Элизабет Эдмондсон - Ледяное озеро
— Ты никогда не была справедлива к Джеку. У тебя извращенный ум и отвратительный характер. Ты уничтожаешь мужчин, которых притягиваешь.
Слова как острые сосульки — ранили, ранили, ранили.
— Он соблазнил меня молоденькой девушкой, избивал, обходился со мной грубо и жестоко. Вы знали об этом. Вы заставили меня выйти за Сола, и с тех пор не было дня, когда бы я не сожалела о своей жизни. У меня нет детей, и это тоже ваших рук дело. Вы всю жизнь беспощадно властвовали и доминировали над своими детьми и внуками. И над своей правнучкой — давайте вспомним и о ней. И все они мечтают удрать куда-нибудь подальше. Вы требуете лояльности и преданности, а наградой вам — лишь страх и ненависть.
— Я не заставляла тебя выходить за Сола. Никто никогда не заставлял меня делать то, чего я не хотела, почему же ты сваливаешь на меня свои ошибки? У тебя нет воли?
— Сейчас уже есть. Тогда — не было. Так же как не было ее и у вас, когда дело касалось Джека. Ваша любовь к нему превышала все разумные пределы — на ваш взгляд, он не мог поступать неправильно, поэтому вы помогали ему всеми возможными способами, прощали ему все и не критиковали ни за что. Он ставил вас в дурацкое положение, а вы только просили добавки. Я рада, что правда всплыла, он опозорен на весь свет. Рада, что его низкие, преступные замыслы предать свою страну провалились. А больше всего я рада, что Солу придется оставить свой пост, и мне больше не потребуется выносить помпезную пустоту жизни неудавшегося политика.
— Сол — единственный сын, оставшийся со мной. Джек теперь должен находиться в Германии. Сюда он больше не вернется.
Джейн всем сердцем надеялась, что это правда.
— Давно уже пора обратить внимание на Сола. У вас никогда не было ни капли истинной привязанности к нему, вас просто забавляло видеть, как он пляшет под вашу дудку.
В комнату вошел Роукби, открыв дверь без намека на свою всегдашнюю деликатность.
— Я принес напитки, миледи, — объявил он.
— Держу пари, Роукби знает обо всем этом больше любого из нас, — заметила Джейн. Она забрала свою сумочку и выплыла из комнаты, окруженная облаком дыма. — О, райские дни!
Эдвин хотел уехать и отвезти Лидию в Лоуфелл, но сэр Генри попросил его остаться.
— Вы тоже, моя дорогая, — обратился он к Лидии, устало глядя на нее. — Если только вы в состоянии вынести необходимость иметь что-либо общее с такой семьей, как наша. У нас сейчас будет скромная, тихая трапеза. Я не думаю, что Каролин спустится. За хозяйку побудет Дафна, она уедет позже, вместе с Хэлом и Сеси.
Лидия протянула руку и коснулась его плеча.
— Мы останемся.
— А мы пойдем, — сказал Фредди.
— Думаю, будет лучше, если и вы останетесь, — попросила Аликс, глядя на Майкла, который стоял рядом с Сеси, словно был готов в любой момент защитить ее.
Ветер стих, небо прояснилось, и одна за другой появились на небе яркие зимние звезды, не затмеваемые луной, которой еще только предстояло взойти.
— Сегодня не так холодно, — промолвила Аликс, отодвигая одну из тяжелых штор в гостиной, чтобы взглянуть на озеро. Оно лежало холодное, жутковатое в своей потусторонней яркости. Мир вне времени и эмоций, не говоря уже о человечестве. Спокойный, безмятежный.
— На той стороне, там, где огни, катаются люди, — заметил Эдвин.
— Стараются выжать все, что можно, из замерзшего озера, на тот случай, если действительно на подходе ненастье. — Аликс опустила штору обратно. — Однако я бы предпочла быть внутри.
— Странно, — усмехнулся Хэл. — Драма окончена, полиция приезжала, правда о Джеке всплыла наружу, а у меня ощущение, что это не конец пьесы, а лишь антракт между действиями.
— Пощади нас! — воскликнул Эдвин, сидевший в глубоком кресле со стаканом бренди в руке. — У меня тоже такое чувство, что похороны состоялись, но только затем, чтобы обнаружилось, что тела-то и не было.
Вошла Джейн. Как и остальные Ричардсоны, она переоделась к обеду, будто соблюдение привычных условностей могло вернуть жизнь в нормальное русло. На ней было платье цвета темного винограда, а не обычный ее вечерний наряд, виденный ими раньше. При ходьбе оно водоворотом закручивалось вокруг ее лодыжек. Джейн обвела взглядом комнату, потом закрыла за собой дверь с мягким, отчетливым щелчком.
— Я хочу рассказать вам кое-что, не предназначенное для чужих ушей. — Она села в широкое кресло возле камина и вынула из вечерней сумочки золотой портсигар.
— Мне уйти? — спросил Хэл.
— Нет. Ты знал Джека. Тебе надо это услышать.
Эдвин бросил на нее настороженный взгляд и поспешил наклониться к ней с зажигалкой. Она предложила ему сигарету, и он взял.
— Аликс?
— Нет, спасибо. Не перед обедом.
Сигареты в гостиной! Неужели Снежная королева побеждена и отныне может цвести весна? Аликс сомневалась. У бабушки найдется много чего сказать, если она уловит даже слабый запах сигаретного дыма.
— Я звонила Люси, — начала Джейн. — У нее есть подробности о дезертирстве Джека: она наконец-то выудила все из своего мужа. Он взял на себя труд поговорить с бывшим полковником того полка. Он командовал в тысяча девятьсот семнадцатом, когда все это произошло. Похоже, Джек дезертировал не потому, что струсил. Он сбежал, поскольку ему, вероятно, грозил трибунал.
— А разве не это всегда грозит дезертирам? — удивилась Аликс. — Или их обычно расстреливают на месте?
— Нет, трибунал явился причиной его побега, а не следствием. Местную девушку, француженку, практически подростка, изнасиловали и избили. Она возложила ответственность на Джека. Он, конечно, все отрицал.
Аликс почувствовала, что у нее в легких не хватает воздуха, и была вынуждена сделать усилие, чтобы вдохнуть.
— О Боже! Это убьет дедушку.
— Не убьет, — произнесла Джейн. — Он не узнает об этом. Никто ему не расскажет. Люси беспокоится по поводу Генри так же, как и вы, и собирается использовать все имеющееся у нее влияние, чтобы утаить эти сведения. Все это случилось давно, тем более во время войны, никому не нужно трясти грязное белье.
— А Урсула? — промолвила Утрата. — Как быть с Урсулой?
Наморщив лоб, Аликс посмотрела на сестру. Неужели Утрата не поняла, о чем речь? При чем здесь ее подружка?
— А кстати, где она? — Джейн огляделась. — Не здесь, надеюсь. Это чисто семейное дело, а я уверена, что она все заносит в свой дневник.
— Нет, я имею в виду нападение на Урсулу, у озера. Вам не кажется…
Утрата ухватила суть быстрее, чем остальные. Со своей, холодной ясностью ума, которой Аликс так завидовала, она добавила в обсуждение новую порцию ужаса.
Присутствующие переглянулись. Эдвин мрачно произнес:
— Боюсь, что Утрата права.
— Это могло быть совпадением! — возразила Аликс. — Я имею в виду тот случай во Франции. Обвинение со стороны молодой девушки против британского офицера могло быть нарочно сфабриковано. Или, например, она с ним спала; а потом ее семья подняла шум. Такое происходило на войне.
— Он был человеком, склонным к насилию? — спросил Эдвин. — Ты знала его, тетя Джейн.
Так же как и Хэл, подумала Аликс. И, судя по выражению его лица, он был готов признать, что Джек напал не только на ту девушку в далекой военной Франции, но и на другую, в нынешнем, 1936 году, здесь, на озере.
Джейн с минуту помолчала, прежде чем ответить:
— Джек всегда имел пристрастие к молоденьким девушкам. К уязвимым, беззащитным девушкам.
— Тогда нам определенно лучше держать рты на замке с нашими подозрениями, — произнес Эдвин. — Дело принимает худший оборот.
— Разве справедливо будет не сообщить Урсуле? — воскликнула Утрата.
— Не будь дурочкой! — резко прозвучал голос тети Джейн. — Не смей говорить ей ни слова, Утрата. И ты, Аликс. Хотя бы ради своего деда, если не ради других.
— Ты сказала тете Труди? — спросил Эдвин у тетки. — Я полагаю, дядя Сол и так все это знал.
— Сол не знает, и я не стану ему рассказывать. Это только заставит его удариться в новую серию яростных оправданий своего брата. В том, что касается Джека, он поет с голоса Каролин, а я больше не могу этого выносить. Я не стану пока сообщать Труди, потому что в данный момент она выглядит больной. Вы трое наиболее далеки от Джека — вы его не знали, и не испытываете к нему смешанных чувств, как родители, брат и сестра. Впрочем, это не явится потрясением для Труди. Джек был необузданным с детства.
В комнату с подносом напитков вошел Роукби.
— Кто-нибудь хочет коктейли? — спросил Эдвин. — Роукби, мы предоставляем тебе их смешать.
— Разумеется, сэр.
— Дедушка показывает Лидии печь! — объявила Утрата.
Хэл расхохотался, и через секунду, прекрасно осознавая всю нелепость этой реакции, Аликс тоже засмеялась.
— Какое развлечение для Лидии!
