Джоджо Мойес - Корабль невест
– Ты, наверное, ошибаешься, – вырвалось у Найкола. В наступившей тишине его слова прозвучали особенно громко. – Она ни за что не пошла бы в каюту к капитану. – И потом он уже тише добавил: – Я хочу сказать, что у нее нет никаких причин находиться там.
– Тейлор зря болтать не будет. Он своими глазами видел. И могу сказать тебе кое-что еще. Он клянется, что уже в третий раз застает ее там.
– Значит, говоришь, в третий раз? Да брось, старина Найкол! Ты не хуже меня знаешь причину. – Джонс захохотал, точно гиена. – И как вам это нравится, парни? В шестьдесят лет наш капитан наконец-то познал, что такое радости плоти!
Наконец он услышал голоса. Спрятавшись за трубами на стене, он глядел, как открывается дверь в каюту капитана. И ему словно дали под дых, когда он увидел на пороге знакомую тонкую фигуру. Ему даже не было нужды присматриваться повнимательнее, чтобы понять, кто перед ним: ее образ, словно высеченный в камне, был теперь навеки запечатлен в его душе.
– Благодарю вас, – говорил Хайфилд. – Даже не знаю, что еще вам сказать. Обычно я не расположен…
Она покачала головой, словно то, что она для него сделала, ничего ей не стоило. Затем пригладила волосы. Он непроизвольно снова отступил в тень. Обычно я не расположен – к чему? Найколу стало трудно дышать, все поплыло перед глазами. Он чувствовал себя совсем не так, когда узнал об измене жены. Сейчас все было во сто крат хуже.
Они тихо перебросились парой фраз, которых он не расслышал. Потом ее голос зазвучал громче.
– Ой, капитан! – позвала она. – Совсем забыла сказать… Шестнадцать. – Найкол увидел, что Хайфилд озадаченно уставился на нее. Она уже шла в сторону ангарной палубы. – Шестнадцать кубиков пенициллина в большой бутылке. Семь – в той, что поменьше. И десять ампул в белом пакете. По крайней мере, должны там лежать.
И пока Найкол спускался по трапу, у него в ушах стоял лающий смех капитана.
Глава 20
Оглядываясь назад, можно смело сказать, что монотонное течение дней и чувство безысходности от столь однообразного существования оказались гораздо более разрушительными для психики, чем потенциальные угрозы подорваться на мине противника… Когда мы не сражались с врагом, мы сражались друг с другом.
Л. Тромен. Вино, женщины и война
За два дня до прибытия в Плимут
За отсутствием лошадей и ипподрома или пилотов-стажеров, от которых можно было ждать, что они рано или поздно обязательно сядут в лужу, предметом горячих споров с самыми высокими ставками стали – и в этом не было ничего удивительного – очаровательные участницы конкурса на звание королевы красоты “Виктории”. Вполне возможно, что миссис Айви Таттл и миссис Джанет Лэтхем были бы несколько деморализованы, узнай они о том, что на них ставят сорок к одному, тогда как победная поступь Айрин Картер сделалась бы еще увереннее, будь она в курсе того, что ее шансы оцениваются как пять к двум. Однако к этому времени было общепризнано, что настоящей фавориткой, золотистые локоны которой уже заставили морскую братию поставить на нее шиллинг-другой, является миссис Эвис Рэдли.
– Фостер говорит, ставки на нее очень даже большие, – прокричал Пламмер, младший кочегар.
– У нее имеется еще и кое-что другое. И тоже очень и очень большое! – проорал сменившийся часовой.
– Он говорит, если она победит, то ему придется отдать половину денег, что он выиграл на бегах в Бомбее.
Буквально через несколько часов они должны были войти в холодные, неприветливые воды Бискайского залива, но здесь, в машинном отделении, расположенном на сотню футов ниже полетной палубы, стояла адская – градусов сто, не меньше – жара. Тимс, по пояс голый, крутил блестящие маховики, обеспечивавшие подачу пара турбинам двигателя, в то время как Пламмер, смазывавший машинным маслом детали основного двигателя, уже начинал терять терпение и периодически чертыхался, дотрагиваясь до раскаленного металла.
На табло машинного телеграфа между ними поступали приказы с мостика: “Полный вперед” или “Самый полный”, чтобы как можно быстрее преодолеть участки неспокойного моря. Даже в этом ужасающем реве и грохоте работающих двигателей слышно было, как протестующе скрипит и кряхтит корабль. Пар приступами отрыжки просачивался сквозь вентили, и тряпки, которыми кочегары пытались их обмотать, тут же намокали от горячей воды. “Виктория” словно жаловалась им на свой возраст: ее многочисленные измерительные приборы смотрели на них с тупым безразличием вредной старухи.
Пламмер затянул болт и, положив на место гаечный ключ, повернулся к Тимсу:
– Выходит, ты так и не поставил ни на кого из них, а?
– Ты о чем? – сверкнул на него глазами Тимс.
Вид у Тимса был злобный, и он явно был не в духе, но Пламмер, уже успевший привыкнуть к напарнику, продолжал гнуть свое.
– О сегодняшнем конкурсе. – Шум от двигателя был настолько оглушающим, что ему пришлось сопроводить свои слова соответствующим жестом. – На кону куча бабок.
– Бред собачий, – отмахнулся Тимс.
– И все же ты, наверное, не прочь посмотреть, как они выстроятся в этих своих крошечных купальниках, а? – Он нарисовал в воздухе кривую линию и состроил сладострастную гримасу, смотревшуюся чрезвычайно комично на его детском лице. – Получишь соответствующий заряд бодрости перед встречей со своей миссис.
Похоже, после его слов у Тимса еще больше испортилось настроение. Вытерев блестящий от пота лоб грязной тряпкой, он потянулся за гаечным ключом. Из-за качки инструменты с глухим звоном катались по полу, представляя нешуточную опасность для пальцев ног.
– Что-то я не могу взять в толк, какого хрена ты так разошелся! – рявкнул Тимс. – Тебе ведь надо быть на вахте всю ночь.
– Я поставил на эту девчонку Рэдли два фунта, – ответил Пламмер. – Два фунта! Я держал пари, когда она еще шла три к одному, поэтому, если она выиграет, я огребу кучу бабла. Если нет, то напьюсь, к чертям. Я ведь обещал своей старушке-маме, что оплачу нам с ней поездку в Скарборо. Но я по натуре оптимист, понимаешь? Ручаюсь, что не проиграю. – И тут на него явно нахлынули воспоминания о том, что он видел наверху. – На конкурсе “Мисс Самые Красивые Ножки” эта девчонка в купальнике выглядела просто потрясно. У нее действительно ножки что надо! Может, им там, в ихней Австралии, что-то специально дают? Я слыхал, что у половины наших девчонок натуральный рахит. – Тимс, явно не обращая внимания на болтовню Пламмера, посмотрел на часы, но того уже понесло: – Представляешь, там будут все офицеры. Разве это справедливо? Офицеры смогут увидеть девиц в купальных костюмах, а вот мы, бедные, заперты в чертовом машинном отделении! Представляешь, морпехи сменяются в девять. Значит, даже им удастся хоть краем глаза взглянуть. Выходит, для всех одни правила, а для нас – совсем другие. Ну разве это честно? Теперь, когда война позади, они все-таки должны наконец обратить внимание на несправедливости, что творятся в нашем треклятом военно-морском флоте! – Пламмер проверил табло, чертыхнулся и бросил взгляд на Тимса, который тупо смотрел в стенку. – Тимс, с тобой все в порядке? Ты чего такой смурной?
– Прикрой меня на полчаса, – повернувшись к ведущему наружу люку, попросил Тимс. – Мне кое-что надо сделать.
Если бы молодой Пламмер видел открытие конкурса на звание королевы красоты “Виктории”, то наверняка не был бы так уверен насчет своей поездки в Скарборо. Поскольку Эвис Рэдли, одна из безусловных фавориток конкурса, смотрелась на удивление блекло, или, по принятому на скачках выражению, что употребил один из моряков, как трехногая ослица.
Несмотря на роскошное пурпурное шелковое платье и прекрасно уложенные блестящие волосы цвета спелой пшеницы, Эвис, занявшая свое место на самодельной сцене рядом с другими конкурсантками, лицом к столам, накрытым для последнего официального ужина, казалась бледной и озабоченной. И если остальные девушки, балансируя на высоких каблуках, с хихиканьем держались друг за друга, чтобы не упасть из-за качки, Эвис стояла в гордом одиночестве с вялой улыбкой на губах и, судя по ее затуманенному взору, мысленно была где-то очень далеко отсюда.
Доктор Даксбери, распорядитель конкурса, уже дважды брал ее за руку, пытаясь заставить рассказать о своих планах на жизнь и вспомнить наиболее волнующие моменты путешествия. Она, казалось, не замечала его, несмотря на то что он в третий раз исполнил “Waltzing Matilda”.
Должно быть, сказывается утреннее недомогание, заметила одна из невест. Все женщины в интересном положении первые несколько месяцев выглядят отвратительно. Это только вопрос времени. Другие – не столь великодушные – невесты выдвинули предположение, что Эвис Рэдли вовсе не такая красавица, какой ее принято считать, и без макияжа и подтягивающего нижнего белья выглядит весьма посредственно. А после сравнения Эвис с ослепительной Айрин Картер, совершенно неотразимой в персиковом с голубым платье, с этим трудно было не согласиться.
