Наталия Сухинина - Куда пропали снегири?
Всё, что происходило в обители, настоятель покрывал любовью. Конечно, слухи об издевательствах над ним просачивались и доходили до митрополита. Он посылал с поручениями разобраться. Но Дионисий всё отрицал, от всего отказывался.
Целый год провёл настоятель лаврский в душном подвале Новоспасского монастыря. Спасение пришло от Иерусалимского патриарха Феофана. Именно он удостоверил невинность архимандрита Дионисия, не найдя в исправленных им книгах никакой ереси и никаких отступлений от догматов. Настоятель был возвращён в Троицкий монастырь. Произошло это летом 1619 года.
Есть удивительные страницы. Они написаны Симоном Азарьиным, почтенным старцем Троице-Сергиевой обители. Он вспоминает, как Иерусалимский патриарх посетил обитель преподобного Сергия и оказал настоятелю Дионисию великую честь. Стоя у раки Преподобного, патриарх снял свой клобук, положил его в раку с мощами Радонежского чудотворца, а потом надел на седую голову кроткого архимандрита. При этом сказал: «Даю тебе благословение, сын мой, и знаменую тебя в великой России, среди братии твоей да будешь первый в старейшестве по благословению нашему...»
Началась привычная жизнь смиренного троицкого инока. Он, как всегда, был кроток и смирен, много трудился, не гнушался самыми чёрными работами, проводил ночи в молитве и поклонах. Основатель обители преподобный Сергий был во всём примером ему. Зла, конечно, не помнил. Как старого, так и нового. Клеветники и завистники изобретали всё новые и новые «крамолы». То Дионисий задумал «подсидеть» патриарха, то он не хочет выполнять царского повеления. А он не бил себя в грудь, не клялся в невиновности, он молчал. Братия любила его. Жил в монастыре старец Дорофей, немощный, древний. Совсем уже занемог, готовился к смерти, а тут весть: Дионисий отбывает по неотложным делам в Москву.
- Уезжаешь, а я умираю, так хотел быть погребённым твоей рукой, - засокрушался старец.
- Не дерзай умирать до моего возвращения, - благословил старец. - Дождёшься, тогда и погребу тебя, как надо.
Уехал. Старец дождался. Зашёл Дионисий к нему в келью, благословил, пошёл к вечерне. А через пятнадцать минут пришли сказать, что Дорофей умер.
Сам же Дионисий преставился 10 мая 1633 года. Господь за терпение и кротость наградил его лёгкой смертью. Утром он отстоял службу, потом почувствовал слабость, пригласил братию, простился со всеми, простил всех, принял схиму и мирно отошёл. Отпевал его сам патриарх Филарет. Святые мощи Дионисия были перевезены в Москву для отпевания в Богоявленском монастыре, а потом возвращены в Лавру. Один священник лаврской слободы Феодор не смог прибыть на его похороны. Скорбел, печалился, а Дионисий пришёл к нему во сне, объяснил:
- Почему все пришли и благословение у меня просят, потому что остаются здесь. А ты скоро пойдёшь за мной.
Через восемь дней Феодор скончался. Угоднику Божьему открывается многое, как многое и даётся.
А далось ему действительно много. Он много понёс скорбей и много успел сделать для Отечества. Он много прощал и этим подготовил свою душу к небесному созерцанию. Он много любил, и сердце его, наполненное любовью, звенело прекрасной песней. Эта песня покрывала и унижения, и насмешки, и наветы, и предательства. Он просто не видел их, не слышал, не понимал.
Сын Отечества, готовый положить на алтарь спасения его свою пречистую главу. Божий раб, не гнушающийся рабством, а с радостью служивший всем, кто этого хотел. Угодник. Святой. Преподобный Дионисий Радонежский - именно так зовут его православные люди, воспевающие ему память и чтущие его подвиги. Не случайно, наверное, святые мощи его почивают в Троицком соборе Лавры, в юго-западном притворе, на том самом месте, где была келья преподобного Сергия Радонежского. Не случайно и он зовётся Радонежским, как и все ученики Преподобного.
Когда Отечество в опасности, Господь посылает во спасение ему верных сынов. Дионисий Радонежский был послан России в лихолетье Великой Смуты. Он взял на себя ношу скорбей Отечества и нёс её по жизни, равно как нёс и крест Христов. Всю жизнь. До последнего дыхания. А ещё он всегда помнил, что имя ему - православный, и ничем не запятнал сие имя. Служение людям и служение Богу. Жизнью своей Дионисию удалось соединить в себе два этих великих служения. Ещё в Смутное время, когда был неурожайный год, спекулянты взвинтили на московских рынках цены на хлеб, и столице грозил голод. Что делает смиренный инок Сергиевой обители? Он вывозит всё до зёрнышка из лаврских житниц на московские рынки и этим сбивает цену на хлеб. Спас Москву.
Он спасал её и когда благословлял на борьбу с поляками Козьму Минина. И когда писал при свечах воззвания к народу, и когда собирал по лесным большакам и погребал достойно братьев своих и сестёр русских. Он спасал её и тогда, когда сам терпел скорби невыносимых, тяжких наветов. Потому, что если бы не выстоял, многих бы этим соблазнил. Тверской уроженец Давид Зобниновский. Преподобный Дионисий, Радонежский чудотворец. Сын Отечества и спаситель Москвы. А ещё раб Божий. Редкая жизнь вмещает в себя столько вех и столько назначений.
ПОМОЩЬ ПРИДЁТ ИЗ РОССИИ
Мороз за тридцать завис над шведской деревней Ланденпаа сизой, прозрачной дымкой. Собиралась ехать сегодня на встречу с Бенгтом Похьяненом, что живёт в пятидесяти километрах от деревни, но по такой погоде хороший хозяин и собаку не выгонит. Остаюсь дома. Конечно, расстраиваюсь, конечно, огорчаюсь.
- Включить телевизор? - предлагает хозяйка, русская женщина Анна, определившая меня к себе на постой.
- А что ещё делать? Включай...
На экране немолодой мужчина с маленькой окладистой бородкой и грустными глазами.
- Бенгт! - ахает Анна. - Надо же, Бенгт!
Да, Бенгт Похьянен. Пятьдесят километров остались сэкономленными, а знакомство состоялось. Мы перехитрили мороз. Всматриваюсь в лицо человека, о котором много слышала и ради встречи с которым приехала в этот далёкий северный край. Он что-то спокойно, неторопливо рассказывает, и среди шведских слов я с радостью улавливаю три русских - Бог, любовь, Достоевский - Бенгт Похьянен говорит о православии.
Что я знаю об этом человеке? Бывший протестантский священник, живший в благополучии, достатке, уважении и почитании, писатель, специалист по культуре, очень востребованный шведским обществом, издавший много книг, имеющий имя в литературе.
И вот, наконец, Бенгт Похьянен встретил нас на пороге своего дома, усадил поближе к камину, согрел чаю.
- Бог, любовь, Достоевский? - спрашиваю по-русски.
Бенгт смеётся.
- Я знаю ещё слово «образ», - с трудом выговаривает он русские слова.
Маленькая церковь соединена с домом широкой деревянной лестницей. Спускаюсь с неё и ощущаю подкативший к горлу комок. Наши родненькие, русские святые, «завсегдатаи» православных горниц взирают с чудных икон. Преподобный Сергий Радонежский, преподобный Серафим Саровский, Казанская Божия Матерь, «Всех скорбящих Радость». Самые почитаемые на Руси иконы вокруг. Далеко я от Руси, а всё равно - дома. Как премудро устроено Создателем: дом там, где отрада твоей душе. А уж здесь моей душе великая отрада.
Все иконы написаны женой Бенгта Моникой. Она преподаёт в школе шведский и английский, но рисовала всегда, и в той, далёкой теперь уже протестантской жизни баловалась портретами и натюрмортами, пейзажами. Они бережно развешаны по стенам большого дома. Ходила и любовалась, отдавала должное вкусу, чувству цвета, композиционной чёткости. Но вот спустилась в храм и возликовала. Мой путь по дому, из комнаты в комнату (здесь пейзаж, там портрет) всё ближе и ближе к церкви - путь самой Моники к иконе.
- С чего же началась ваша дорога к православию? - спрашиваю Бенгта.
- Моника первая пошла по этому пути. «Братья Карамазовы». Книга появилась в нашем доме, когда я ещё был священником лютеранской церкви. «Карамазовы» Монику потрясли. Она первая завела разговор о православной вере. Я священник, и эти разговоры всерьёз не воспринимал. Видно, не настала ещё пора...
Да, пора ещё не настала, но часы лютеранского священника по секундочке, по минутке уже отсчитывали православное время.
Откуда взялся он, нечаянный путник, русский человек Александр на пороге дома лютеранского священника Бенгта слякотной осенней ночью? Бенгт дал ему кров, и они проговорили до утра. Александр, православный христианин, рассказывал Бенгту о святой Руси, о великих подвижниках благочестия, с радостью умиравших за православную веру, о Соловках и Сергии Радонежском.
- Я почувствовал в словах Александра несокрушимую силу. Так можно говорить только об истине. Он уехал, а мы с Моникой вспоминали его каждый день. Очень хотели побывать на Соловках, ведь это от нас не так уж и далеко географически.
