Павел Дмитриев - Поколение победителей
– Ничего не понимаю! Ну замедлилось развитие, как говоришь, застой случился. Станки СССР всегда закупал – так капиталисты даже веревку продадут, чтоб их повесили, только бы деньги получить. Дальше что? Война или революция?
– Последним генсеком в восемьдесят пятом стал Михаил Горбачев. Он решил сильно подновить КПСС и страну, запустил в обиход слова «ускорение», «перестройка», «гласность». Начал дружить с президентом США Рейганом, ездил туда много раз, частично разрешил частный бизнес. Вывел из Германии и прочих соцстран войска, в результате там к власти пришли прозападные руководители.
– Так вот что случилось! – Полковник почти закричал: – Предательство!!! Но как?! Горбачев же коммунист! – Тут он резко и остро глянул мне в глаза: – А как партия могла это допустить?
– Реформы с восторгом приняли как в Советском Союзе, так и за рубежом. Михаил Сергеевич был очень популярен. Наверное, у него имелись политические противники в правительстве, или как оно называлось, Политбюро. Но народ его точно поддерживал, по крайней мере, первые несколько лет.
– Даже так?! – Комитетчик поник и как‑то сжался, будто из надувного матраса выдернули пробку. – Люди поддержали предателя?
– Сложно сказать. Наверное, Горбачев реально хотел как лучше…
– Ведь это не все, – спохватился Петр Степанович, – гласность, говоришь, дружба с США… Странно, но не страшно. Войска вывел из Европы, это хуже, непоправимо. Но все равно не причина…
– Получилось все как всегда, – закончил я. – Результаты вышли совсем уж необратимыми. Дикая инфляция, развал народного хозяйства, демонстрации националистов на Кавказе и в Прибалтике, потом и вооруженные мятежи. КПСС просто разваливалась, коммунисты массово покидали партию.
– Так просто загубили страну? Не может быть! Невероятно!
– В этот момент Михаил Сергеевич решил опереться не на КПСС, прямо на народ. Разрешил создание партий, созвал Съезд народных депутатов, который избрал его президентом СССР.
– Дальше было хуже? – грустно догадался Петр Степанович. – Они все передрались между собой?
– Именно так! – Я удивился его проницательности и вывалил оставшиеся сведения на одном дыхании, чтобы поскорее отделаться от вопросов: – Появилось много президентов республик, Борис Ельцин в РСФСР, и в начале девяностых они просто разорвали Советский Союз на части. Многие тут же начали воевать друг с другом, точно помню про Армению и Азербайджан, Грузию и Абхазию, Молдавию и Приднестровье. Дальше больше – Прибалтика вступила в НАТО. Было две войны в Чечне, Грозный сровняли с землей, как Сталинград. А пару лет назад Россия воевала с Грузией за Южную Осетию. Всерьез, с танками, самолетами, ракетными обстрелами. Даже с Украиной и то чуть не дошло до войны за Крым.
– Ничего себе! – Музыкин резко встал, нашарил в кармане пачку сигарет, закурил и начал ходить по комнате, обильно дымя и матерясь сквозь зубы. – Так что, мы сейчас зря коммунизм строим?
– Выходит, так. – Я пожал плечами.
Заметив это, полковник буквально набросился на меня, схватил за плечи, навис сверху, почти плюнул в лицо.
– И ты туда же?!
– В школе я в то время учился! – Встал, оттолкнул руки кагэбэшника, все же на мои «сто девяносто» не нависнешь. – Виноват, что ваш СССР никто даже защищать не стал?! Милиция, армия, КГБ – все только смотрели и радостно делили новые должности.
– А рабочие… Коммунисты? Они что? – Полковник как‑то постепенно отдавил меня к стенке.
– Да рвали партбилеты и в мусор выбрасывали коммунисты ваши. По дорогам валялись эти книжечки.
– Ты… Гад… – Он прижал меня к стенке и, похоже, прикидывал, как половчее дотянуться до горла.
– Да, да, я! Школьник во всем этом виноват! Прямо за партой, в третьем классе, помогал Горбачеву и Ельцину! А они уже сейчас небось у вас обкомами руководят, карьеру коммунистическую делают! Вот себя и спросите, как такая фигня получилась![13]
Проняло Петра Степановича, отвалил он от меня, упал на стул и начал рвать верхнюю пуговичку на рубахе. Я сходил и принес ему стакан воды с кухни – он выпил его парой глотков и даже спасибо сказал прерывающимся голосом. Достал очередную сигарету и быстро высадил, глядя в никуда.
Все же сильный человек – собрался, вернул взгляду проницательность и внимание. Даже руки перестали трястись.
– Как у вас сейчас люди живут? Рабочие, колхозники, интеллигенция?
– Смотря с чем сравнивать. Благодаря нефти и газу бюджет держится неплохо. Кажется, сейчас Россия седьмая экономика мира, где‑то рядом с Бразилией. Первая – США, вторая – Китай, третья, кажется, Япония. Но если считать количество денежных единиц на человека, то получается, мы где‑то в первой полусотне стран, ближе к концу. Думаю, все похоже на то, как в советских учебниках про страны «третьего мира» писали: ужасающая коррупция, разваливающееся производство, плохие медицина и образование. Очень сильное разделение на бедных и богатых, российские олигархи, ну сильно богатые люди, покупают яхты, поместья в Лондоне и Ницце[14].
– Вот она, цена предательства! – Музыкин откровенно заулыбался, обрадовался. – Заслужили!
– С другой стороны, безработицы нет, материально жизнь квалифицированного инженера не сравнить с временами империи, – показал я картинку с другой стороны. – Ему по карману неплохая машина, каждый год отдых за границей, если повезет с работой – то квартира на две‑три комнаты. Бытовая техника типа телевизоров и компьютеров у нас стоит очень дешево, можно даже не учитывать.
– Империи? – Полковник зло поймал последнее слово. – Что, так и называют?
– Да, хотя не всегда это слово используют в отрицательном смысле. Последнее время многие хотят обратно в СССР, поднимает голову КПРФ, да и вообще, доходит до людей, что пропагандой семидесятых – восьмидесятых лицо империализма показано более чем реально. Россия для них и в мое время опасный конкурент, враг, возможно, только ядерное оружие останавливает агрессию.
– Коммунисты… Могут они вернуть себе власть?.. Контроль над СССР… Россией? – Петр Степанович с трудом подбирал слова.
– В теории легко, если победят на выборах в Государственную Думу. Только практически это едва ли что‑то изменит. На самом деле структура власти поменялась незначительно. Только вместо секретарей ЦК – финансовые олигархи и кланы, все та же вертикаль чиновников, реальной оппозиции практически нет. Да и КПРФ поддерживает не народ, а скорее бизнес. В общем, без революции ничего не изменится, а это событие малореальное, пока хватает нефтедолларов на хлеб и зрелища.
– Вот ты говоришь про инженеров, а рабочие, колхозники?
– Мне сложно сказать… В роскоши не купаются, хотя, если работать на хорошем предприятии, платят вполне достойно. Ну, там машина будет небольшая или не новая, телевизоры‑телефоны‑мебель из ИКЕИ, шмотки с рынка. В отпуск – не пять звезд, а три, да не Испания – Тайланд, а Египет, в лучшем случае. Квартира в ипотеке, а это долги лет на двадцать.
– Хм… – Петр Степанович как‑то призадумался, – все равно, уж больно хорошо выходит.
– Ну это если хорошо с руками и головой, да в большом городе. Если специальность непопулярная да работать лень, то хватит только на пиво с семками под футбол по телевизору. Думаю, что в деревнях все еще хуже – только бросать все, да в город на заработки. Или жить примерно как тут сейчас[15]…
– С чем, с чем пиво?
– С семечками, это такой обобщенный образ Буркина‑Фасо, ну то есть неудачника.
– При этом по уровню жизни… Как ты говорил, в полусотне стран?!
– Так и есть, за рубежом живут получше. В Штатах хватает еще на отдельный дом, и главное, на приличную медстраховку. Это баксов пятьсот – восемьсот в месяц, как минимум.
– Какую страховку?! А баксы, это доллары, так?
– Да, от greenbacks, зеленые спинки. Медстраховка, это на случай болезни, чтобы по миру не пойти от платы за лечение.
– У вас в СССР так же?
– Нет, в России намного хуже. Медицина не поймешь какая – вроде бесплатная, но без хороших денег, если не повезет, хоть помирай. Никто не поможет.
– И правда, как на карикатурах… – Музыкин задумался, видимо, вспоминал «пороки капитализма» из лекций парторгов. – Детей учат бесплатно?
– Да как с медициной примерно: институт бюджетный – по дикому конкурсу, а на платном… Ну, примерно, зарплату инженера за три‑четыре месяца нужно отдать как минимум. Это в год.
– И в школе?!
– Нет, за начальное пока денег не просят, – я малость задумался, – но похоже, это ненадолго.
– Так кто ж детей тогда рожать будет?!
– Демографическая яма, один ребенок в семье, а два‑три – уж если с деньгами порядок.
Петр Степанович опять задумался. Даже начал крутить пальцами, как будто считал что‑то или сравнивал. Потом покачал головой, видимо, пришел к какому‑то выводу и… пожаловался:
– Что‑то никак не складывается картина! С одной стороны, все хорошо у вас вроде, с другой – хуже не бывает.
