Янтарина Танжеринова - Драконий маг
Айриэ представила себе хряка в фате, жемчужном браслете и с веночком на голове – и подавилась остатками пива. Пока она смеялась-откашливалась, утирая слёзы, Нарвас на удивление серьёзно пережидал приступ весёлости, одолевший магессу. Потом усмехнулся криво, устало и как-то даже испуганно, хотя за последнее Айриэ не поручилась бы.
– Я и сам знаю, мэора, что дурак-дураком выгляжу. Когда я с этим к мэору Мирниасу подкатился, он меня и послал, слушать не захотел. Да только с сыном у меня теперь, кажись, неладно. – Нарвас вздохнул. – Сам не знаю, нечисть ли в том виновата, но... судите сами, мэора маг. Мой младший, десять годков ему, позавчера с приятелями своими подрался. Ну, то дело обычное, мальчишкам без драк никак не обойтись. Да только сын работу ему порученную не выполнил, а с этим у меня строго. Я своих с малолетства к труду приучаю, мне лодырей-белоручек не надобно. Так вот, младший мой в числе прочих дел должен каждый вечер домой большую корзину ряски приносить, очень её свинки и куры уважают, да и на пользу им такой корм. А в тот день, как я говорил, мальчишка с дружками подрался, те корзину ему сломали, и явился мой парень домой пустой, порученную работу не выполнив, да ещё пытался скрыть от меня всё. Ну, я ему крапивой всыпал за всё хорошее, да велел наутро с петухами встать и топать за ряской. В общем, чуть засветлело, пошёл сынок как миленький куда велено, к мельнице то бишь. Там, недалеко от мельницы, у нас пруд старый имеется – большой, глубокий, в жару не пересыхает. Караси водятся, да ряской его летом завсегда густо затягивает. Купаться там не купаются, вода стоячая да вонючая, а у нас речка чистая рядом; на ней, к слову, мельница и стоит.
Фермер допил пиво, но заказывать ещё кружку не стал. Помолчал немного и продолжил рассказ:
– Сын мой ряски-то набрал, как ему было велено, да только повстречался он кое-с-кем на пруду, и встреча та, боюсь, дорого ему встала. А может, просто совпало всё так, а мальчишка простуду подхватил или ещё какую хворь... В общем, вчера поутру заметил я, что сын мой будто заворожённый ходит, никого вокруг не замечает, отвечает невпопад. А потом вдруг уселся в уголке и дрожмя дрожать начал, будто от холода. Я к нему с расспросами подступился, ну он и поведал, что на рассвете на берегу пруда видел деву белую, полупрозрачную, без одёжи, с прекрасным лицом. Дева косу длинную, мокрую распустила, песню нежную пела, да и сушила волосы будто, а они всё не сохли. Мальчишку моего она углядела, поманила к себе рукой, тот возьми и подойди. Говорит, не хотел идти, боязно было, а сил противиться не нашлось. Вот дева-то эта на него как глянула глазами своими зелёными, бездонными, как омуты – будто душу вынула. Протянула она ему венок точно такой, как хряку моему подбросили. – Айриэ честно старалась сдержать хрюканье и сидела с каменным лицом. – Да только вспомнил Бакас в последний миг, что я велел такие венки сжигать, не касаясь до них, и руку отдёрнуть успел. Венок на землю шлёпнулся, а дева как осерчает! ?Всё равно моим будешь!" – крикнула, топнула ножкой белой, да исчезла, как не бывало её. А потом смотрит сынок мой, а на лугу, на траве – следы девичьи, маленькие, блестящие, будто ледяные, искрятся на солнце, но не тают. Он возьми и ткни в такой след пальцем. Говорит, ледяной он и вправду, холод сразу будто до сердца дошёл, да там и угнездился. А след взял и рассыпался мелким крошевом, а потом вовсе истаял. И венок вместе с ним. А на мальчишку будто сон колдовской наяву напал. Так и ходит со вчерашнего. А нынче ночью Бакас метаться начал, кричать, что тонет и выбраться из воды не может. Чуть взаправду не захлебнулся, это в доме-то, на втором этаже.
Айриэ, честно признаться, пребывала в некотором недоумении. Не то чтобы она досконально знала всю местную водяную нечисть, но о такой слышать вроде бы не доводилось. Если уж кто из нечисти детей или взрослых сманивает, то, во-первых, по ночам, а не когда уже рассвело. Во-вторых, сманивают сразу, затаскивают жертву в воду – и всё, поминай как звали. В третьих, нечисть, запавшая на хряка и вознамерившаяся сделать того своей невестой... это, как минимум, нетрадиционная нечисть. Если, конечно, всё это не шуточки какого-нибудь недоброжелателя Нарваса, как тот и предположил вначале. А всё прочее – фантазии. А мальчишка простудился, бывает, вот и привиделось от жара что-то кошмарное.
Магесса вполуха слушала менестреля и лениво размышляла, стоит ли соглашаться проверить самой, что случилось у Нарваса, или же последовать примеру коллеги Мирниаса. Впрочем, хочешь не хочешь, а проверить она должна. Мало ли что...
– Я, мэора магесса, боюсь, что парень мой сегодня опять во сне тонуть будет... да уже и не выплывет, – вдруг тихо признался Нарвас, и Айриэ внимательно взглянула на него. Похоже, он, рассказав о своей проблеме, внезапно проникся её серьёзностью. То есть не то чтобы совсем уж внезапно, просто до сего момента бодрился и старательно гнал от себя тоскливые мысли, до последнего надеясь на чью-то злую шутку. Не получилось. Да ещё и её, Айриэ, тревогой заразил. – Вы мне не откажете, мэора?.. Я заплачу, хорошо заплачу, только согласитесь глянуть, что там такое. Помогите, мэора...
– Вы мальчика целителю показывали? Есть в Кайдарахе кому болезни лечить?
По крайней мере, небольшой храм в деревне имеется, а значит, должны быть и Лунные сёстры. Их способности к лечению болезней скромные, профессиональный маг-целитель намного сильнее, но магов мало, а жриц – гораздо больше. Их вера предписывает им заниматься лечением и утешением всех страждущих.
– Бабка-знахарка приходила, позвал её сегодня моего Бакаса посмотреть. Она его травками напоила, пошептала – Бакасу вроде легче стало, жар спал малость. Да только мне отчего-то боязно стало. Вот как вам рассказал, так и понял разом, что боюсь, как бы ночью за ним нечисть не пришла. Следа её мой сын всё ж-таки коснулся... Вдруг она, тварь эта, теперь власть над ним имеет?
– Хорошо, брай Нарвас, я попробую вам помочь. Едем сейчас. Вы далеко живёте?
– Да не, тут близко, моя ферма на окраине деревни. И бричка у меня есть, я вас мигом домчу.
Айриэ подошла к стойке расплатиться с хозяином за вторую кружку гномьего светлого, но папаша Брэддор только руками замахал – мол, это ?за мух?. То бишь за избавление от них. Видно, оценил нынешнее безмушье. Вежливо дождавшись, пока сидевший тут же у стойки менестрель допоёт очередную песню, поблагодарила его за доставленное удовольствие. Причём совершенно искренне, мастерство Тианориннира заслуживало всяческих похвал. По-эльфийски миндалевидные глаза менестреля засияли тёмным золотом от удовольствия.
– Рад, мэора Айнура, что сумел доставить вам несколько приятных минут. Надеюсь, вскоре мне вновь удастся развлечь вас своей игрой. Приходите, я буду ждать, – попросил он, бросая пылкий взгляд из-под пушистых ресниц. – Обычно я выступаю здесь через день, если, разумеется, вдруг не понадоблюсь в Файханас-Маноре.
Выйдя во двор, Айриэ знаком велела давешнему любопытному мальчишке подвести её лошадь и привязала Шоко к задку повозки клиента. Сидевший в своей свежевыкрашенной, чистенькой бричке Нарвас сжимал в руках поводья ухоженного гнедого мерина. Он с заметным сожалением, смешанным с недоумением, окинул взглядом неказистого, тощего, но толстоногого савраску с жиденькими гривой и хвостом. Такого конька в плуг запрячь ещё куда ни шло, но чтобы уважаемая мэора, да вдобавок маг, не побрезговала верхом сесть...
Хмыкнув про себя, магесса не стала развеивать недоумение Нарваса. На самом деле её тонконогий, стройный красавец был тёмно-игреневым: довольно редкого тёмно-шоколадного окраса со светло-рыжей гривой и волнистым хвостом чуть более яркого оттенка. Но дело даже не в масти, а изумительной сообразительности, выносливости и быстроте жеребца, которого пришлось замаскировать. Такой конь стоил дорого, слишком дорого для простого бродячего мага, перебивающегося случайными заработками. Конечно, легко можно было объяснить появление такого коня подарком какого-нибудь благодарного клиента, спасённого от страшной опасности, но куда проще было воспользоваться мороком. Как уже упоминалось, в иллюзиях Айриэ была мастером высшего класса.
ГЛАВА 3
Дом и хозяйственные постройки у Нарваса производили впечатление такой же добротности, как сам хозяин. Солидно, чисто, просторно; в хлевах сыто похрюкивают многочисленные свиньи; трое батраков неторопливо доделывают последние вечерние дела; пара женщин загоняет кур в курятник, а долговязый подросток ходит и активирует магические светильники: становится темновато, а ночью на освещении двора у Нарваса явно не экономят. Из трубы мыльни струится дымок, а из-за неплотно прикрытых дверей слышится плеск воды, гомон молодых мужских голосов, смешки и подначивания: соседняя дверь, судя по всему, ведёт в женскую половину мыльни, оттуда доносятся взвизги и задорные выкрики в ответ.
