Чак Паланик - Бойцовский Клуб
– Слишком молод, – говорит Тайлер.
Парень на крыльце – это ангелочек, которого я пытался уничтожить в тот вечер, когда Тайлер изобрел «Проект Разгром». Несмотря на синяки под глазами и короткую армейскую стрижку, мордочка у него слишком нежная и гладкая. Одень его в платье и заставь улыбнуться – не отличишь от девушки. Мистер Ангел стоит по стойке смирно лицом к двери дома, уставившись в потрескавшиеся доски взглядом. На нем черная рубашка, черные ботинки и черные брюки.
* * *
– Избавься от него, – говорит мне Тайлер. – Слишком молод.
Я спрашиваю Тайлера, сколько это лет – слишком молод?
– Не имеет значения, – отвечает Тайлер. – Если кандидат молод, мы говорим ему, что он слишком молод. Если он толстый, мы говорим ему, что он слишком толст. Если стар – что слишком стар. Если тощий – слишком тощ. Если белый – слишком бел. Если черный – слишком черен.
Именно так проверяли кандидатов в буддийских монастырях на протяжении квадриллионов и биллионов лет, объясняет Тайлер. Кандидата посылают прочь, но если решимость его настолько сильна, что он прождет у дверей без еды под открытым небом три дня, тогда и только тогда он может войти и приступить к тренировке.
Так что я сказал Мистеру Ангелу, что он слишком молод, но за обедом обнаружил, что он по-прежнему стоит у дверей. После обеда я спустился, слегка поколотил Мистера Ангела метлой и выбросил мешок с его вещами на улицу. С верхнего этажа Тайлер наблюдает, как я для начала заехал парню метлой по уху, потом швырнул его вещи в сточную канаву и начал кричать на него.
Убирайся, кричал я. Ты что, оглох? Ты слишком молод. У тебя ничего не выйдет, кричу я. Возвращайся через пару лет и попробуй снова. Убирайся. Прочь с моего крыльца.
На следующий день парень все еще там и говорить к нему выходит Тайлер.
– Извини, – говорит Тайлер.
Тайлер сожалеет, что парень услышал про тренировки, но он на самом деле слишком молод и поэтому будет лучше, если он все же отправится домой.
Хороший полицейский. Плохой полицейский.
Я вновь кричу на беднягу. Затем, через шесть часов, выходит Тайлер и говорит, что – увы! – но никакой возможности нет. Парень должен уйти. Тайлер говорит, что вызовет полицию, если парень не уйдет.
Но парень остается.
А его вещи так и валяются в канаве. Ветер уносит обрывки бумажного пакета.
А парень все стоит и стоит.
На третий день к дверям является второй кандидат. Мистер Ангел по-прежнему там, Тайлер спускается и говорит ему:
– Проходи. Подбери свои вещи и проходи.
Новому парню Тайлер говорит, что, к его огромному сожалению, вышла ошибка. Новый парень слишком стар, чтобы заниматься здесь, и будет лучше, если он уйдет.
Я хожу на работу каждый день. Я прихожу домой, и каждый день один или два парня ожидают у крыльца. Я больше даже не смотрю им в лица. Я захлопываю за собой дверь и оставляю их стоять на крыльце. Это случается почти каждый день: иногда кандидаты уходят, но чаще всего они выстаивают все три дня, и так пока большинство из семидесяти двух коек, которые мы с Тайлером купили и поставили в подвале, не оказываются заполненными.
В один прекрасный день Тайлер дает мне пятьсот долларов наличными и просит меня постоянно носить их с собой в ботинке. Деньги на мои похороны. Это тоже один из обычаев буддистских монахов.
Теперь, когда я прихожу домой с работы, дом полон незнакомыми людьми, набранными Тайлером. Все поглощены работой. Первый этаж целиком превращен в кухню и мыловаренный завод. В туалет попасть невозможно. Иногда группа курсантов исчезает на несколько дней и возвращается с красными прорезиненными мешками, наполненными жидким, водянистым жиром.
Как-то ночью Тайлер поднялся ко мне в спальню и сказал:
– Не беспокой их попусту. Они все знают, что им делать. Так устроен «Проект Разгром». Никто не знает плана целиком, но каждый в совершенстве обучен выполнять одну простую задачу.
* * *
Одно из правил «Проекта Разгром» – Тайлер всегда прав.
А затем Тайлер исчез.
Парни из «Проекта Разгром» топят сало с утра до ночи. Я не сплю. Всю ночь я слышу, как другие парни варят сало со щелочью, нарезают мыло в бруски, раскладывают их на бумаге для выпечки, а затем заворачивают каждый брусок в ткань и запечатывают ярлыком с торговым знаком «Мыловаренного Завода на Бумажной улице». Все, кроме меня, знают, что нужно делать, а Тайлера все нет и нет.
Я слоняюсь вдоль стен, как мышь, попавшая в мышеловку, где люди-автоматы, молчаливые и энергичные как дрессированные обезьянки, варят мыло, работают и спят посменно. Одна команда обезьянок-астронавтов готовит весь день еду, другая – ест эту еду из принесенных с собой пластиковых котелков.
Как-то утром я уходил на работу и увидел Большого Боба, стоявшего на крыльце. Он был одет в черные ботинки, рубашку и брюки. Я спросил его, не видел ли он Тайлера на днях? Может быть, это Тайлер прислал его сюда?
– Первое правило «Проекта Разгром», – говорит Большой Боб, вытянувшись по струнке, пятки вместе, – не задавать вопросов, касающихся «Проекта Разгром».
И какую же не требующую мозгов задачу поручил Тайлер ему лично, спрашиваю я. Ведь есть и такие курсанты, вся обязанность которых сводится к тому, чтобы день за днем варить рис, или мыть котелки, или чистить ковры. День за днем. Может быть, Тайлер пообещал Большому Бобу, что того постигнет просветление, если он шестнадцать часов в день будет заворачивать в упаковку бруски мыла?
Большой Боб ничего не отвечает.
* * *
Я иду на работу. Я прихожу домой, а Большой Боб все так и стоит на крыльце. Я не сплю всю ночь, а на следующее утро я нахожу Большого Боба приводящим в порядок сад.
Перед тем, как уйти на работу, я спрашиваю Большого Боба, кто его впустил? Кто назначил его ухаживать за садом? Видел ли он Тайлера? Был ли здесь Тайлер ночью?
Большой Боб отвечает:
– Второе правило «Проекта Разгром» – не задавать вопросов, касающихся...
Я обрываю его. Да, говорю я, да, да, да, и еще раз – да!
И пока я тружусь в конторе, команды обезьянок-астронавтов вскапывают грязную лужайку вокруг дома, вносят в почву аммонийные удобрения, чтобы понизить кислотность и бросают лопатами приобретенный на ферме навоз и обрезки волос, купленные в парикмахерской, которые отгоняют от посевов мышей и кротов и повышают содержание протеинов в почве.
Посреди ночи другая команда обезьянок-астронавтов является со скотобойни домой с мешками кровавого мяса, чтобы повысить содержание железа в почве, и пакетами костной муки с высоким содержанием фосфора.
Команды обезьянок-астронавтов сеют семена базилика, чабреца и латука, высаживают саженцы лещины, эвкалипта, декоративного апельсина и перечной мяты в калейдоскопическом порядке. Посредине каждой зеленой куртины – розовый куст. Другие команды выходят по ночам с ручными фонариками и убивают слизней и улиток. Еще одна команда собирает лучшие листья и ягоды с кустов можжевельника, чтобы изготовить из них натуральный краситель. Дельфиниум – потому что это натуральный дезинфектант. Листья фиалки – средство от головной боли, душистый ясменник придает мылу аромат свежесрезанной травы.
На кухне стоят бутыли с сорокаградусной водкой, которая нужна дли производства прозрачного розового гераниевого мыла, и мыла цвета жженого сахара, и мыла с пачулями. Я украл одну бутыль водки, а похоронные деньги потратил на сигареты. Заходила Марла. Мы поговорили о растениях. Мы гуляли с Марлой по усыпанным гравием дорожкам посреди калейдоскопически-зеленых клумб сада, пили и курили. Мы говорили о ее груди. Мы говорили о чем угодно, кроме Тайлера Дердена.
В один прекрасный день в газетах появилось сообщение о том, что бригада одетых в черное людей напала на хороший район и на магазин, торговавший роскошными моделями автомобилей, и принялась наносить удары бейсбольными битами по бамперам, отчего воздушные мешки начали срабатывать и взрываться внутри салонов, пачкая их тальком, а противоугонные устройства завывали, как бешеные.
В «Мыловаренном Заводе на Бумажной Улице» команды обезьянок-астронавтов обрывают лепестки с роз, анемонов и лаванды и укладывают их в коробки с чистым жиром, который поглотит их эфирные масла, необходимые для производства мыла с цветочным запахом.
Марла рассказывает мне о растениях.
Роза, говорит мне Марла, это природное вяжущее средство.
Имена некоторых растений звучат, как список умерших в доме престарелых: Роза, Вербена, Лилия, Нарцисс. Другие, такие как Таволга, Буквица, Наперстянка, Душица похожи на имена фей из комедий Шекспира. Чемерица с ее сладким ванильным запахом. Лещина – еще одно натуральное вяжущее средство.
Аир, дикий испанский ирис.
Каждую ночь мы с Марлой гуляем в саду, пока я не убеждаюсь, что и сегодня Тайлер не пришел ночевать домой. За нами следом всегда плетется какая-нибудь обезьянка-астронавт, подбирает веточку бальзама, руты или мяты, которую сорвала Марла и растерла в пальцах, чтобы дать мне понюхать. Или брошенный окурок. Обезьянка-астронавт бредет за нами, чтобы стереть все следы нашего пребывания в этом саду.
