JustStuff - Unknown
– Хм.
Эдит подалась навстречу моему касанию и, накрыв мою руку своей, придержала возле своего лица. Странно: такой знакомый жест – я всегда любил, когда Эдит делала так, и видел в этом подтверждение того, что ей нравятся эти мои прикосновения, что они для нее что-то значат. А ощущение совершенно другое. Ее лицо больше не было холодным. Как и ее ладонь, лежащая на моей руке. Теперь мы стали одинаковыми.
Я уставился в глаза Эдит, потом присмотрелся к отражению в них.
– Ахх… – тихо вырвалось у меня, и я почувствовал, что мое тело застыло от удивления. Странно… это казалось естественным – превратиться в статую из-за потрясения.
– Что случилось, Бо? – явно обеспокоенная, Эдит наклонилась ко мне, но из-за этого отражение лишь приблизилось.
– Глаза? – выдохнул я.
Она вздохнула и, сморщив нос, пообещала:
– Это пройдет. Я шесть месяцев всякий раз пугалась, увидев себя в зеркале.
– Шесть месяцев, – пробормотал я. – А потом они станут золотистыми, как у тебя?
Она отвела взгляд и посмотрела поверх спинки дивана на кого-то, кто стоял позади нас, там, где я не мог его видеть. Мне хотелось сесть и оглядеться, но было немного боязно двигаться. Собственное тело ощущалось очень необычно.
– Это будет зависеть от твоего питания, Бо, – спокойно ответила Карин. – Если ты предпочтешь охотиться как мы, твои глаза в конце концов приобретут этот цвет. Если нет – будут такими же, как у Лорен.
Я решил всё-таки попытаться сесть.
И, как и до этого, подумать означало сделать. Вроде и не пошевелившись, я уже сидел. Эдит держала меня за руку, которую я убрал с ее лица.
Позади дивана собрались все – и теперь наблюдали за мной. Мои догадки на сто процентов подтвердились: ближе всех была Карин, за ней Элинор, Арчи и Энист. В дверях, ведущих в соседнюю комнату, стояла Джесамина, а Роял следил за происходящим через ее плечо.
Я посмотрел на их лица и снова пережил потрясение. Если бы в моем мозгу не стало настолько… просторнее, чем раньше, я забыл бы, что собирался сказать. Но теперь довольно быстро собрался с мыслями.
– Нет, я хочу охотиться как вы, – заверил я Карин. – Это будет правильно.
Карин улыбнулась. Испытывай я потребность в воздухе, у меня перехватило бы дыхание.
– Если бы это было так легко. Но выбор достойный. Мы поможем тебе всем, что в наших силах.
Эдит тронула меня за руку:
– Сейчас нам следует сходить на охоту, Бо. Это ослабит боль в твоем горле.
Когда она упомянула о горле, сухое жжение в нем внезапно вышло для меня на первый план. Я сглотнул. Но…
– Охота? – услышал я свой новый голос. – Я… э… ну, я никогда еще не охотился. Даже обычным образом, с ружьем, поэтому сомневаюсь, что у меня получится… то есть я понятия не имею, как…
Элинор чуть слышно хохотнула.
Эдит улыбнулась:
– Я покажу тебе. Это очень просто, очень естественно. Разве ты не хотел посмотреть, как я охочусь?
– Только мы вдвоем? – решил удостовериться я.
Пару мгновений она выглядела озадаченной, а потом ее лицо разгладилось:
– Разумеется. Как ты захочешь. Пошли, Бо.
Она уже была на ногах, по-прежнему держа меня за руку. Потом я тоже встал, и двигаться было настолько просто, что я задался вопросом, почему мне было так страшно попробовать. Это тело моментально выполняло любое мое желание.
Эдит метнулась к задней стене большой комнаты – стеклянной стене, которая сейчас, ночью, могла служить зеркалом. Я увидел отражение двух проносящихся мимо бледных фигур и остановился. Странно было то, что, когда не ожидавшая этого Эдит, продолжая движение, потянула меня за руку, я остался на месте. Больше того, держал руку Эдит так крепко, что остановил её, причем без малейших усилий.
Но это заметила только часть моего мозга. В основном я смотрел на отражение в стекле.
Я уже видел свое лицо в глазах Эдит, искаженное их сферической формой, причем лишь центр, края не помещались. И как следует разглядел только свои глаза – яркие, почти светящиеся красным. Этого хватило, чтобы отвлечь мое внимание от всего остального. Теперь я видел свое лицо целиком… и шею… и руки.
Если бы кто-нибудь вырезал очертания моей человеческой ипостаси, новая версия по-прежнему уместилась бы в этом пространстве. Но, хотя объем не изменился, все углы стали другими. Жестче, определённее. Будто кто-то изваял меня изо льда, не загладив края.
Мои глаза – из-за цвета их трудно было рассмотреть, но разрез тоже казался иным. Очень неясно, словно вспоминая то, что видел лишь сквозь мутную воду, я восстанавливал в памяти прежнее выражение своих глаз. Нерешительное. Как будто я никогда не знал точно, кто я такой. Позже, после встречи с Эдит – и снова трудно было разглядеть что-то в памяти, а усиленные старания причиняли дискомфорт, – вот тогда взгляд у меня внезапно стал более твердым.
Теперь же твердость сменилась непреклонностью. Доведись мне встретить такого себя в темном переулке, сам испугался бы.
Что, вероятно, имело смысл. Теперь люди должны меня бояться.
На мне по-прежнему были окровавленные джинсы, но рубашка сменилась какой-то незнакомой, бледно-голубой. Я не помнил, как это произошло, но понимал: ни вампир, ни смертный не захотели бы проводить время с существом, залитым рвотой.
– Ничего себе, – сказал я. И встретился взглядом с отражением Эдит.
Это тоже было необычно. Потому что зазеркальный Бо выглядел рядом с Эдит… правильно. Словно был на месте. Не как раньше, когда люди могли лишь предполагать, что она меня жалеет.
– Многое теперь иначе, – отозвалась она.
Я глубоко вдохнул и кивнул:
– Ладно.
Эдит снова потянула меня за руку, и я последовал за ней. Не прошло и четверти секунды, как мы, воспользовавшись стеклянной дверью под лестницей, оказались на задней лужайке.
Не было ни луны, ни звезд – их скрывала слишком плотная облачность. За пределами прямоугольника света, падающего через прозрачную стену, нас должен был встретить непроглядный мрак, но ничего подобного не произошло. Я видел всё.
– Ничего себе, – сказал я снова. – Как круто!
Эдит посмотрела на меня так, словно моя реакция ее удивила. Неужели она забыла, каково это – впервые увидеть мир глазами вампира? Кажется, она говорила, что я больше ничего не буду забывать.
– Нам придется подальше углубиться в лес, – предупредила она меня. – Просто на всякий случай.
Я вспомнил главное из того, что она рассказывала мне об охоте:
– Правильно. Чтобы вокруг не было людей. Понял.
На лице Эдит снова промелькнуло то же удивленное выражение.
– Следуй за мной, – сказала она.
И кинулась бежать по лужайке так быстро, что наверняка стала бы невидимой для моих прежних глаз. Потом, на кромке берега, она взмыла в воздух и, описав высокую дугу, перелетела реку и приземлилась среди деревьев на другой стороне.
– Серьезно? – крикнул я ей вслед.
И услышал ее смех:
– Уверяю тебя, это легко.
Отлично.
Я вздохнул и побежал.
Я никогда не был хорошим бегуном. Кое-как справлялся на ровной дороге, если не отвлекался и постоянно следил за ногами. Ладно, честно говоря, даже при этом я мог запутаться в собственных ногах и упасть.
Теперь всё было совершенно по-другому. Я летел – летел по лужайке, перемещаясь быстрее, чем когда-либо, но ставить ноги точно на нужные места было проще простого. Я чувствовал все мышцы, почти видел их взаимодействие, заставлял их выполнять именно то, что мне необходимо. Добежав до берега, я даже не приостановился. Оттолкнулся от того же камня, который использовала Эдит, после чего почувствовал, что действительно лечу. Река незаметно осталась позади, а я еще рассекал воздух. Пролетев мимо того места, где приземлилась Эдит, я свалился в лес.
С внезапным страхом я осознал, что даже не задумывался о приземлении, но тут оказалось, что моя рука, похоже, знает, как ухватиться за толстую ветку, а тело само изогнулось так, чтобы ступни встретились с землей почти беззвучно.
– Ну и ну! – выдохнул я, не веря в то, что только что испытал.
Я услышал, как через лес бежит Эдит, и ее походка была уже знакома мне, как собственное дыхание. Можно было не сомневаться, что я отличу ее шаги от любых других.
– Мы должны это повторить! – сказал я, едва завидев ее.
Она остановилась в нескольких футах от меня, и на лице ее появилось то самое выражение разочарования, которое было мне так хорошо известно.
Я засмеялся:
– Что ты хочешь знать? Я скажу тебе, о чем думаю.
Она нахмурилась:
– Не понимаю. Ты… в очень хорошем настроении.
– О. Это неправильно?
– Разве ты не чувствуешь невероятной жажды?
Я сглотнул, преодолевая жжение. Оно было неприятным, но не настолько ужасным, как только что закончившийся пожар во всем теле. Боль от жажды была постоянной, и она словно усиливалась, когда я сосредоточивался на ней, но уж очень много всего отвлекало мое внимание.
