ОЛЕГ ДРЕКТОВ - ДИССОЦИАЦИИ
Осенью 1989 года весь второй курс «Поповки» отправлялся на учебную практику на большом артиллерийском крейсере «Александр Невский» в составе Северного Флота, тогда ещё Советского Союза. Ехать предстояло двое суток на поезде «Ленинград-Мурманск». Сборы сопровождались обычной, подчас бестолковой, армейской суетой. Выдавался паек на двое суток, зимняя форма, составлялись расписания дежурств, назначались старшие групп. Параллельно с этим велась неофициальная, так сказать, теневая подготовка: скидывались продуктами, в складчину покупалось спиртное.
Захар с товарищами собрались в кубрике обсудить план действий - через два дня предстояло выдвигаться в их первый серьёзный поход. Их компания состояла из пяти человек: Сашка Журавишкин (спортсмен-десятиборец), Анохин из Калуги, бывший студент кораблестроительного института Антоха Литвинов, Синкевич Серёга из Ейска и напросившийся к ним в компанию Стасик. Стали обсуждать, что брать, в основном это касалось продуктов, по сколько скидываться. Кто-то выкладывал в общаг дефицитную в то время сырокопчёную колбасу, присланную заботливыми родителями, кто-то - консервы, шоколадные конфеты и печенье. Суетливое участие в обсуждении принимал и Стасик. «А с меня пирожки!» - радостно сообщил он: - Мама напечёт…я думаю копеек по десять за штуку, нормально будет?»
Бывают такие случаи в жизни, когда слова или случайно оброненные фразы, моментально меняют отношение к человеку, вынося своеобразный диагноз, а часто и приговор. Фраза, которая выскочила у Стасик, так сказать, «оговорка по Фрейду», мгновенно опустила его в глазах одноклассников «ниже ватерлинии», навсегда вычеркнув его из списка «нормальных пацанов». Конечно, нужно внести поправку на то, что это происходило в годы юношеского максимализма, когда чувство справедливости наиболее обострено, а настоящая мужская дружба и флотское братство в особой цене. Но, наверное, именно тогда закладывается фундамент той системы координат, в которой приходится жить человеку всю остальную жизнь.
Позднее Стасик так и не нашёл своё место в коллективе, стал «постукивать» начальству, пару раз ему давали по шее за воровство. Продержавшись ещё один курс, он вынужден был уволиться на гражданку…
В 2012 году в печати прошла информация о том, что неизвестными расстрелян около своего дома на улице Улофа Пальме высокопоставленный московский чиновник Станислав Сергеевич Звягин. В его новый джип «Mercedes GL 500» было выпущено шестнадцать пуль из автомата Калашникова. Позднее, уже по неофициальным каналам Захар узнал, что возглавляя земельную комиссию, Стасик запросил неприлично большую сумму за выделение земли в центре города с уважаемых людей с кавказского региона, причём эти требования были выражены в довольно грубой форме.
…Пионерским горном прозвучал сигнал календаря на iPhone, вернув Захара в реальность и подсказав, что сегодня - восемнадцатое августа, день рождения отца.
«Надо позвонить матери, напомнить - подумал он: - А ведь прошло уже почти десять лет, как его не стало! Вот время бежит…»
Захар последнее время часто вспоминал отца, может быть потому, что достиг того момента в жизни, который называют в народе кризисом среднего возраста…
Отец.
Отец Захара был простым водителем. Сам из деревни, в жизни добивался всего тяжёлым физическим трудом и житейской смекалкой. На автобазе у него был продуктовый ГАЗон – он развозил дефицитные в то время продукты по московским магазинам. По этой причине у них в семье с продуктами было всё в порядке, да и не только с продуктами.
Отец Захара «крутился» в то время как мог, умел договариваться и имел «правильные знакомства». В то время бесперебойно работала схема «ты - мне, я –тебе», поэтому в семье всегда были крутые по тем временам шмотки, типа джинсов RIFLE и ботинок Salamander. К тому же, у отца была одна из первых в городе машина ВАЗ 2103 модного тёмно-вишнёвого цвета, купленная по льготной очереди за сданную бабкой Захара сельхозпродукцию. До сих пор где-то у матери, в Обнинске храниться квитанция на 7500 рублей, именно столько в 1973 году стоили Жигули.
В то время личный автомобиль был пределом мечтаний и верхом благополучия для подавляющего большинства советских людей. Для отца Захара это было своеобразным фетишем и любимым хобби – он её лелеял и берёг, натирал разными полиролями и лаками, перед каждой поездкой проверял давление в шинах и уровень масла. Для него поставить в гараж немытое авто было поступком, граничащим с преступлением.
Конечно, иногда доходило и до абсурда: до сих пор на памяти у Захара, момент, когда он купил в Белоруссии свою первую, подержанную «восьмёрку» (реэкспортную, для тех кто помнит!) и спустя неделю, поехав ночью с девчонками, помял дверь. По-тихому отремонтировать автомобиль не удалось - по закону подлости уже на следующий день его угораздило попасть в городе на глаза отцу! Зная его горячность и вспыльчивость, Захар морально был готов к нешуточному «разбору полётов». Скандал дома был грандиозный! Отец, привыкший аккуратно и с болезненной осторожностью относиться к эксплуатации автомобиля (причём не только личного, но и служебного), не мог понять преступную, на его взгляд, халатность сына. Дома он кричал: «Дайте мне топор, я её (в смысле машину) сейчас разрублю, битая машина – не машина! Я за тридцать лет работы водителем ни разу не попадал в аварию!» Справедливости ради, нужно отметить, что отец быстро взрывался, но также быстро и остывал, и уже на следующий день помогал Захару менять повреждённую дверь…
Вообще, взаимоотношение «совкового» человека с автомобилем на фоне дефицита запчастей и недоступности сервиса тема отдельной истории – истории слепого обожания и безответной любви. К примеру, захаровский отец рассматривал свою «трёшку» скорее не как средство передвижения - для него она была прежде всего любимой игрушкой, сам факт обладания которой уже приносил удовольствие, стоит ли говорить, что он на своей «ласточке» за двадцать лет накатал всего 60 000 км…
Иногда удивляешься, почему человеческая память так избирательна? Захар до сих пор помнил госномер отцовской «трёшки» 85-29 юбс (как впрочем и адрес «хрущёвки», где он родился), хотя прошло уже больше двадцати лет, а вот сегодняшний номер своей машины он, конечно, помнил, но был уверен, что он сотрётся бесследно у него из памяти, как только он её поменяет…
…У отца были золотые швейцарские часы "Longines", вещь по тем временам редкая. В советских магазинах продавалась продукция исключительно отечественных часовых заводов (справедливости ради нужно сказать, что часы «Ракета», «Восход» или, скажем, «Командирские» тоже были неплохими). Заграничные же, тем более настоящие швейцарские, можно было купить только в "комиссионке", если ты, конечно, не работник какого-нибудь торгпредства...История появления их у отца осталась для Захара "за кадром", скорее всего они были преобретены, как раньше, говорили "по случаю", скорее всего стали результатом какого-то сложного обмена. Отец к часам относился бережно, можно сказать, с пиететом - заводил в одно и тоже время, даже умудрялся сам шить к ним кожанные ремешки. Каждый раз удивлялся точности хода заграничного механизма, гордо приговаривая: "Да! Умеют люди делать!" Примечательны они были ещё тем, что на задней крышке была выгравирована надпись "Толику от жены". Кто был этот Толик? Где его теперь любящая жена? Это так и осталось загадкой…
…В последнее время Захар нередко задавал себе вопрос: «Почему отца не хватает именно сейчас, когда тебе сорок, когда ты с ним практически сравнялся по возрасту? Почему он особенно нужен ни тогда, при его жизни, когда ты молод, когда ты максималист, советы и нравоучения тебе уже не нужны, ты готов наконец-то показать пример как надо жить, а именно сейчас, когда вы почти ровесники и уже можете поговорить на равных. Сейчас ты, как бы, меняешься с отцом местами, происходит некая смена лидера в семье…возникает много вопросов, которые тебе были в своё время не интересны, а может быть ты стеснялся их задать?…Возникает истинное, что самое главное, осознанное чувство благодарности к тому, кто дал тебе жизнь, может быть это на уровне мужского подсознания, что ты являешься наследником, потомком, продолжателем рода…Эта любовь, которую ты стеснялся проявить при его жизни, она другая чем любовь сына к матери. Именно сейчас тебе хочется приобнять, хочется, чтобы он порадовался твоим успехам и достижениям, дать ему то, что он в своё время дал тебе…»
…Со временем Захар находил в себе всё больше и больше черт схожих с отцовскими…Вот уже и походка, и черты лица, как при проявке фотоплёнки, стремятся к оригиналу…Что в своё время в нём раздражало и выводило из себя почему-то становилось и его фирменными чертами. И эти давние претензии теперь кажутся таким мелочными и глупыми…
