Орхан - Ирвин Роберт
— Ты тоже наложница из Гарема? — с опаской спросил он.
Она издала смешок, наполовину довольный, наполовину презрительный:
— Ха! С женщинами из Гарема мне даже общаться противно! Нет, я — одна из служительниц Императорского Зоопарка. Лучше уж животным прислуживать, чем этим дурочкам из Гарема!
— А что, существует Императорский Зоопарк? Где же он?
Она посмотрела на него с любопытством:
— Здесь. Ты в нем находишься. А иначе как бы ты разговаривал с его служительницей и стоял перед клеткой с леопардом? Это клетка Бабура. — И она указала на медную табличку, прикрепленную к решетке в верхней части клетки. Надпись, выполненная завитушками декоративной каллиграфии, гласила, что ЭТО ЛЕОПАРД, ИЗУМИТЕЛЬНОЙ КРАСОТЫ ЖИВОТНОЕ, ЧЬЕ ДЫХАНИЕ ДУШИСТО, КАК ПРЯНОСТИ ЯВЫ.
— Но вчера вечером тут не было леопарда, — сказал Орхан, желавший знать, не сходит ли он с ума. — Вчера вечером я видел, как женщина, которая сказала, что ее зовут Михрима, стояла за этой решеткой и начинала передо мной раздеваться.
— А! Значит, это была Михрима? Эта девица думает, будто из ее задницы светит солнце, будто из ее пизденки льется лунный свет, она мнит себя матерью космических тайн, считает, будто тело ее — это фруктовый сад, море, пустыня, фонтан, зеркало, мистическая мантия и, самое главное, — треклятая Молитвенная Подушка, предназначенная для того, чтобы мужчина преклонял на ней колена, вознося молитвы перед Святая Святых. Она безумна, совершенно безумна… К тому же она считает, будто ей можно входить в Зоопарк и делать все что вздумается — занимать клетки, выгонять животных, отдавать распоряжения персоналу. Меня просто поражает наглость этих куртизанок и танцовщиц! А на самом-то деле Михрима и прочие наложницы ни на что не годны, кроме ебли, — ну, еще вышивать умеют. Но они знай себе лежат в Гареме, и мысли о сексе растлевают их нежные души, поглощают их слабые умы. Весь этот вздор насчет Молитвенных Подушек, что они проповедуют… это всего лишь результат нехватки настоящего секса. Сидя взаперти в своих тесных спальнях, они ублажают друг дружку и предаются мечтам о мужчинах, но видят одних лишь евнухов. — Она умолкла, чтобы успокоиться и перевести дух, потом продолжила: — Правда, все мы здесь пленники — женщины, евнухи и животные. Разумеется, главный зоопарк расположен в районе Ипподрома. Это всего лишь небольшой зверинец в стенах Гарема для развлечения султановых наложниц. У нас есть дикие вепри, газели, дикобразы, буйвол, немногочисленное стадо жирафов… Двое из жирафов — гомосексуалисты, они соблазняют друг друга с помощью шей.
Рокселана вложила свою затянутую перчаткой руку в руку Орхана. Глаза ее заблестели.
— Пойдем посмотрим на жирафов-гомосексуалистов.
Она вывела его из ямы и повела по крытому, вымощенному булыжником проходу, петлявшему между клетками и кладовыми. Они подошли к низкому дверному проему, над которым было написано: ЭТО СУЛТАНОВЫ ОХОТНИКИ, КОТОРЫЕ СИДЯТ НА ПЕРЧАТКАХ ДАМ И ПОДСТЕРЕГАЮТ ВОЗМОЖНОСТЬ ПРИНЕСТИ СМЕРТЬ С НЕБЕС. Рокселана юркнула внутрь, и Орхан пошел за ней среди клеток с императорскими охотничьими птицами. Соколы в украшенных плюмажами кожаных шлемах беспокойно ерзали на своих насестах. Рокселана объяснила, что это кратчайший путь. Потом, выйдя в другую низкую дверь, они оказались в просторном жирафнике с высоким потолком. ЗДЕСЬ НАХОДЯТСЯ УДАЧНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ СПАРИВАНИЯ ВЕРБЛЮДОВ И ЛЕОПАРДОВ, КОИ ЗОВУТСЯ ЖИРАФАМИ.
— В Гареме всюду страшная теснота, — сказала Рокселана. — По-моему, это здесь самое большое здание, если не считать бани.
Один жираф лениво пытался обвиться шеей вокруг шеи соседа. Рокселана стояла подбоченясь и восторженно глазела на животных. Орхан проследил за ее взглядом. Эти существа не были похожи на жирафов из собрания сказок и басен, которые он некогда изучал в Клетке. Они были какие-то странные, но, с другой стороны, ему все там казалось странным, а самым странным существом в своем зоопарке, несомненно, была Рокселана. Она похлопала одного из ленивых жирафов по боку, попытавшись заставить его поспешить с обольщением, потом повернулась к Орхану и улыбнулась. Он был уверен, что никогда еще не видел таких крепких белых зубов и сверкающих глаз. Внезапно он осознал, что страстно желает ее — желает насытиться ее энергией и отведать переполняющей ее жизни.
— Разве они не прекрасны? — сказала она, показывая на животных, которые уже начали друг друга обнюхивать.
— Хватит любоваться жирафами, — сказал он. — Чем я-то хуже?
Он дернул ее за руку и повалил на кучу соломы. Она задрала юбку, готовая отдаться.
— Ну же, быстрее! Если ты меня хочешь, это должно случиться сейчас, прежде чем появятся джинны.
То были последние слова, в которых заключался какой-то смысл, поскольку Рокселана принялась громко стонать. Она жестами велела ему поторапливаться, а он отчаянно пытался выбраться из халата. Даже в пропахшем навозом жирафнике он чувствовал запах Рокселаны. Ее кожа, затвердевшая вдобавок от высохших пота и слюны, смердела. К тому же казалось, что для придания пущего блеска своим коротким рыжим волосам она пользовалась прогорклым маслом. Внутренние поверхности бедер были влажными и пахли кошатиной. Как и у Анадиль, между ног у нее все было гладко выбрито. Уступая страстным мольбам гадюки, Орхан попытался сунуть туда голову, но Рокселана проявляла нетерпение.
— Нет, не так! Хочу, чтобы у меня внутри было нечто большее, чем твой язык! — Поелозив под ним, она подтянула его повыше и схватила за член. Она напоминала Орхану его братьев-принцев, с которыми он когда-то боролся. Чрезвычайно возбужденный, он властно вошел в нее. Однако ощущение превосходства едва ли продлилось дольше минуты, ибо Рокселана принялась яростно дергаться и метаться под ним. Она вращала глазами и скрежетала зубами. В конце концов она так резко рванулась вверх, что Орхан уже не в силах был в ней оставаться. Он вынул, лег рядом с ней и стал ждать, когда поутихнет ее неистовство.
— Я проклята! — запричитала она. — Прости меня, господин, хоть я и не виновата! — Она уже плакала. — Во всем виноваты джинны. Стоит мне только подумать о сексе, как они проникают в мое тело и завладевают им. Это джинны заставляют меня совершать такие ужасные поступки.
Она спрятала голову в солому, не переставая плакать. Потом, когда ее рыдания стихли, она подняла к Орхану заплаканное лицо и сказала:
— Мне необходим обряд очищения. Ты можешь его совершить. Прошу тебя, пора изгнать из меня джиннов! Они не выносят боли, но я, Рокселана, вынесу все! Если выпорешь меня, о султан, обещаю, что потом ты сумеешь насладиться моим телом так, как полагается тебе по праву.
Рокселану вновь охватило лихорадочное нетерпение. Она выскользнула из своей черной юбки и дрожащими руками принялась расшнуровывать корсаж. Корсаж упал на землю, и, когда она повернулась к Орхану спиной, он увидел, что ее широкие плечи уже покрыты бледным узором шрамов. Потом она опять повернулась к нему и протянула ему плеть.
— Выпори меня скорее! — взмолилась она. — Заклинаю тебя! Мне это очень нужно.
Она отвернулась и наклонилась, подставив спину для порки.
Орхан хлестнул ее пару раз, но это ее не удовлетворило.
— Сильнее! Надо сильнее! Должна пойти кровь, ибо джинны у меня в крови. Ты должен их выпустить.
Ее широкая задница казалась созданной для порки, и он принялся безостановочно по ней хлестать. Молочно-белую гладкость начали нарушать безобразные красные полосы. Впервые после освобождения из Клетки Орхан действительно почувствовал себя султаном и, продолжая охаживать плетью Рокселану, стал предаваться мечтам о том, как расправится с Анадиль и прочими дамами из Гарема. Он прошелся плетью вверх по ее спине и остановился передохнуть.
Тогда Рокселана сказала:
— Ты наверняка способен на большее. Даже гаремные девицы секут меня сильнее. Ну же, давай, я очень хочу почувствовать ее — твою властную руку!
Ее слова произвели тот эффект, на который она рассчитывала. Орхан принялся неистово наносить удары плетью. На сей раз она уже кричала и взывала к нему, но ярость его была столь сильна, что ее мольбы о прекращении порки он услышал не сразу. Он остановился, а она повернулась, бросилась перед ним на колени и поцеловала плеть.
