Виктор Дандре - Моя жена – Анна Павлова
Танцевать с кавалером – само по себе искусство, и его также надо старательно изучать. Балерина обязана быть не только грациозной, но и разнообразить свои позы, когда она падает в объятия танцовщика, чтобы не наскучить зрителю. Тут нужна большая ловкость и практика.
У нас в Императорской балетной школе проходят также историю танцев – и даже экзамен сдают – и очень тщательно изучают искусство грима.
Турне
Первая поездка была в Ригу. Этот красивый, чисто немецкий город понравился мне; публика приняла меня отлично, и это очень ободрило меня. Из Риги мы поехали в Гельсингфорс, Копенгаген, Стокгольм, Прагу и Берлин. Всюду наши гастроли приветствовали, как откровения нового искусства.
В Стокгольме король Оскар каждый вечер приходил смотреть на нас. Но каково же было мое изумление, когда мне сообщили, что король приглашает меня во дворец. За мной прислали придворную карету, и я покатила по улицам Стокгольма, словно принцесса. Король принял меня в большой зале, которую я уже видела, когда осматривала дворец, произнес маленькую речь, в которой очень милостиво и приветливо благодарил меня за удовольствие, доставленное ему моими танцами, сказал, что ему больше всех понравился испанский танец, и показал мне шведский орден – «За заслуги перед искусством».
Я была очень польщена такою милостью, внимание, оказанное мне толпой, провожавшей меня после одного представления от театра до моего отеля, было мне еще дороже. Жизнь танцовщицы многие представляют себе легкомысленной. Напрасно. Если танцовщица не держит себя в ежовых рукавицах, она недолго протанцует. Ей приходится жертвовать собою своему искусству. Награда ее в том, что ей иной раз удается заставить людей забыть на миг свои огорчения и заботы. Я поняла это в Стокгольме. В толпе, провожавшей меня из театра, была всякого рода публика: рабочие и конторщики, продавщицы и портнихи. Все молча шли за моим экипажем: без криков, без рукоплесканий; кажется, даже без разговоров между собою, и потом долго стояли под моим балконом. Мне сказали, что надо выйти на балкон. Я вышла – и меня встретили целой бурей рукоплесканий и восторженных криков, почти ошеломивших меня после этого изумительного молчания. В благодарность я могла только кланяться. Потом они начали петь милые шведские песни. Я не знала, что делать. Потом сообразила – бросилась в комнату, притащила корзины, подаренные мне в этот вечер, и стала бросать в толпу цветы: розы, лилии, фиалки, сирень… Долго, долго толпа не хотела расходиться… Растроганная до глубины души, я обратилась к своей горничной, спрашивая: «Чем я так очаровала их?»
– Сударыня, – ответила она, – вы подарили им минуту счастья, дав им на миг забыть свои заботы.
Я не забуду этого ответа… С этого дня мое искусство получило для меня смысл и значение.
На следующий год я поехала с русской балетной труппой в Лейпциг, Прагу и Вену, где мы танцевали прелестное «Лебединое озеро» Чайковского. Потом я присоединилась к труппе Дягилева, знакомившего с русским искусством Париж. Фокин сумел очаровать парижан, понимающих искусство, и строгих критиков. Он – гений, и я в восторге от его успеха в Ковент-Гардене, но красота его декораций, великолепие постановки, прелесть музыки – все это так поражает и захватывает зрителя, что он уже не смотрит на отдельных исполнителей. Индивидуальность артиста пропадает для него. Париж знает русский балет в постановке Фокина, но Париж не знает меня, как знают меня в Англии и Америке.
Во время этих парижских гастролей я однажды ездила в Лондон, через канал, чтобы танцевать на вечере, данном леди Лондесборо в честь короля Эдуарда и королевы Александры. Их величества были очень милостивы ко мне и удостоили выразить признательность и удовольствие.
Я вернулась в Лондон в 1910 году и выступала в Палас-театре. Мои друзья здесь предостерегали меня, говоря, что не пристало прима-балерине императорских театров выступать за границей в music hall’e. Но я, хорошо зная лондонские театры и лондонскую публику, не задумываясь, подписала ангажемент – и не жалела об этом. Английская публика необычайно мила и необычайно восприимчива. Для меня было большой радостью, что она оценила как раз те танцы, которые я сама больше всех люблю и в которые вкладываю всю себя. Я чувствую, что мы с английской публикой понимаем друг друга.
Из Лондона я поехала на гастроли в Америку, где танцевала в театре Метрополитен. Разумеется, я в восторге от приема, устроенного мне американцами. Газеты помещали мои портреты, статьи обо мне, интервью со мной и – надо правду сказать – кучу вздорных выдумок о моей жизни, моих вкусах и взглядах. Я часто хохотала, читая это фантастическое вранье и видя себя тем, чем я никогда не была – чудачкой и необыкновенной женщиной. Сила фантазии американских журналистов прямо изумительна.
Из Нью-Йорка мы ездили в турне по провинции. Это было настоящее триумфальное шествие, но страшно утомительное. На нашем специальном поезде, служившем нам и отелем, мы сделали несколько тысяч миль, иной раз приезжали в город только на один спектакль и, по окончании его, спешили на вокзал, чтобы снова ехать ночь и, порой, весь следующий день, до новой остановки. Меня звали и на следующий год в Америку, и мне самой хотелось ехать, но у меня положительно не хватает сил на эту скачку через континент – так страшно она разбивает нервы.
Несколько дней мы пробыли в Канаде, и там я была поражена вниманием и любезностью канадцев. Приведу следующий инцидент. Однажды, после спектакля, я поехала ужинать в ресторан. Все столики были заняты – ни одного свободного местечка. Но некоторые из сидевших узнали меня и поспешили предложить мне свои стулья. Я так устала, что с радостью приняла эту любезность. После ужина один из сидевших за соседним столиком неожиданно встал и произнес прелестную маленькую речь, предлагая всем выпить за мое здоровье. Я была очень тронута, но, помню, первой моей мыслью было, что я в старом дорожном костюме. Мне нисколько не совестно в этом признаться – каждая женщина на моем месте подумала бы то же. Однако это не помешало всем выпить за мое здоровье.
Инцидент этот попал в газеты, и в Портланде мне устроили такую же овацию.
Я так много уже наговорила о себе, что теперь хочу ответить на вопрос, который мне часто предлагают: почему я не выхожу замуж? Ответ очень простой. По-моему, истинная артистка должна жертвовать собой своему искусству. Подобно монахине, она не вправе вести жизнь, желанную для большинства женщин. Она не может обременять себя заботами о семье и о хозяйстве и не должна требовать от жизни тихого семейного счастья, которое дается большинству.
Ветер колышет вершины сосен перед моим балконом – тех самых сосен, среди которых я гуляла в детстве. Звезды светят, озаряя северную густую ночь. Я кончила свои записки. Теперь я вижу, что жизнь моя представляет собою единое целое. Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, что он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда я ребенком бродила среди этих сосен, я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает.
Анна Павлова
(«Pall-Mall Magazine»)
Примечания
1
Дандре приводит неверную дату. Согласно архивным данным, Анна Матвеевна Павлова родилась 31 января 1881 года (по старому стилю) (РГИА. Ф. 497. Оп. 5. Д. 2355. Л. 3). Настоящее отчество Анны Павловой – Матвеевна; отчество «Павловна», вероятно, является псевдонимом.
2
Родители А. П. Павловой, согласно метрическому свидетельству: Любовь Федоровна Павлова и Матвей Павлович Павлов, рядовой лейб-гвардии Преображенского полка.
3
Речь идет о Дирекции Императорских театров, располагавшейся в доме № 2 на Театральной улице (ныне – ул. Зодчего Росси). В помещении бывшей квартиры директора ныне находится Санкт-Петербургский музей музыкального и театрального искусства.
4
Дандре ошибается. В Театральном училище воспитанники делились на категории: казеннокоштные (обучавшиеся за счет казны), своекоштные (обучавшиеся за свой счет) и вольноприходящие.
5
Одна из основных поз классического танца (фр. attitude).
6
Фигурок Танагры (фр.). Танагра – древнегреческий город, славившийся производством небольших терракотовых скульптур. Излюбленным мотивом было изображение танцующей молодой гречанки.
7
Кокетливую сцену (фр.).
8
В. Дандре изменяет память. Речь идет о поездке, состоявшейся летом 1927 года.
9
Прекрасная Анна (ит.).
10
Речь идет об издании: Beaumont С. En. Cecchetti: A memoir. L, 1929.
