Всеволод Иванов - ИМПЕРАТРИЦА ФИКЕ
И от таких мыслей, и слов горели солдатские сердца и головы. Они любили свою землю, любили, и свою жизнь, и свою землю они любили больше, чем жизнь, - земля ведь давала им жизнь.
Офицеры - ну те знали больше, они ведь из дворян, они из полков езживали в отпуска и за амуницией и за оружием в Москву, в Петербург, слыхивали, там, что люди говорят. Офицеры знали хорошо, как однажды гренадерская рота Преображенского полка на руках внесла Елизавету, дочь Петра, в Зимний дворец, посадила ее там на трон, а главное - как выволокли из дворца всех забравшихся туда немцев, целое «Брауншвейгское семейство» с Анной Леопольдовной во главе, правившей Россией за своего сына - трехмесячного малютку императора Ивана Антоновича. Они знали, как тогда сослали из Петербурга Миниха, Остермана, Левенвольде… И они тоже знали, что многое множество немцев тем не менее застряло по провинциям, по уездам, в сенате, в армии, в канцелярии, в Академик наук… Они слыхивали веселые рассказы, как славный академик Михайло Ломоносов в великом гневе бивал этих немцев… А пуще всего они знали, что в Пруссии теперь появился уже немец из немцев, король Прусский, который на все законы божеские и человеческие плюет и только себе да своим немцам выгоды ищет, чужие земли под себя забирает, захватывает. Они и шепоты слыхивали, что-де и в Петербурге есть у прусского короля обожатель, живет он племянником при императрице Елизавете, как государь-наследник Петр Федорович, во всем волю прусского короля творит, русских не любит, над ними смеется, против русского народа идет. Однако чем больше знали офицеры, тем больше они молчали: у них, кроме жизни, было еще кое-что, чего они терять не хотели, - их поместья.
Хорошо тоже знали про это горожане, мещане, купцы в городах и в столицах. Бурчали даже помаленьку, что-де армия что-то уж очень медленно собирается да тихо идет… Ин, должно быть, пруссаков-то бить неудобно? В «Ведомостях» и то уже писано было, что-де «русская армия пошла было в поход, да и пропала», а тому-де, кто ее найдет, «награда великая будет»… Смеялись так с досады - Россию надо было от биронов освобождать!
В апреле месяце, словно речки в половодные озера, стали наконец стекаться под Ригу русские полки. Зеленые поля да луга перед рижскими островерхими домами с красными черепичными кровлями среди зелени садов, перед ее башнями с золочеными флюгарками, перед ее замками да стенами покрылись, что снегом, белыми солдатскими палатками. Много людей сюда сошлось - людно, конно, оружно… Тут было пехоты 31 полк - 28 мушкетерских, да 3 гренадерских полка, да кавалерии регулярной 19 полков - 5 кирасирских, 3 драгунских, 5 гусарских, 6 конногренадерских… Да еще прибавь к этому казаков 14 тысяч, да казанских татар, да калмыков до 3 тысяч… Да артиллерия… Да особо под охраной стоявшие новые секретные шуваловские гаубицы, прикрытые медными сковородами, опечатанные печатями при них еще командиры особые офицерские, которые только стрелять из них и могли, дабы неприятель раньше времени их секрета не проведал… А всего народу тут было собрано до полутораста тысяч!
- Шапками пруссака замечем! - говорили солдаты. - Ишь ты какая сила собралась… Чего деется! - Солдаты так и толкутся, как комарики на заре. То бегут пешие с приказаниями, то конные ординарцы скачут… Обозов одних видимо-невидимо понаставлено - у одного главнокомандующего пятьсот своих собственных подвод было!
29 апреля вышел приказ: чинно, благопристойно пройти через Ригу-город по наведенному мосту - выйти за Двину-реку, где в трех верстах от Риги стать лагерем. Через город шли полки церемониально, в мундирах первого срока, у всех в треуголках зеленые веточки воткнуты, цветки. Публика нарядная все окна, все балконы, крыши, валы усеяла, стоят, смотрят во все глаза - какая сила на Пруссию идет…
А за городом - у моста - два шатра белых, с золотыми яблоками наверху. Около них - сам главнокомандующий, его высокопревосходительство генерал-фельдмаршал граф Апраксин. Большой боярин, весь в орденах да в звездах, кругом генералы, свита, дамы нарядные, музыка играет… И прошла тут парадом перед фельдмаршалом Апраксиным вся его армия, на три дивизии разделенная.
Первой дивизией сам граф Апраксин и командовал.
Второй - генерал-аншеф Лопухин Василий Абрамович, Третьей - генерал-аншеф граф Фермор Вилим Вилимович.
3 мая дальше пошли. Главнокомандующий вперед проехал, армия во фрунте стояла, знамена ему преклоняла- Апраксин ехал медведь медведем, на гнедом жеребце с алым чепраком. Всех объехал Апраксин, поздравил с походом…
- Ур-р-ра! - кричали полки. - Ур-р-ра!
Пушки ударили, белым дымом стрельнули, эхо так и катилось между Двиной и дубовой рощей. Забили барабаны, заиграла музыка, войско пошло в поход…
Две дивизии пошли на Курляндию, а там через Польшу, Жмудию - в Пруссию. Третья же дивизия приняла вправо, пошла на Мемель, куда вошел уже русский флот из Кронштадта.
Медленно шла русская сила. Страдала от дороги, от духоты, от пыли, от мух. Шли строго - из строя никто не отлучался. Даже когда помирали - солдат ли, офицер ли - все равно, - песком забросают, да так и ладно. Дневок не было. Да и куда тут из армии отлучишься, когда кругом чужие земли. Офицерам легче, те на конях ездят - кто в седле шатается, дремлет, кто книгу читает… Шли медленно- за день не более 15 верст. Ночью становились биваком, разбивали палатки, а то спали и в поле при кострах. Погода была хорошая, раз только ночью ударила гроза, поваляло, посрывало все палатки, деревья кругом падали. И в этом походе узнали солдате всю хитрую солдатскую науку - как биваки разбивать, как хлеб в земле в печурках печь, наперед круто замесивши тесто в ямах, рогожами выстланных.
17 июня перед армией река. Неман! Его перешли, а накануне Петрова дня, 28 июня, приказал Апраксин;
- Смотр в ордер - баталии! В боевом порядке!
Развернулись на широком зеленом лугу, стали в две линии. Сзади опять на солнце ставка Апраксина-графа золотыми яблоками блещет. Опять свита, генералы, ордена, звезды, иностранцы-офицеры… Объехал Апраксин фрунт, поблагодарил пушечным голосом-залпом…
Стали тут на отдых. Пришла великая весть, что 26 июня захватил генерал Фермор крепость Мемель… Привезли Апраксину захваченные там неприятельские знамена. У русских убито было всего трое да семнадцать только и есть раненых… И 1 июля опять парад, молебен, пушечные да ружейные залпы всей армией…
Только к 15 июля, когда уже немцы свой хлеб поубирали, дошла армия до Вержболова и в Прусию вступила 22-го. Идти стало легче - хорошие дороги, деревни аккуратные… Тут впервой увидали солдаты, что немцы вместо хлеба едят картофель! Диковина! Много этому дивились, а потом обыкли, стали печь картошку в кострах - хорошо! Только вот население встречало русских плохо - стреляли в них в деревнях из окон. Да и неприятель был уже недалеко, почему на ночь на бивак наши становились уже с охранением - лагерь обрасывали рогатками, засеками, при пушках и гаубицах выставляли бекеты.
Пруссия - земля немалая, и где в ней противник бродит - точно неизвестно. Известно было только, что против русских послал прусский король двадцатисемилетнего боевого генерала Левальда с 40 тысячами пруссаков. Изволь-ка их разыскать да заставь-ка вступить в бой! Король Прусский больше привык брать противника на затяжку, на измор и говаривал, что бой - «как рвотное при болезни, лишь на крайний случай».
Вперед стали высылать крупные поисковые партии. Первым пошел майор де ла Руа, из французов, с ним - 300 кавалеристов, да 300 казаков. Стала партия на ночлег в деревне Кумелен, офицеры, как водится, перепились, и тут на них ночью напали черные и желтые гусары лихого пруссака полковника Малоховского. Партия ускакала с трудом, потерями… Враг был явно совсем где-то близко….
Дальше двигались еще медленнее. В Сталлупене имели дневку, миновали Гумбинен. Опять выслали партию, уже покрепче - 300 гусар, 300 чугуевских казаков, 500 донцов. Тут имели уже удачное дело с тем же Малоховским, его поколотили. Шли на город Инстербург.
В Инстербурге стоял было генерал Левальд, но оттуда смотался. Русские заняли городок, три дня стояли, отдыхали… Подошел с Мемеля со своей дивизией граф Фермор… Вновь пошли, выдвинув вперед уже авангардный корпус графа Ливена - пять полков пехоты, три гусарских да четыре драгунских… С неприятелем теперь стычки имели каждый день… Разведали - Левальд стоял, впереди укрепленным лагерем, надо было втягивать его в бой.
В жаркий, августовский день дошла русская армия до речки Прегеля. Речка тихая, синяя, камыши, ракиты растут, утки так и носятся… Стали искать, где перейти можно. Оказалось, противоположный берег укреплен противником, накопаны шанцы, выставлена артиллерия. Решили идти вдоль по речке, чтобы Левальда из его укрепленного лагеря выманить…
14 августа, в канун Успеньева дня, остановились, стали через речку Прегель наводить мосты, всего пять, из них два на понтонах. 15 августа - авангардный корпус перешел Прегель, за ним переправились другие части. Главные обозы остановили за Прегелем, составили все возы в каре [Квадратом для обороны], связали заднее колесо одного с передним другого, оглобли наружу. Вышла крепость - не подойдешь, одно слово - «вагенбург».
