Анатолий Солодов - Красные тюльпаны
Петр улыбнулся и не дал больше упрашивать себя.
Девушка размотала мокрый от крови шарф, засучила рукав гимнастерки, ощупала руку и, убедившись, что кость не повреждена, осторожно смыла кровь с руки теплой водой, помазала вокруг раны йодом и наложила тугую повязку.
— Вот теперь поправляйтесь. Только будьте осторожны. Первое время советую поменьше двигать рукой. Не натруждайте, пока не заживет рана, чтобы не вызвать кровотечения. Рука у вас в порядке. Все будет хорошо. Кость не задета.
— Спасибо, — сказал Петр, надевая полушубок. — Тебя как зовут, доктор?
— Шура Чувашова.
— А меня Петр.
Она вылила воду в ведро, налила в таз чистой, быстро простирнула шарф, рукавичку и положила сушить на печку.
— Вам далеко идти? — спросила девушка, вернувшись с улицы.
— Право, не знаю, — откровенно сказал Петр. — Видно, заблудился я. Ваша деревня как называется?
— Холопово.
— Ого!.. Вон куда меня занесло. А я-то думал — правильное направление выбрал. Это теперь мне километров двадцать, а то и более домой топать по снегу, по бездорожью.
— Далеко?
— Отсюда не видать.
— Раненый вы, не дойдете.
— Дойду. Не может быть, чтобы не дошел.
— Если хотите, останьтесь у меня на несколько дней. Я вас спрячу. А как окрепнете — уйдете.
— Нельзя.
— Вы партизан?
— Да нет. Какой там партизан. Охотники мы, — ответил Петр и улыбнулся. — На волков охотиться ходил.
— Еще чего мне ни скажи. А то я не вижу. А ленточка-то красная на шапке для чего?
— Волков пугать, — Петр опять улыбнулся и внимательно посмотрел в большие карие глаза девушки и тут только заметил, до-чего они доверчиво-открытые. И лицо ее было не строгое, не веселое, скорее всего добродушное, с нежным ровным загаром.
— Вы с кем здесь живете?
— Одна.
— А родители где?
— Нету, — ответила девушка и закусила губы, боясь расплакаться.
— Ясно. Трудно одной, поди?
— А то нет. Заходит иногда дедушка. Но он все больше на конюшне, колхозных коней караулит.
Девушка прислонилась к печке, о чем-то задумалась.
На дворе вечерело, Петр поглядывал в окно, и тут неожиданная мысль осенила его:
«Медсестра… Это хорошо. Вот бы в отряд ее к нам. Дело бы ей нашлось. Фельдшер Белов был бы доволен такой помощницей. Да разве пойдет. Девчонка еще», — думал он.
А она, точно угадав его мысли, вдруг встрепенулась, быстро надела свой полушубок, повязала пуховый платок и, шагнув к двери, сказала:
— Посидите немного здесь. Я сейчас вернусь.
Петр встал, заслонил собой дверь, нахмурился.
— Ты куда?
— Дело у меня есть. Только до конюшни схожу.
Петр посмотрел девушке в глаза, отвернулся и отступил от двери.
— Не думайте обо мне плохо. Я комсомолка. И потом если бы у меня на душе было что-то против вас — стала бы я рану вам перевязывать?
— Ладно, — буркнул Петр. — Ступай.
Оставшись один, он кое-как скрутил козью ножку, а когда затянулся несколько раз — почувствовал, как в голове замутило.
«Дела… Видно, много крови потерял», — подумал Петр и загасил цигарку.
На дворе стукнули ворота, заскрипел снег под полозьями. Петр кинулся к окну и увидел лошадь, запряженную в сани. Девушка вернулась не одна: какой-то невысокий мужчина возился около саней.
Вошла Шура и, не раздеваясь, сказала:
— Дедушка коня дал и сена немного, чтоб не так холодно ехать вам было. Ночь, вон, морозная будет.
— Спасибо. Вот не ожидал, — сказал Петр. — Не забуду.
Вслед за девушкой в избу вошел бородатый старик.
Он стряхнул снег с валенок, взглянул на Петра, поздоровался.
— А ты, значит, на волков ходил охотиться? — спросил дед.
— На волков.
— Молодец. Дело это нужное нонче. Бледный ты что-то?
— Это я сейчас закурить хотел. Вот и замутило.
— А ты повремени пока, — дед взял со стола портсигар, оглядел его. — Ишь ты, тяжелый какой. А откуда вмятина или царапина такая на нем?
— Не было там на нем ничего, — ответил Петр.
— Видно, пуля задела его. Точно, след пули, — убежденно сказал дед. — Он где у тебя лежал-то?
— В нагрудном кармане.
— Все ясно. Спас тебя этот самый портсигар. От него пуля рикошетом в руку отскочила.
— Верно, — взяв у деда портсигар, сказал Петр. — Дела…
— А знаете, что?.. — Шура на миг замолкла и тут же, набравшись духу, решительно сказала: — Возьмите меня с собой. А? Возьмите. А то ведь здесь пропадешь. И притом чего же мне без дела?
Петр, хотя и подумал об этом раньше, никак не ожидал такого неожиданного поворота. Помолчав, он уклончиво ответил:
— Нельзя. Тесно у нас там… Да и опасно.
— А я привыкну. Мне здесь тоже не сладко. Возьмите.
— Не могу.
— Ну тогда разрешите хотя бы отвезти вас. Отвезу и вернусь.
Петр недолго колебался, потом решительно сказал:
— Ладно. Поехали. Только ты комсомольский билет возьми да свои пузырьки с бинтами прихвати.
Обрадованная Шура забегала, собирая в дорогу необходимое. Связав все в узелок, на минутку присела на край койки, оглядела избу.
— Ты внучку-то мою там береги, — сказал дед.
— Само собой, — ответил Петр. — В обиду не дадим.
— Если будешь в наших краях — заходи. И скажи своим, может, коней надо. Так я вам передам, пока фриц не забрал.
— Хорошо, дед. А за лошадьми придем.
Шура встала и направилась к двери, Петр следом. На крыльце внучка и дед обнялись. Парень с девушкой сели в сани и выехали со двора.
На другой день в полдень они были в отряде.
Петр доложил командиру обо всем происшедшем, о том, как настойчиво просила Шура Чувашова взять ее с собой в отряд.
Андрюхин приказал привести девушку в штаб, где в это время находились комиссар, начальник штаба и начальник разведки. Проводив Шуру, Петр направился в землянку своего взвода.
Там уже все знали о его возвращении и не как-нибудь, а на санях, да еще с девушкой. Партизаны очень обрадовались появлению Петра, так как считали его погибшим. И теперь, когда все переживания и тревоги были позади, над ним посмеивались и подшучивали.
— Ну и Корнилов! — приговаривает Полетайкин, помогая Петру снять полушубок. — Ловко все провернул!
— Герой!.. Его в отряде ждут, а он свататься направился, — недовольно ворчал Румянцев.
— Не промах парень! — поддержал Фасуддинов.
— Молодец. Я бы на его месте из-за такой девахи тоже заблудился, — смеялся Иван Аверкин.
Петр помалкивал, на шутки товарищей не обижался и с беспокойством думал о Шуре: возьмут или не возьмут ее в отряд.
Когда Петр наконец освободился от полушубка, и партизаны увидели его забинтованную руку и окровавленную рубашку, все притихли. Румянцев скрутил ему цигарку, Полетайкин принес в котелках каши и горячего чая.
Петр поел и только потом рассказал, как ушел от немцев, а затем долго блуждал по лесу, отыскивая свою группу, да заблудился, вышел к деревне Холопово, где встретил Шуру Чувашову, которая перевязала рану и вызвалась отвезти его в отряд.
— Правильно действовал, — заключил Румянцев. — И с медсестрой правильно поступил. Человек она нужный, надеюсь, оставят в отряде.
Медсестра Шура
В тот день группе партизан из отряда имени Щорса предстояло выйти на минирование железной дороги, по которой гитлеровцы подбрасывали войска и технику к фронту.
Петр Корнилов вместе с товарищами тоже готовился к выполнению боевого задания. Он заранее просушил портянки, смазал сапоги тавотом, почистил свой автомат. Он старался не натруждать раненую руку и не показывал никому вида, что рана все еще беспокоит его.
И теперь он делал свое дело осторожно: забил диски автомата патронами, переложил из вещмешка в брезентовый подсумок гранаты, осмотрел полушубок и обнаружил, что верхняя пуговица оторвалась. Петр уже приготовил иголку и нитки, но тут в землянку вошла медсестра Шура.
— Здравствуйте, товарищ Корнилов.
— Здравствуйте, коли не шутите.
— Не шучу, товарищ Корнилов. Значит, и вы собираетесь?
— Конечно. А как же?
— У вас же рана не затянулась как следует. Нельзя же так.
— Что поделаешь? Людей-то не хватает. Да я в дозоре буду. Прикроем ребят при минировании. И все…
— Знаю я вас… Ведь рука болит?
— И не болит вовсе. Я ведь ей ничего делать не буду. Да и взрывчатку мне ребята нести не дадут. Мы уже договорились с командиром группы Сергеевым. Хотите, спросите его самого. А с автоматом я и одной правой рукой управляюсь.
— Не заговаривайте меня, — возразила Шура. — На словах у вас все хорошо, а как до дела дойдет, про все позабудете.
— До какого дела? Сегодня мы без шума обойдемся.
— Ну смотрите. Если что — доложу фельдшеру Белову или самому командиру отряда. И учтите: я без них могу сама приказать и отстранить вас от задания.
