Мы купили книжный магазин - Хартлиб Петра
Уже немолодой, но, вероятно, когда-то очень эффектный седовласый мужчина смотрит на меня пронзительным взглядом:
— Да ты понятия не имеешь, кто я такой.
— Так и есть.
— Я был его барабанщиком с 1985 по 1992 год! На странице двести тридцать четыре есть моя фотография.
— Чудесно.
— Теперь-то я могу взять книгу?
— Да, с вас двадцать пять евро шестьдесят центов.
Я вспоминаю свою подругу Хайди, которая много лет проработала в музыкальной индустрии. Там на вечеринке по случаю выхода альбома принято дарить каждому гостю по диску. Просто так. Каждому. Суют в руки. Никакого достоинства и уважения. Рынок дисков совершенно на дне, пусть и не только по вине многочисленных вечеринок, на которых раздавали компакт-диски, но это, вероятно, тоже внесло свою лепту.
Предвидя плохие продажи, мы от отчаяния пускаем слух, что звезда подпишет книгу после своего выступления, и в конце концов продаем несколько экземпляров. Люди все еще возмущены фактом, что за них нужно платить, но не хотят остаться ни с чем: кто знает, доведется ли еще увидеть легенду и получить автограф.
Обиженная дама с ботоксными щеками и в короткой меховой шубке поспешно уходит, оставив бокал с красным вином на одной из книг и широко улыбнувшись мне: «Как мне получить такую книгу?» К этому моменту я произнесла связку «книжный магазин — товар — купить» около сотни раз и больше не могу. Я тоже умею мило улыбаться: «Ну, знаете, все те же правила игры: мне — деньги, вам — товар».
Когда менеджер намекает, что музыкант, возможно, слишком устал, чтобы подписывать книги, мы начинаем оглядываться в поисках путей отступления. И конечно, все хотят полистать книги, и чтобы одновременно. «Не могли бы вы их распаковать?» — и одновременно за десять книг берутся жирными от трамеццини пальцами, а младший менеджер издательства ставит сверху бокал. То, что не продастся, книготорговец, конечно, может вернуть обратно. Теоретически, по крайней мере. На практике же ответ из отдела доставки звучит так: «Товар не подлежит возврату из-за нанесенных повреждений».
Книжный стол на тему образовательной политики проходит в одном из зданий местного управления Вены. Два стола отведены для вина и булочек, поэтому я размещаюсь у гардероба. Это практично, я помогаю вешать верхнюю одежду, и мне даже оставляют чаевые.
Книжный стол в Фольксопере — всеми любимый тучный баварский актер в честь своего дня рождения устраивает выступления кабаре. Ответственная за маркетинг Фольксоперы предвкушает: «Приносите побольше книг, мы продали восемьсот билетов». Я заказываю все, что только есть в наличии у австрийских дистрибьюторов, и привожу несколько набитых коробок, которые расставляю, прикрыв, в фойе. После окончания двери зала открываются, и первые посетители проносятся мимо стола с книгами и исчезают в холодной ночи. Я предчувствую что-то ужасное. В какой-то момент звезда усаживается рядом со мной, достает ручку, чтобы подписывать книги. И люди подкладывают ему все что угодно — программки, билеты, чистые листы бумаги, — но не книги. Орда фотографов использует горы экземпляров в качестве штативов, чтобы разместить камеры в нужное положение, и через двадцать минут все стихает: продано десять книг, ни одна коробка не опустела.
Конечно, нам, книготорговцам, хочется организовывать книжные столы! Как бы мы жаловались, если бы издатели продавали книги в обход нас! Несколько раз в год случаются даже такие, на которых удается заработать. И если со мной здороваются, если мне предоставляют приличное место, если не обходятся как с жалкой попрошайкой, то я охотно принимаю участие в книжных столах. Конечно, бывают приятные моменты и не только на тех нескольких книжных столах в год, когда за два часа удается сделать дневную выручку. Например, встреча с автором бестселлера, который после часа раздачи автографов делится остатками фуршета со мной и моими коллегами. А есть места, где нам просто нравится бывать, независимо от того, как идут продажи. Например, в венском кабаре «Штадтсааль», где нам и нашим коробкам всегда рады и где мы чувствуем себя частью команды. Или как в Центральной библиотеке на улице Гюртель, где начальник приветствует работников книжного стола по крайней мере так же радушно, как и выступающих авторов. Нам так легко угодить, ведь книготорговцы, в конце концов, довольно неприхотливые существа и интересуются практически любой темой. Книжные столы — это часть нашей работы, и если нам придержат дверь, укажут кратчайший путь к лифту и не посадят в самый дальний угол зала, то мы с большим удовольствием выполним свою работу.
Особая разновидность книжного стола — рождественские книжные выставки в школах. Мы развозим внушительную часть детских изданий, подходящих для младшего школьного возраста, по учебным заведениям, где выделяется комната и два дня, чтобы дети посетили книжную выставку со своими учителями и написали списки пожеланий. В день родительского собрания один из сотрудников магазина сидит в этой комнате, обычно в кабинете труда, религии или музыки, и принимает заказы. Первые несколько лет этим занималась я, но теперь, слава богу, меня сменила Ева, и, похоже, ей это нравится. Приходится сидеть с позднего обеда до вечера: к тебе врываются уставшие родители, которые пытаются скоротать время между встречами с классным руководителем и учителем религии. Либо они с детьми, которые с сияющими глазами показывают свои любимые книги, либо с обрывками бумажек, на которых их отпрыски нацарапали номера любимых книг. Я с первого взгляда могу определить, считают ли они книги чем-то важным или нет, видят ли в продавце книг и его товаре помеху или помощь. Иногда заглядывает кто-нибудь из родительского комитета, снабжая продавца бутербродами и домашней выпечкой из школьного буфета. С шести вечера наливают игристое. В полвосьмого впопыхах собираешь все заказы, прячешь книги по коробкам. Лишь в немногих венских школах есть лифт, поэтому зачастую приходится тащить на себе три-четыре тяжелые коробки и набивать ими машину. Любимые школы — с парковкой прямо у входа и неравнодушными папами, которые помогают с коробками!
Оборот книжного магазина медленно, но неуклонно растет, и поэтому мы можем официально принять в команду первого сотрудника, прошедшего у нас стажировку. Ева устраивается к нам на работу, польская басистка уже на втором году стажировки, и так как мы теперь знаем, как это работает, то ищем нового стажера. И снова собеседование за кухонным столом, молодая женщина — дочь коллеги одной из наших покупательниц, учительницы по профессии. Она уже немолода, перепробовала многое в жизни, но говорит, что книготорговля — ее мечта. Знаю, надо бы внимательно изучить ее резюме, надо бы дать ей поработать на испытательном сроке, надо бы поразмыслить. Но зачем это делать, если я уверена, что она подходит? Не нужно лавировать, не нужно блефовать и притворяться, что у меня есть пять других подходящих кандидатур. Мы допиваем кофе, и она уходит уже нашим стажером.
Иногда я просыпаюсь и сразу устаю от одной только мысли о том, что надо спуститься на первый этаж, отпереть дверь, повесить табличку «Открыто» и весь день пересказывать книги. Я убедилась, что могу это делать и неплохо с этим справляюсь, и очарование чего-то нового исчезло, превратилось в рутину и иногда наводит на меня ужас.
За это время мы так разрослись, что у нас появилось что-то вроде утренней смены. Нужно включить компьютеры, открыть все программы, запустить кассовый аппарат, убрать следы предыдущего дня в детском уголке, выкинуть мусор и проверить запасы на складе. Нередко это единственное время, когда есть возможность обменяться парой слов без того, чтобы тебя прервали. Но чаще всего каждый крепко держится за свою кружку с кофе, движения четко отработаны, и говорить в это время суток не о чем.
