Ларисса Андерсен - Одна на мосту: Стихотворения. Воспоминания. Письма

И тоской пронизанная радость,
И охваченная счастьем боль…

Я бесформенна и безмерна,
Как вода — разольюсь во всем…

Все заветы и все знамена,
Целый мир вбираю в себя…

Бьется колокол медной грудью,
Льет расплавленную весну…
Ветер кинулся к строгим людям,
Темнотою в глаза плеснул.
Льнет и ластится воздух вешний,
Тает терпкая боль молитв…
У меня от молитвы грешной
Только сердце сильней болит.
Не всегда радушны пороги,
Лучше – рощи, поля, ручьи.
Я за то и люблю дороги,
Что они, как и я, – ничьи.
Я не стану святой и строгой –
Так привычно моим ногам
Уставать по земным дорогам,
Танцевать по земным лугам.
В новоселье — из новоселья:
Чей-то зов иль мятежный нрав?
И пьянит меня, словно зелье,
Аромат придорожных трав.
Что ищу я, о чем тоскую,
Я сама не могу понять,
Но простишь ли меня такую
Ты, Пречистая Дева-Мать?
Темный лик просветлел немного,
Луч зари скользнул по стене.
И я верю, ты скажешь Богу
Что-то доброе обо мне.

Только в заводи молчанья может счастье бросить якорь,
Только тихими глазами можно видеть глубину.
Знак молчанья — как присяга, как печать, лежит на всяком,
Кто свернул тропинкой тайной в заповедную страну.
В молчаливый час рассвета, озаренный солнцем ранним,
Там, где синие лагуны спят в оправе синих гор,
Так бросаются с обрыва в синеву летящим камнем,
Замирая, саланганы и вонзаются в простор.
И ни слов, ни размышлений. Как сказать об этом счастье?
Разве можно в миг полета размышлять — куда летишь?
Это может быть молитва. Это может быть — причастье,
Чтобы сердце сохранило эту утреннюю тишь.

Через горы, земли, океаны,
Тихий, дальний, словно свет звезды,
В песне ли серебряных буранов,
В золотом ли шепоте пустынь,
В плаче ль ветра, в гуле водопадов —
Голос мой повсюду долетит.
Ничего, что друг без друга надо
Уставать и падать на пути…
Кто б у нас ни взял на счастье право,
Эти люди, или этот Рок,
Но тебя я встречу у заставы
Где-нибудь скрестившихся дорог.
Ты шагнешь навстречу, и во взоре
Помутятся счастье, боль и страх…
Всю тоску, все сдержанное горе
Обнажу в протянутых руках.
И когда из темноты и пыли
На порог мой ты вернешься вновь —
Я заплачу… Столько пересилив
И любовью выстрадав любовь…

В час, когда засыпает усталое зрелое лето
В окропленных росою и пахнущих медом лугах,
Я иду за Тобою немеркнущим благостным следом,
Ускользающим вдаль, где так светлы еще облака.
По затихшей, поросшей немудрой травою дороге,
По холму, где спускается стадо спокойных овец,
По деревне, где в сумерках грезят простые пороги,
Где вздыхает полынь у вечерних прохладных крылец…
Не Твои ли шаги? Где-то радостно лает собака
И смеется ребенок. Не Ты ли взошел на крыльцо?
Я повсюду ищу, не оставил ли светлого знака
Ты — с пастушьей котомкой и ясным вечерним лицом…
И тропою с шуршащей по платью, мерцающей рожью
Возвратившись домой, я меняю в кувшине цветы,
Зажигаю лампаду… Я медленней, тише и строже…
И вечерние мысли, как травы дороги, просты…
В час, когда замирает земное согретое лоно,
И звенит тишина, и проходит вечерний Христос,
Усыпляет ягнят, постилает покровы по склонам,
Разливает в степи благовонное миро берез,
И возносит луну, как икону…

У меня есть свой приют —
Ближе к звездам, ближе к тайне…
Звезды многое дают,
Тем, кто их не просит: дай мне!
Там очерчено кольцо,
В нем омытый ветром камень,
Я — лишь бледное лицо
С удивленными глазами.
Приникает мрак к губам
Терпким, звездным поцелуем…
Вот на этом камне, там,
Я колдую, я колдую…
Под текучим сводом звезд,
Расправляя в ветре тело,
Я прокладываю мост
К ненамеченным пределам.
В темноту моих волос
Ветер впутывает песню.
Кто ответит на вопрос —
Тот исчезнет, тот исчезнет…
И верна лишь ветру я,
Он с меня смывает нажить.
И всегда я, как струя,
Обновленная и та же.

Сердце каждой ждет пророчеств,
Сердце каждой сказок ждет…
В синий час крещенской ночи
Мы гадали у ворот.
И для нас в провалах лестниц
Околдованная мгла
Опрокидывала месяц
В голубые зеркала…
У трюмо мерцали свечи,
Опьяненный жутью взор
Уводился в бесконечный
Отраженный коридор.
Страшно… Что-то билось гулко…
И казалось нам — шаги…
Шептуны из закоулков
Подступали, как враги,
И глядели через плечи…
Жуток был и странно нов,
Как не свой, не человечий
Блеск испуганных зрачков…
А когда свой ковшик бледный
Месяц выплеснул до дна,
Мы уснули незаметно
У стемневшего окна.
Серебристая карета
Увезла нас во дворец,
Где танцуют до рассвета
Все под музыку сердец.
В сердце каждой — сны о свете,
В сердце каждой — тихий зов…
Все сердца увез в карете
Принц двенадцати часов.

День так тих… На лужице круги.
День так сер… Ныряют капли с крыши.
Танец их – звенящие шаги
Тех секунд, что мы в апреле слышим.
День так свеж… Прошел весенний дождь.
Вяз надулся. Почки ждут приказа.
День так хмур, как осенью, но всё ж
Знает вяз, что это – лишь гримаса.
Глянь в окошко – даль уже ясна,
Так чисты и так спокойны краски…
Там, у речки, девочка Весна
Протирает заспанные глазки.

Огоньки, огоньки, огоньки…
Перезвон. Озаренные лица.
Пламенеющий очерк руки
И склоненные к свету ресницы.
Ореол освещенных волос,
Приоткрытые губы немножко
И застывшими каплями воск
На твоих полудетских ладошках.
Пробудился от вечного сна
И упал преграждающий камень…
Наверху невидимкой — весна
В синеве проплывает над нами.
У складного поют алтаря,
Что в затерянном времени оном:
«Смертью смерть победил». И земля
Нарастающим плещется звоном.
У плеча дорогой огонек,
И глаза озаренные верят:
Охраняет твой ласковый Бог
И сиротку, и птичку, и зверя.
Огоньки, огоньки, огоньки…
И мелькающий свет на ресницах.
Научи же меня без тоски,
Успокоенным сердцем молиться.