.

– Вы были молодцом, Анна, – бодро говорит он мне. – У нас прекрасная команда, надеюсь, вы впишетесь.

Конечно, если кому-то может подойти лгунья. Какого черта я выбрала идею с этими камнями? Ведь ни за что не смогу пригласить маму на шоу.

С улыбкой поворачиваюсь к Питерсу.

– Благодарю. Ваша команда действительно впечатляет.

– Буду с вами откровенен. У вас лучшее предложение из всех, которое мне попадалось. И вы потрясающе смотритесь в кадре. Я следил за вами почти десять лет. В Новом Орлеане живет моя сестра, она говорит, вы там настоящая звезда. Но последние три месяца ваши рейтинги падают.

Я едва сдерживаю стон. Как бы мне хотелось рассказать сейчас о своих отношениях со Стюартом, пожаловаться, что он выбирает идиотские темы, но это будет выглядеть так, словно я защищаюсь. В конце концов, я выпускаю собственное шоу – «Шоу Анны Фарр».

– Верно. Бывали времена и получше. Вся ответственность лежит на мне.

– Я знаком со Стюартом Букером. Работал с ним в Майами перед тем, как перебрался сюда. Вы губите свой талант на WNO. Здесь вы сможете расправить плечи, с вашим мнением станут считаться. Настанет день, и вы будете в нашей команде, тогда мы снимем программу о Фионе Ноулс. Обещаю вам.

Сердце подпрыгивает к горлу.

– Приятно слышать, – улыбаюсь я, ощущая при этом восторг от победы и панический страх одновременно.

Эти эмоции не оставляют меня до девяти вечера, когда вхожу в фойе небольшого бутик-отеля на Оук-стрит. Бросаюсь к стойке регистрации, но думаю о том, как бы поскорее уехать отсюда, забыть об этом городе и собеседовании. Поднявшись в номер, я сразу звоню Майклу, говорю, что вернусь завтра рано утром и непременно буду готова ко времени нашего субботнего свидания.

Мысли об этом поднимают мне настроение.

Изначально я заказала обратный билет на воскресенье, поскольку Майкл и Эбби собирались прилететь сюда на выходные, но перед отъездом Майкл позвонил и сказал, что дочь неважно себя чувствует и они решили отменить поездку.