Неизвестно - Untitled.FR11
Всё было исполнено как по нотам, штурману была поставлена задача вывести самолёт на населённый пункт Анна. Ориентир - церковь с золотыми куполами. Наш дом располагался в половине километра от церкви, и, проложив прямую на карте с востока на запад через обозначенную церковь, мы неминуемо должны оказаться над домом с высокой крышей.
Когда по разрешению диспетчера наш самолёт занял вожделенные сто метров, радист доложил руководящим службам наличие «мощной дождевой кучёвки», обход которой был заранее спланирован «южнее трассы двадцать километров». Сверяя наземные ориентиры с картой, мы шли на Анну, надо было только выйти на церковь с юго-западной стороны...
Выполняя довороты, наконец-то вышли на «боевой курс» и увидели перед собой блестевшие на солнце купола церкви. Заметив в остеклении кабины крышу собственного дома, я накренил машину, чтобы лучше было видно: мгновенье - и знакомая крыша осталась позади, а боковое зрение сфотографировало приставленную к стене лестницу и родную фигурку на ней.
«Мама! Что же ты не выполняешь нашего уговора, зачем забралась на лестницу? Ведь я тебя видел на ней сверху.» - писал я ей в письме после возвращения. И через неделю получил от неё письмо, где она писала: «Саня! Большой самолёт пролетел совсем низко над домом. Я аж испугалась. А потом подумала: не ты ли?»
Вот так из жизни рождаются авиационные байки, но бесспорным оставалось одно: жить маме одной в доме без удобств, да ещё с такими соседями, как Мария, дальше невозможно. Я уже сам имел двоих детей, и нужно было подумать о том, как продать дом с высокой крышей и переселить маму в Воронеж, пока ещё мог помочь наш друг Николай Александрович Евсигнеев - председатель облисполкома.
В обсуждении этой проблемы приняли активное участие Володя и Зиночка, Мильманы и мы с братом. Было решено продать дом с условием выселения через полгода, чтобы за это время можно было получить квартиру в Воронеже. Сам Николай Александрович взял на контроль оформление документов на квартиру после продажи дома.
Было неимоверно жалко расставаться с садом, берёзами, посаженными руками папы, но жить маме в одиночку, вдали от всех родственников, с травмированной ногой, тоже было невозможно.
Вскоре, благодаря Евсигнееву, мама переехала в Воронеж, на улицу Юниса Янониса, в однокомнатную «хрущёвку» с совмещённым санузлом. От Зиночки, с улицы Куцыгина, можно было за десять минут доехать на трамвае. Теперь я мог видеться с мамой благодаря тому, что мы частенько летали из Беларусии в Воронеж, на заводской аэродром, по странной случайности находившийся поблизости с улицей Янониса. Мой экипаж заселялся в гостиницу, а я наливал в плоскую фляжку спирт и ехал к маме.
Для неё это была всегда неожиданность, она открывала дверь квартиры на третьем этаже, всплёскивала руками, с сияющими от радости глазами начинала суетиться в маленькой кухоньке, где едва помещались три человека. Я привозил из Минска продукты - обычно колбасу, сало, крупы и всякую всячину, - и мы устраивали с ней пир: она выпивала со мной три рюмки спирта и много рассказывала, вспоминая папу, прожитую жизнь. Меня удивляла, её память. Она помнила всё, даже фамилии людей, окружавших нашу семью в скитаниях по области.
Из мебели она привезла сюда только металлическую кровать с набалдашниками и панцирной сеткой, старый диван, стол да несколько тумбочек. На стене висели старинные трофейные немецкие часы из фаянса, подаренные Володей. Когда-то я попал по ним мячом, они упали и раскололись, но папа склеил их и вновь повесил на стену. Трещина, проходящая через циферблат, всегда возвращала меня чудесным образом в то время, когда мы жили все вместе...
Мы сидели допоздна, и мама рассказывала мне все воронежские новости. Зи- ночкин Слава-большой, лётчик-инструктор, притащивший меня в аэроклуб, под градусом поехал на «жигулях», попал в аварию, получил серьёзную травму головы. Теперь его лётная работа под вопросом, да ещё придётся выплачивать за чужую машину. «Бедная Зиночка! Такой груз себе взвалила на шею!» - вздыхала мама. Она рассказывала, что Володя пьёт и Серёжка со Славкой-маленьким - тоже. «Ну как, как она выдерживает всё это? Пьют все четверо её мужиков!»
Я вспомнил, какие это были славные ребята. Первый год работы в институте я жил у тёти Зины. Вместе с младшими двоюродными братьями ходил в магазин за продуктами - оба, такие смешные и милые, как все дети, держались за мои пальцы, когда переходили дорогу. Тетя Зина была для них прекрасной матерью, и они очень её любили. Я не слышал, чтобы моя тётя когда-нибудь повысила голос, хотя бы раз прикрикнула или что-то в этом роде. На лице её всегда была улыбка, она была рада всем нам, её близким, и делала для нас всё что могла, не ожидая с нашей стороны никаких благодарностей.
Сейчас я понимаю - её любовь ко всем нам, к своим братьям, к моей маме, к Володе, к маминой сестре Ане, была её любовью к жизни, её способом существования, исключавшим начисто какие-то выгоды. До конца жизни перед моими глазами будет её образ, её добрая улыбка. Она была похожа на своего отца Петра Агеевича Марчукова - курносый нос и карие живые глаза. А родилась она седьмым и последним ребёнком в семье, единственной девочкой, и, видимо, получила в детском возрасте столько тепла и любви, что жила со своим понятием счастья, вопреки всему, что на неё обрушивалось в жизни.
Жаль, что всего этого не ценил Володя, теперешний её муж. Он просто использовал её как подручное средство, которое накормит, принесёт продукты и водку из магазина. А без водки он уже не мыслил своего существования. Он мог без еды прожить пару дней, но не без водки! Он сам и не заметил, как попал в другую страну, в другую жизнь: его не интересовали собственные дети или кто бы то ни был - все люди вокруг стали для него тенями, полезными чем-то или вовсе бесполезными, если не пили с ним водку или не приносили её .
Первым ушёл из жизни Роберт, его водитель и собутыльник. Он скончался пятидесятилетним от кровозлияния в мозг после пьянки.
Своих сыновей, когда рядом не было Зины, Владимир Иванович мог послать за водкой в магазин. Потихоньку и они приобщились к «русской нирване».
Пока я размышлял о Володе, мама продолжала рассказывать.
Олег, сын Жоржа, окончил МГИМО в Москве и работает в торгпредстве, в ГДР.
- Мама, - реагирую я на эту новость, - значит, не напрасно Галина Павловна рвала его тетрадки, заставляя переписывать всё заново?
- Ты знаешь, я ведь зла на неё не держу за прошлые наши стычки. Надо отдать ей должное - она выучила и Римму, и Олега, и те чего-то добились в жизни. Воли в ней на пять мужиков, таких как Жорж, хватит, да и природного ума ей не занимать. Благодаря её настойчивости, Георгий поправил своё здоровье и сейчас выглядит неплохо. Они собираются переезжать в Москву. Олег получил там трёхкомнатную квартиру, а в ГДР уехал на пять лет.
- Мам, а как Алик Мильман?
- Окончил консерваторию по классу фортепьяно, даёт концерты . По городу висят афиши с его именем. Большой и грузный стал, как Давид Ильич. Очень одарённый человек! Может, сходим к ним? Да и у Евсигнеева ты не был давно, хотел Коля на тебя в погонах глянуть .
- Конечно, сходим! Вот только сначала с твоими соседями разберусь.
В своих письмах мама неоднократно жаловалась на соседей снизу. Те просто проходу не давали, хотя возраст у пары был старше маминого. Стоило на кухне передвинуть табуретку, как те принимались стучать по водопроводным трубам. и так по каждому пустяку. Когда я вошёл в подъезд и проходил через площадку второго этажа, дверь квартиры приоткрылась и в проёме показалось странное существо с остатками седых волос на голове. Непомерно большой и широкий нос, изрытый оспой, венчали громадные роговые очки с толстыми линзами, за которыми сверкнули неестественно увеличенные глаза-плошки. Глаза провожали меня вверх по лестнице, и я даже обернулся, чтобы ещё раз обозреть это явление, и увидел в дверном проёме, чуть ниже, вторые глаза, на этот раз женские. Две пары глаз буквально впились в мою парадную, светло-стального цвета шинель, и я подумал, что, возможно, старики кого-то ждали и ошиблись .
Но ошибался, оказывается, я. Когда на следующий день я пришёл к домоуправляющему, то к своему удивлению обнаружил на его месте своего старого знакомого. Это был дядя моего друга по аэроклубу Саши Митина, с ним не раз мы встречались в доме Саши и даже выпивали.
- Дядя Вася, как Вы здесь оказались?
- Я-то живу здесь, а вот ты каким ветром, соколик, залетел сюда?
- Так я к маме, в квартиру шестьдесят восемь.
- Ну и дела! Так ты к Прасковье Ивановне? Всё-таки тесно на этом свете! Я живу этажом выше. Достойный человек твоя матушка. С тех пор как она работает в больнице в регистратуре, у нас проблем нет! Примет, всё объяснит и посоветует, к кому обратиться.
- Дядь Вась, а её соседи снизу, они что, в больницу не ходят?
