User - i cf85044c3a33e6c4
— Вы не знали ее. Вам незачем сожалеть о смерти Керри. Вы даже меня не знаете! Просто
так положено говорить, — ощетиниваюсь я.
— Положено. Но я и не сказал, что сожалею о смерти Керри Прескотт. Я вижу грусть и
боль в ваших глазах. И сожалею о вашей утрате. Сопереживать имеет смысл только живым.
— Не думаю, что хочу говорить о Керри.
— Хорошо. Давайте поговорим о других. Я сто лет не видел мальчишку Картера, а вы?
— Мальчишку Картера? — Это он о котором?
— Шона. К несчастью, с младшим сыном Бена у нас отношения не сложились. — Так воот
кто из нас самый умный! Ай да Джастин.
— Мы тоже нечасто видимся.
— Ах, Шон! Иногда я понять не могу, как можно ни с кем не общаться, но быть всегда
занятым, — вздыхает мужчина.
Рада, что Картер с Юнтом видятся редко. Место встречи с Эмилио Юнтом не входит в
десятку самых моих любимых достопримечательностей Сиднея.
— Почему вы не общаетесь?
Этот вопрос вгоняет меня в ступор. Я сижу и удивленно моргаю.
— А с чего бы? И вообще, при чем здесь Картер?
— При том, что у нас слишком мало общих знакомых, Джоанна, практически все
собрались в этой комнате, а о них в их же присутствии говорить неприлично.
Я выгибаю бровь. Тогда зачем вообще разговаривать?
— Так почему вы не общаетесь с Шоном? Я надеялся узнать от вас о нем хоть что-нибудь.
— Первая причина: с ним в принципе трудно общаться. Он очень асоциален. Вторая
причина: попытки обычно заканчиваются хлопком двери или спором, что сильно портит мне
настроение. Третья причина: в данный момент у нас с ним диаметрально противоположные
приоритеты и он каждый раз старательно доказывает мне, насколько я глупа, — указываю на
дверь, где скрылся Тобиас с детьми.
— Но это правда, — весело сверкает глазами Юнт. — У вас, Джоанна, есть ужасный
недостаток: вы сами стараетесь решить все на свете. Женщине иногда достаточно быть слабой
и плакать.
— А рыцарь приедет и спасет меня от бессмысленности и повседневности. Кому это надо?
Современные нравы позволяют иметь полный букет женщин, а не ограничивать себя одной, тем
более той, которая в беде.
— Какой тонкий намек на то, что вы видели у меня на яхте.
— Но это правда. И это не по мне.
— Никто не тащит этих людей силком. Ни мужчин, ни женщин. Все исключительно
добровольно. Я как Аль Пачино из вашего любимого Адвоката Дьявола просто не препятствую
им предаваться пороку. Так какая разница где? Я просто пытаюсь сделать досуг дорогих мне
людей… приятнее. Чтобы они хотели вернуться.
Какая гадость!
— Смею заметить, меня заскочить к вам на огонек совсем не тянет.
— А, может, зря? Уверен, мы смогли бы поладить. Но раз такое дело, зачем же вы
согласились туда пойти.
— Я попросила его об услуге, Картер назначил цену и даже не сказал, что это будет.
— Либо вы попросили у него что-то очень серьезное, либо настолько слепо доверяете, что
до обидного продешевили.
Я сглатываю ком в горле. Десять страниц рукописного текста плюс отчаянное желание
остаться с ним наедине неважно каким способом. Боже. Я конченная идиотка.
— Подарки уже купили?
— Что?
— Детям по случаю отъезда.
— Откуда…
— Я — дыхание этого города, Джоанна. Я знаю все, что здесь происходит. Забирайте детей
и уходите. Селия, позови Тобиаса и детей. Пусть идут.
И ему никто не противится. Это так странно и глупо, будто это все мы к нему пришли и он
правит бал… Что ж, смотаться подальше от Юнта я очень даже не против! Но напоследок
достаю из сумочки кольцо и кладу на столик перед Ашером Циммерманом. Мы не говорим
друг другу ни слова, да и сказать, признаться, нечего. Лишь на короткий миг встречаемся
глазами, а затем он забирает кольцо и… и все. Лист исписан и закрыт.
Сидим утром с Лайонелом на кухне и завтракаем. Как супружеская пара, охладевшая друг к
другу лет после двадцати брака. Как только гости уедут, моя квартира снова станет тихой-
тихой.
— Три месяца, как она мертва, — вдруг говорит Лайонел.
У меня внутри зияющая дыра, которую не заполнить ватой, не зашить никакими швами.
Конечно, я знаю, что прошло три месяца, я ведь тоже считала. В месяцах, днях, часах,
минутах… Лучше бы он молчал.
— Не обязательно сыпать соль на рану, — сухо отвечаю я.
— Джоанна, однажды об этом придется заговорить…
— Болеть будет всегда. Не надо ковырять.
Может быть, я и хочу с кем-то поговорить о Керри, но уж точно не с Лайонелом. Я даже не
уверена, что он понимал наши отношения. Принимал — да, но понимал ли?
— Как ты думаешь, кошка это очень ужасно? — меняю я тему.
— Кошка? Керри бы тебе за это врезала.
— Знаю, — хмыкаю я. Может, нас с Керри он не знал, но вот ее — да. — Но давай
помечтаем. Кошка будет… белая. С длинной шерстью, которую я буду комьями вытаскивать
из-под кровати и жалеть о том, что вообще ее взяла. — Лайонел смеется. — А еще она
обязательно будет толстой. Чтобы топала погромче. — Или три кошки, чтобы имитировали
стук ножек сразу трех малышей. Сейчас расплачусь. Скрываю блестящие глаза за смехом.
— А еще она будут гадить. И ронять с полок бутыльки с лаком для ногтей, драть когтями
роскошные платья и спать на любимом макбуке, лопать по ночам деликатесную индейку,
которую ты готовишь по выходным. Она испортит твою безупречную жизнь.
— Безупречную жизнь?
— Конечно. Ты все время пытаешься сделать свою жизнь безупречной. Найти безупречную
работу, купить безупречную квартиру, найти безупречного мужчину. Ты была подружкой
ректора, сеньора Хакера и невестой короля Сиднея. До Селии ты, конечно, пока не
дотягиваешь, но то, что она с тобой дружит — уже большой успех. Хотя, о чем я? Ты даже
кошку решила завести белую.
— Я не алчная, не меркантильная и не страдаю от звездной болезни! Я просто хочу сделать
все как можно лучше…
— Да. Об этом я и говорю. Ты перфекционистка, от этого и страдаешь.
— Я родилась в средненькой семье военного и все детство пробегала по пляжу с
ободранными коленками, вздыхая по мальчику из соседнего дома, у которого был такой пресс,
что закачаешься. — Лайонел улыбается. Так по-доброму… — До приобретения статуса первой
леди университета я была обычной девчонкой, которая просто любила мужское внимание и
учила твою жену пить текилу. — Он все еще улыбается, но уже более грустно. — Когда мы
ругались с Картером, мне каждый раз было некуда идти. Я определенно не такая как Селия
Штофф, а слухи о моей короне сильно преувеличены, но хочу, чтобы мне было где жить, с кем
жить и что есть. Безупречность мне ни к чему. А вот уюта хотелось бы. Так что не надо строить
на этом собственные теории.
После завтрака я забираю Джулиана и увожу его в летнюю школу, а сама еду в
университет. Там хоть иногда люди попадаются, в отличие от офиса бабочек. Хотя сегодня,
вероятно, мне лучше побыть одной. И это легко устроить. Сейчас кампус пустует. Я ложусь на
стол и закрываю голову руками, не могу изгнать из головы слова о трех месяцах Керри.
— Док? — окликает меня Каддини так, словно уже не в первый раз пытается дозваться.
— Да?
— Ты спишь? Пойдем я тебе кофе куплю.
— Пойдем.
Я не сплю, я горюю, но мальчишке об этом знать не обязательно. Однако так хочется с кем-
нибудь поделиться, а он не примет слишком близко к сердцу, он видел Керри всего пару раз.
— Три месяца сегодня.
— Вот именно. Тебе пора перестать напоминать привидение.
Приближаю свои длинные розовые когти к его горлу. Но Каддини по одному ему ведомой
причине не боится быть придушенным на месте. Ну и ладно. Плевав на свои новенькие
выстиранные джинсовые бриджи (а что, лето, у меня все еще отпуск… как бы. Да и вообще,
пошли все эти ханжи), плюхаюсь прямо на лестницу.
— Знаешь, что мне нужно, чтобы не быть привидением?
— И что же? — Каддини рассеянно крутит в руках стаканчик с кофе. Меня устраивает, что
ему мое состояние интересно только наполовину.
— Компас. Без него я никак не могу решить, в каком месте искать свои следующие
проблемы, как бы это смешно ни звучало.
Внезапно парнишка отрывается от своего стаканчика и внимательно на меня смотрит.
— У всех у нас есть проблемы. Даже у меня, хотя многие говорят, что я абсолютно
беззаботный ребенок. Иметь проблемы — нормально. Думаешь, только у тебя талант их
находить? Брось, Док, они и без компаса найдутся.
— Ты и есть глупый беззаботный ребенок. Видишь ли, я хочу сама выбрать себе род
![Александра Гейл - Загнанная в ловушку. Дело Пентагона [СИ]](/uploads/posts/books/38438/38438.jpg)
