Дюпрель Карл - Загадочность человеческого существа
1) Carus: Physis. Kapp: Philosophie der Technik.
Здесь попутно заметим, что органопроекция дает полную возможность перенести решение вопроса о природе обитателей других миров с почвы фантазии на научную почву, которую, как ни парадоксально покажется это на первый взгляд, всякий монист должен а priori считать почвой решения этого вопроса. Если бы тождество организующего и мыслящего начал имело место на всех обитаемых мирах, то органическое царство и царство техники должны бы были восполнять друг друга во всей природе. Может быть, многие из наших технических аппаратов имеют свой органический прообраз на других. планетах, и многие земные организмы, еще не имеющие у нас технических копий, нашли себе на других планетах место в ряду технических изобретений. Мыслимы существа с телескопическим или микроскопическим строением глаза, и, может быть, жители Марса получили уже в дар от техники крылья, которые у нас до сих пор дарились некоторым организмам только природой. Если все планеты находятся на различных ступенях развития, то несомненно, что на каждой из них проходит в различных местах и демаркационная между органическим и техническим царствами черта, меняющая к тому же свое место с дальнейшим планет развитием. Если органическое и техническое царства представляют взаимное восполнение, то какое мыслимо множество родов органической жизни, какое мыслимо множество неизвестных нам животных форм! Какое, с другой стороны, мыслимо множество едва вообразимых нами и возможных для этих форм родов опыта! Невольно является мысль, что все наши настоящие и имеющие явиться у нас в будущем аппараты представляют, хотя и бессознательные, подражания природе. Но насколько больше нас должно бы было быть существо, которое обладало бы спектроскопом в органической форме, a вследствие этого и способностью восприятия химических свойств вещей, только до некоторой степени обнаруживаемую нашими сомнамбулами! Но, с другой стороны, сколь отличным от нашего мира должен бы был казаться мир таким существам, которые обладали бы нашими техническими изобретениями в органической форме! Из органопроекции мы можем извлечь и практическую для себя пользу. A именно. Она учит нас, что хотя мы в области наших изобретений и не предоставляли дело случаю, однако мы при целесознательном искании решения технических задач не обращали внимания на являемые нам органическим царством образцы. Ведь в природе эти задачи давно уже разрешены простейшим образом, разрешены так потому, что естественное развитие совершается в направлении наименьшего сопротивления. Мы могли бы уже летать, если бы, вместо того, чтобы тратить попусту время на искание регулируемого аппарата, мы постарались сделать копию с органического крыла.
II
Возвратимся к прерванному нами изложению. Участие организующего в нас начала обнаруживается и в художественной нашей деятельности, насколько она вдохновенна, т.е. насколько она приходит к нам из области нашего бессознательного. Это имеет, например, место при антропоморфическом и антропопатическом созерцании лириком природы. Духовное созерцание поэтом природы возможно только вследствие оживления и одухотворения им безжизненного. Типические образы Шекспира или Вальтер Скотта отнюдь не представляют рабского подражания природе, они – вполне субъективные их создания, в процессе творчества которых принимала участие их организующая душа. Гениальное мышление это – организм; оно – органическое целое, в котором главная, основная мысль насквозь проникает все частные мысли, члены этого целого. Вот почему зачастую употребляемое нами выражение "остов (скелет) изложения" заключает в себе нечто большее, чем простую метафору.
Докажем теперь, что земное организование сопровождается трансцендентальным мышлением, или, другими словами, что образование нашего тела целесообразно, т.е. что оно есть продукт трансцендентального нашего представления. Первее всего обратиться бы за доказательством этого тезиса к биологии; но она дать его нам не в силах, она до этого еще не доросла. Обратимся лучше к оккультическим наукам. В них мы обретем разительное доказательство его. Но наперед надобно уделить несколько слов гипнотизму и сомнамбулизму.
Гипнотизм учит нас, что внушением могут быть произведены органические изменения, что им, с одной стороны, могут быть устранены болезненные состояния, a с другой, могут быть подготовлены органические процессы, считаемые врачами патологосимптоматическими. При помощи внушения мы можем управлять физиологическими нашими функциями, совершающимися в нас для нас бессознательно, независимо от нашего произвола, например: кровообращением, выделениями и пр. Уже из сказанного явствует. что на гипнотическое внушение отнюдь нельзя смотреть как на какого-то чудодейственного, проникающего при помощи магической формулы в организм пациента, врача. Действие этого внушения объясняется просто-напросто действием сильнейшей воли внушителя на слабейшую волю пациента, чем первый и пользуется, погружая последнего в гипнотический сон, в состояние психической зависимости. Отсюда – возможность даже преступных внушений.
Таким образом действие внушения объясняется тем, что оно превращается в самовнушение, которому, собственно говоря, и принадлежит активная роль. Внушение дает власть представлению пациента над его органической жизнью, что и служит доказательством господства духа над телом, a вместе с тем опровержением материализма, смотрящего на дух, как на простую функцию тела, и видящего, значит, действительность в совершенно превратном виде.
Из факта, что путем самовнушения могут быть производимы у загипнотизированных лиц органические изменения, вытекает первым делом логическая возможность того, что и у нормальных людей органические функции сопровождаются и управляются несознаваемо ими трансцендентальным их представлением. Но эта логическая возможность превращается в эмпирическую несомненность с обращением к изучению явлений сомнамбулизма. Из того, что сомнамбулы распознают и предсказывают свои собственные болезни, следует, что функционирование нашего организма не сознается только нашим головным мозгом, что оно действительно сопровождается трансцендентальным представлением нашей души. Такие способности сомнамбул, если бы даже они не подтверждались опытом, были бы а priori вероятными для сторонника учения о душе, признающего тождество организующего и мыслящего в нас начал. Для такого учения медицинские способности сомнамбулов – не обособленные явления, с которыми не знаешь, что поделать, но явления, находящие себе определенное в системе сходных с ними явлений место. В этой системе оказался бы ничем не объяснимый пробел, если бы при доказуемости наличности в мышлении трансцендентального организования оставалась недоказуемою наличность в организовании трансцендентального мышления, т.е., если б опыт не являл нам сомнамбулов-врачей, и наоборот, врачебный сомнамбулизм не мог бы так свободно проникнуть в новое о душе учение, если бы в последнем не было для него места. Для кого органопроекция и художественное творчество доказывают нераздельность организования и представления, для того будет a priori доказанной эмпирически доказуемая сомнамбулизмом сопровождаемость органических функций трансцендентальным представлением.
Хотя официальная наука (всего только после пятидесятилетнего пребывания в осадном положении!) сдалась наконец на капитулярию своему врагу, явлениям гипнотизма, тем не менее о явлениях сомнамбулизма, особенно же о видении и действии сомнамбулов на расстоянии, она все еще ничего не хочет говорить.
Такое упорное отрицание ею фактов основывается на лежавшем краеугольным камнем в фундаменте древнего о душе учения предположении, что наше самосознание освещает все наше существо, предположении, исключающем всякую возможность существования анормальных способностей человеческой души. Раз же мы допустим, что самое ядро нашего существа лежит в области бессознательного, ео ipso мы должны будем допустить и существование многого множества для нас бессознательных сил и способностей нашей души. Хотя, как увидим далее, наше земное лицо есть форма обнаружения трансцендентального нашего субъекта, однако необходимо (того требуют явления оккультизма) допустить, что вышесказанные силы и способности наши в исключительных случаях могут обнаруживаться и у земного нашего лица. Чтобы сделать такое допущение, достаточно только заодно с самим естествознанием допустить подвижность психофизического порога нашего сознания. Ведь половины нашего существа, его сознательное и его бессознательное, земное наше лицо и трансцендентальный наш субъект, разделены не неподвижной, но представляемой способным к перемещению порогом нашего сознания подвижной преградою. Мы отнюдь не можем утверждать того, чтобы наши сознательные впечатления от внешнего мира были единственными воспринимаемыми нами от него впечатлениями: само же естествознание доказало нам, что нами сознаются только грубейшие наши от внешнего мира впечатления, наши от него впечатления, производящие в нас только определенной силы раздражение... тогда как неопределенная область остальных наших от него впечатлений, вследствие минимальной степени производимого ими в нас раздражения, остается под порогом нашего сознания, нами не сознается. Но то, что совершается в области нашего бессознательного, и есть настоящее царство нашей души; раз она воспринимает впечатления, о которых нам ничего не известно, она может обладать и произрастающими на почве этих впечатлений способностями, столь же нам неизвестными. Значит, опять-таки для допущения перехода таких способностей с трансцендентального субъекта нашего на земное наше лицо достаточно только допущения подвижности порога нашего сознания. Эта же подвижность – не вымысел, а действительность. Она заявляет о себе уже в явлении попеременности сна и бодрствования. Кроме того, так как индивидуальную подвижность порога нашего сознания предполагает непременно биологическая его подвижность, последняя же имеет место в действительности (без нее был бы невозможен биологический процесс развития сознания, а значит, был бы невозможен и весь биологический процесс), то должна иметь место в действительности и индивидуальная его подвижность. Если же подвижен порог нашего сознания, то с каждым его перемещением должны выходить из скрытого состояния и способности нашего бессознательного, способности души нашей, что и наблюдается во время нахождения нашего в сомнамбулических состояниях. Значит, официальная наука обнаруживает недостаток логики: она не выводит заключений, вытекающих из ее собственных посылок.
