Вуди Аллен - Записки городского невротика
– Ну, кто мог подумать, что так обернется! – жаловался однажды Кугельмас своему психоаналитику. – Ведь я на нее надеялся! Кто знал! Едва Дафна перестала за собой следить, как тут же превратилась в дирижабль! Да плюс у нее были кое-какие деньжата, что приличному человеку само по себе, конечно, не повод для женитьбы, но и не повредит же – при моей-то деловой сметке. Я понятно изъясняюсь?
Кугельмас был лыс и по-медвежьи мохнат, но в нем трепетала душа.
– Должен же я когда-нибудь встретить свою женщину! – не унимался он. – Я хочу любить и быть любимым. Может, по мне этого и не скажешь, но без любви я не могу. Хочу
ухаживать, хочу быть нежным. Годы берут свое, и, пока не поздно, я хочу ласкать свою избранницу не где-нибудь, а в Венеции, хочу острить, посиживая в «Двадцать одном», хочу за бокалом красного вина, при свечах ловить застенчивые взгляды. Вы меня понимаете?
Доктор Мандель поерзал в кресле, потом сказал:
– Адюльтер вам ничего не даст! Отрываетесь от реальности. Ваши комплексы гнездятся куда глубже.
– Кроме всего прочего, эта связь должна быть абсолютно тайной, – твердил свое Кугельмас. – Второй развод я просто не потяну. Дафна из меня все кишки выпустит.
– Мистер Кугельмас…
– И это должно быть вне стен Сити-колледжа, ведь Дафна сама там работает. Не то чтобы там так уж было на кого глаз положить, но студенточки такие попадаются!..
– Господин Кугельмас!
– Да послушайте! Вчера мне приснился сон, будто иду это я через луг, в руке корзина – как бы для пикника, – а на корзине надпись: «Решения». И вдруг вижу – в корзинке дыра.
– Господин Кугельмас, сейчас для вас самое худшее – это пытаться что-то предпринять. Вам следует просто выплеснуть здесь свои проблемы, и мы их вместе проанализируем. Достаточно давно уже вы у меня лечитесь, чтобы знать, что мгновенных исцелений не бывает. Я все-таки врач, не волшебник.
– Ну так мне, значит, нужен волшебник, – сказал Кугельмас, вставая с кушетки. На том он и прекратил курс психоанализа.
Пару недель спустя, вечером, когда Кугельмас и Дафна, как два старых шкафа, угрюмо громоздились в своей квартире, зазвонил телефон.
– Я подойду, – сказал Кугельмас. – Алло.
– Кугельмас? – проговорил незнакомый голос. – Здрасьте, это говорит Перски.
– Кто?
– Перски. Или, если угодно, Великий
Перски.
– Простите?
– До меня дошло, будто вы по всему городу ищете волшебника, который внес бы в вашу жизнь немножко экзотики. Так или нет?
– Т-ш-ш, – прошипел Кугельмас. – Не вешайте трубку. Вы откуда звоните, Перски?
На следующий день, едва свечерело, Кугельмас преодолел три лестничных пролета блочной развалюхи в бруклинском микрорайоне Бушвик. Не без труда сориентировавшись на темной площадке, Кугельмас отыскал нужную дверь и надавил кнопку звонка. А в голове звучало: «Пожалеешь! Пожалеешь!»
Пару секунд спустя ему открыл низенький, тщедушный человечек с восковым лицом.
– Это вы знаменитый Перски?
– Великий Перски. Хотите чаю?
– Нет, хочу романтики. Музыки хочу. Любви и красоты.
– А чаю – нет? Это неожиданность. Ну ладно, садитесь.
Перски удалился в глубину комнаты, и Кугельмас услышал звуки отодвигаемых ящиков и мебели. Перски появился вновь, толкая перед собой какой-то здоровенный предмет, снабженный скрипучими колесиками от роликовых коньков. Сверху его прикрывал старый шелковый платок. Перски снял покрывало и сдул пыль с крышки. Предмет оказался довольно дешевого вида огромным китайским ларцом, плохо отлакированным.
– Перски, – выпалил Кугельмас, – сколько зарядите?
– Поглядите сперва, – сказал Перски. – Это же прелесть. Я его подготовил к конгрессу ордена Пифийских рыцарей. В прошлом году. Но что-то народ не собрался. Полезайте в контейнер.
– Вот еще! Чтобы вы туда всякими шпагами тыкали?
– Вы где-нибудь видите шпаги?
Кугельмас недовольно поморщился и, пыхтя, полез в сундук. В глаза ему бросилась пара отвратительных поддельных бриллиантов, наклеенных на шершавую фанеру прямо у него перед носом.
– Ну, если это шутки! – проворчал он.
– Ха, шуточки! Короче, если я к вам в контейнер подложу какой-нибудь роман, закрою крышку и постучу три раза, вас тут же забросит в эту книгу.
Кугельмас скорчил недоверчивую гримасу.
– Как из пушки, – заверил его Перски. – Чтоб мне сгореть. И, кстати, не только роман годится. Рассказ, пьеса, стихотворение – что угодно. Можете познакомиться с любой из женщин, созданных лучшими писателями мира. Лицом к лицу увидеть ту, с кем только в мечтах и встречался. И делайте там с ней что хотите. А как надоест, вы меня крикнете, и я вас в долю секунды назад верну.
– Перски, вы случайно не из дурдома сбежали?
– Да говорю вам, все будет тип-топ, – сказал Перски.
Недоверие не оставляло Кугельмаса.
– Что вы мне вкручиваете! По-вашему, этот мусорный ящик способен отправить меня в такое вот турне?
– За две десятки – почему нет? Кугельмас полез за бумажником.
– Придется проверить, – буркнул он. Перски сунул деньги в карман и подошел
к книжным полкам.
– Ну, так с кем хотите познакомиться? Сестра Керри? Консуэло? Офелия? Может быть, нам кого-нибудь предложит Бернард Маламуд?
– Франция. Моя любовница должна быть француженкой.
– Может, Нана?
– Опять платить? Не годится!
– А если Наташа из «Войны и мира»?
– Я же сказал – француженка. Так: я придумал – Эмма Бовари. Пожалуй, это то, что надо.
– Отлично, Кугельмас. Когда надоест, орите громче, – и Перски подбросил в сундук карманное издание флоберовского романа.
– А вы уверены, что это не опасно? – спросил Кугельмас, когда Перски взялся за крышку ларца.
– Не опасно! В этой проклятой жизни разве есть что-нибудь неопасное? – Перски постучал три раза по сундуку и откинул крышку.
Кугельмаса там не было. В этот миг он появился в спальне дома Шарля и Эммы Бовари в Ионвиле. Кроме него в комнате была только молодая женщина. Она складывала простыни, стоя к нему спиной. «Просто не верится, – думал Кугельмас, пожирая глазами прелестную жену лекаря. – Да это же спятить можно. Вот она. И вот я!»
Эмма удивленно обернулась.
– Господи, вы меня напугали, – сказала она. – Кто вы?
Говорила она на том же языке, каким был выполнен перевод карманного издания.
«Ни хрена себе!» – подумал Кугельмас. Потом до него дошло, что это она к нему обращается, и он представился:
– Простите. Меня зовут Сидней Кугельмас, я из Сити-колледжа. Преподаватель классической
словесности. Сити-колледж? Это в Нью-Йорке. К северу от центра. Я… понимаете…
Эмма Бовари одарила его манящей улыбкой и сказала:
– Хотите выпить? Может быть, рюмочку вина?
«Как она хороша! – подумал Кугельмас. – не то что этот крокодил, с которым приходится спать под одним одеялом». Кугельмас почувствовал непреодолимое желание тут же заключить это видение в объятия и поведать ей, что о такой женщине он мечтал всю свою жизнь.
– Что ж, – сказал он осипшим голосом, – пожалуй. Белого. Нет, красного. Нет, белого. Ладно, белого.
– Шарль только к вечеру вернется, – проговорила Эмма, и в ее голосе прозвучали игривые нотки.
Выпив вина, они вышли погулять и полюбоваться красотами французской природы.
– Давно мечтаю, чтобы пришел загадочный незнакомец и избавил меня от однообразия нашей серой деревенской жизни, – говорила Эмма, сжимая его запястье. Они миновали небольшую церковь. – Вы так интересно одеты, – промурлыкала она. – Мне нравится. Как-то так… современно!
– Называется «костюм спортивного покроя», – нежно объяснил он. – Так на нем было написано.
Неожиданно он поцеловал ее. Целый час потом они провели, сидя под деревом, шептались и взглядами поверяли друг другу все самое сокровенное. Внезапно Кугельмас привстал. Он вспомнил вдруг, что договорился встретиться с Дафной в универмаге Блуминдейла.
– Мне пора, – сказал Кугельмас. – Но ты не переживай, я приду еще.
– Приходи, – сказала Эмма. Они пошли к дому. У крыльца они сжали друг друга в объятиях. Кугельмас взял лицо Эммы в ладони, еще раз поцеловал ее и вскричал:
– О'кей, Перски! Мне надо в Блуминдейл к полчетвертому!
Послышался явственный хлопок, и Кугельмас снова был в Бруклине.
– Ну что? Не надул я вас? – радостно вскинулся Перски.
– Слушайте, Перски, сейчас я дико опаздываю. У меня свидание с моей крокодилой на Лексингтон-авеню, но я бы это дело повторил. Как насчет завтра?
– Бога ради. Только две десятки не забудьте. И никому не рассказывайте.
– Еще не хватало. Сейчас побегу в «Нью-Йорк Тайме»!
Кугельмас поймал такси и помчался в центр. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. «Наконец-то! – думал он. – Я влюблен, и только я, один я об этом знаю!» Но и он знал не все.
А именно, что как раз в это мгновение во множестве классов школьники задавали учителям один и тот же вопрос: «Что за персонаж появляется на странице 100? Лысый еврей, который целует Эмму Бовари!» Учитель из Сиу-Фоллз, что в Южной Дакоте, только вздохнул, а про себя подумал: «Боже, бедные дети! До чего довели себя наркотиками. Совсем уже мозги набекрень!»
