Артур Хейли - Детектив
Она наблюдала за процедурой казни в полглаза; в голове метались тревожные мысли. Однако, когда тело Дойла конвульсивно задергалось под серией мощных электрических разрядов, даже она почувствовала приступ дурноты. Патрик, напротив, следил за происходившим с завороженной улыбкой, получая видимое удовольствие от зрелища. Синтия даже не сразу поняла, что все кончено. Труп Дойла поместили в мешок, а свидетели поднялись, направляясь к выходу. Именно в этот момент Эйнсли чуть склонился к ней и негромко сказал:
– Комиссар, я должен сообщить вам, что непосредственно перед казнью я говорил с Дойлом о ваших родителях. Он заявил, что…
Шок от столь скорого подтверждения ее худших опасений оказался слишком силен. Чтобы не выдать себя, она поспешно, ни секунды не раздумывая, оборвала его:
– Я не желаю ничего слушать, – потом она вспомнила, что для нее Дойл должен быть убийцей родителей, и добавила:
– Я пришла посмотреть на его муки. Надеюсь, они действительно были велики.
– В этом не приходится сомневаться, – голос Эйнсли был по-прежнему тих.
– В таком случае, сержант, я полностью удовлетворена, – надменно сказала Синтия, уже полностью овладевшая собой.
– Я понял вас, комиссар, – в его интонации она не расслышала никакого подтекста к сказанному.
Когда они вышли из зала для свидетелей, Патрик сделал неуклюжую попытку представиться Эйнсли, тот прореагировал холодно, показав, что прекрасно знает, кто такой Дженсен, и не имеет желания познакомиться с ним ближе.
Неловкость сгладило появление сопровождавшего Эйнсли офицера тюремной охраны, который увел его с собой.
В автобусе, доставившем группу свидетелей обратно к месту сбора в Сторке, Синтия сидела с Патриком рядом, но они молчали всю дорогу. Теперь она уже жалела, что не дала Малколму Эйнсли договорить. Я говорил с Дойлом о ваших родителях. Он заявил, что…
О чем заявил Дойл? Скорее всего, о своей невиновности. Поверил ли ему Эйнсли? Будет ли он копать и дальше?
Странная мысль посетила вдруг Синтию. А не совершила ли она самую серьезную в своей жизни ошибку, воспрепятствовав производству Эйнсли в лейтенанты? Парадокс был очевиден: не помешай она его карьере, он не оставался бы до сих пор детективом отдела расследования убийств.
Порядок производства из сержантов в лейтенанты был давно отработан: получившего повышение офицера обязательно переводили служить в другое полицейское подразделение. Если бы не ее злая воля, Эйнсли трудился бы сейчас совершенно в другом отделе и не имел бы никакого отношения к расследованию серийных убийств. Остальные детективы не обладали его кругозором и недюжинными знаниями, чтобы разгадать связь таинственных символов с Апокалипсисом, и дело приняло бы совершенно иной оборот. Но самое главное – никто не стал бы упорствовать в дальнейшем расследовании убийства Эрнстов, как, очевидно, намеревался поступить теперь Малколм Эйнсли.
Она осознала, что ее бьет дрожь, вдруг получится так, что Эйнсли, который задержался в отделе по расследованию убийств только потому, что она в свое время не правильно поняла свои интересы, станет в будущем ее Немезидой?
Она не была уверена, что это так уж вероятно. Однако уже за то, что такая вероятность вообще возникла, за все, что он ей сделал и не сделал тоже.., за все, что он собой олицетворял сейчас для нее.., и за многое другое, были на то основания или нет – Синтия ненавидела, ненавидела, ненавидела его.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Глава 1
После того как, по распоряжению Эйнсли, в маленькую комнатку в здании полицейского управления, где временно трудилась Руби Боуи, были приглашены эксперты-криминалисты, суть ее находки стала окончательно ясна. Как позднее описала это в своей речи прокурор штата, “словно свет истины пролился на черную бездну зла”.
Предметы, обнаруженные во вскрытой Руби коробке, неопровержимо свидетельствовали, что шесть с половиной лет тому назад Патрик Дженсен убил свою жену Нейоми и ее приятеля Килбэрна Холмса. Его тогда подозревали в совершении этого преступления, но детективам не удалось доказать его вину.
Не приходилось сомневаться и в том, что Синтия Эрнст в бытность свою детективом отдела по расследованию убийств преднамеренно сокрыла изобличавшие Дженсена улики. Эйнсли был ошеломлен и подавлен, но отмел все личное в сторону, лишь в нетерпении дожидаясь заключения экспертов.
Их начальник Хулио Верона самолично явился по вызову Эйнсли. Он бегло осмотрел коробку и то, что в ней лежало, заявив решительно:
– Нет, здесь мы ничего не будем трогать. Это все нужно отправить к нам в лабораторию.
Лейтенант Ньюболд, которому Эйнсли тоже успел обо всем сообщить, дал Вероне свои инструкции:
– Хорошо, забирайте, но попрошу все проделать как можно быстрее. И скажите своим людям, что дело сугубо конфиденциальное. Никаких утечек информации не должно быть.
– Обещаю, – заверил Верона.
Через два дня в девять утра Верона вернулся в ту же комнату вместе с коробкой и своим отчетом. Его дожидались Эйнсли, Ньюболд, Боуи и заместитель прокурора штата Кэрзон Ноулз, который отвечал за ведение дел об убийствах.
Ньюболд предложил назначить встречу в здании прокуратуры, расположенном за несколько километров отсюда, – прокуроры имели дурную привычку всегда вызывать детективов к себе, но Ноулз, в прошлом детектив из Нью-Йорка, больше любил сам навещать своих бывших коллег там, где, как он говорил, “самое пекло”. По этой, главным образом, причине всем пятерым пришлось набиться в тесную каморку.
– Начну с полиэтиленовых пакетов, – сказал Верона. – На четырех из них обнаружены отпечатки пальцев Синтии Эрнст.
Собравшимся не нужно было объяснять, что все офицеры полиции обязаны давать свои отпечатки для картотеки, откуда их не изымают даже по выходе человека в отставку.
– Теперь о почерке на бирках, – продолжал Верона. – В нашем распоряжении оказались рапорты, написанные комиссаром Эрнст в бытность свою майором нашего управления. Графолог утверждает, что это ее рука. – Он покачал головой. – Надо же быть такой неосторожной… Она, должно быть, сошла с ума!
– Нет, просто она не могла себе даже представить, что все это попадет в наши руки, – заметил Ноулз.
– Пойдем дальше, – торопил Верону Лео Ньюболд. – Там был еще револьвер.
– Да, “Смит и Вессон” тридцать восьмого калибра.
Шеф экспертов-криминалистов прошелся по всему списку найденных предметов.
На револьвере выявлены отпечатки пальцев Патрика Дженсена. За несколько лет до того в его дом проник взломщик и Дженсен позволил снять с себя отпечатки, чтобы детективы могли отличать их от тех, что оставил домушник. Дженсену, разумеется, вернули потом его карточку с отпечатками из картотеки, но он понятия не имел, что ее копия осталась подшитой к делу.
Револьвер был также отстрелян в баллистической лаборатории – его зарядили и из него выстрелили в лоток с водой. Пулю поместили потом под спаренный микроскоп вместе с одной из тех, что были извлечены из трупов. Характерные отметины от ствола на пулях полностью совпали.
– Таким образом, – заключил Верона, указав на коробку, – нет никаких сомнений, что те двое были убиты именно из этого револьвера.
В пятнах крови на футболке и кроссовках были выявлены молекулы ДНК как Нейоми Дженсен, так и Килбэрна Холмса.
– И есть еще одна, совершенно убийственная улика, – сказал Верна и достал из кармана обычную магнитофонную кассету. – Это копия. Оригинал мы снова опечатали и положили в коробку. Мы имеем здесь запись полного признания Дженсена в убийстве. Однако на ней имеются пробелы. Мы пришли к выводу, что на пленке был еще чей-то голос, который позднее был стерт.
Верона положил на стол портативный магнитофон, вставил в него кассету и нажал на “воспроизведение”. Сначала ничего не было слышно, потом раздались звуки, словно передвигались с места на место какие-то предметы, затем заговорил мужской голос, временами срываясь от волнения, но слова были вполне различимы.
«Я не хотел, чтобы так вышло… Я и не думал даже… Но мне невыносимо даже представить себе ее с другим… И когда я увидел их вместе, ее и этого мозгляка, меня просто ослепила злоба. А при мне был револьвер. Я не успел и заметить, как выхватил его и начал стрелять… В секунду все было кончено. Только потом я увидел, что натворил. Боже, я уложил их обоих!»
Потом – молчание, только легкое шипение из динамика.
– В этом месте кусок записи кто-то стер, – пояснил Верона.
Голос зазвучал снова:
«…Килбэрн Холмс… Он прилип к Нейоми как банный лист. Их все время видели вместе. Мне же обо всем рассказывали!»
Верона выключил магнитофон.
– Остальное дослушаете без меня. Запись и дальше фрагментарна. Очевидно, что это ответы на вопросы, которые были стерты. Голос один и тот же. Не поручусь, что это голос Дженсена; я ведь с ним не знаком. Но позже мы и эту запись подвергнем экспертизе.
