Ганнибал - Лиловый (Ii)
-- Ты не поймешь, -- сказал он, -- а ему очевидно, что в драке я окажусь не самым простым противником.
-- Ты умеешь драться?
-- В одно время я этим увлекался. Интересно, о чем Кандиано собрался говорить с бездушными? Мне кажется, соответственно его точке зрения надо разговаривать с нами, убеждать людей в том, что необходимо срочно поменять свое отношение к закованным и так далее.
Теодато растерялся и только совершил неопределенный жест рукой.
-- Наверное, я сейчас покажусь черствым сухарем, -- потом сказал он, -- но проблемы закованных меня мало волнуют. Меня занимают другие вещи.
-- Какие это?
Но он промолчал, глядя в сторону. Виченте не стал дальше допытываться, хоть и покосился на брата, а выражение его лица по-прежнему оставалось бесстрастным.
***
Ночь поглотила его.
В кромешной темноте, не потрудившись включить освещение аэро, он летел по чужому небу, взъерошенный, не понимающий до конца, что ему делать теперь. Одно было ясно: в Дан Улад он больше не вернется. Но и являться с повинной в ксенологический?.. Нет.
Аэро перемещался с маленькой скоростью; это время было нужно Леарзе для того, чтобы собраться с мыслями и подумать. Он сел в кресле, сгорбившись, уперевшись локтями в колени, запустил пятерню в отросшие и мешавшиеся волосы. Однако долго неподвижным не оставался, стремительно схватил лежавший на пассажирском сиденье планшет и набрал сообщение.
Младшие были единственным вариантом, пришедшим ему на ум. Они ни о чем не знают, он никогда не говорил им, что ему снятся сны. Свое бегство из Дан Улада можно будет объяснить ссорой с Волтайр. Корвин или Сет, -- кто-нибудь из этих двоих непременно пустит его к себе.
Мгновенного ответа он не ждал, развалился на сиденье и все-таки направил аэро в Сеол: это был небольшой прибрежный город на севере Эмайна, Леарза бывал там и раньше, там были отличные крыши и вид на море.
...Корвин связался с ним, когда он сидел в крошечном кафе на верхнем этаже одного из зданий, под прозрачным куполом, за которым клубились тяжелые облака. Поначалу лицо андроида имело несколько встревоженный вид, но когда Леарза нехотя объяснил насчет ссоры, тот будто бы пришел к какому-то пониманию, коротко быстро закивал, потом предложил встретиться в Моране: далеко, но у него сегодня важная конференция на Сиде, и к тому же, кажется, Сет тоже где-то здесь. Леарза бездумно согласился. Ему нужны были люди... андроиды, неважно: живые существа рядом. Младшие даже лучше, ведь они хорошо имитируют человеческие эмоции.
Моран находился на противоположной точке планеты, и даже на аэро туда было лететь почти два часа; время еще оставалось, но немного, потому Леарза набросил куртку на плечи и пошел.
Ледяной ветер ударил в лицо, небо было дикого пурпурного оттенка: ночь еще только начиналась здесь, когда в Саоле к востоку уже почти наступило утро. Леарза какое-то время стоял на высотной площадке, огражденной металлическими поручнями, мялся с ноги на ногу, чуя, как копья ветра пытаются пробить его насквозь. Куртка за спиной хлопала.
-- А вот и ты, -- услышал он знакомый голос и обернулся. Корвин выглядел уставшим, под его глазами залегли тени, но одет он был безукоризненно: никак только что со своей конференции. -- Да, вид у тебя потрепанный.
Леарза несколько недоуменно пожал плечами, и не догадываясь, что дурные сны наложили свой отпечаток на его собственное лицо.
-- Пойдем, -- не дожидаясь ответа, позвал андроид. -- Сет сегодня выступает в пабе, удачно сложилось...
Ему было все равно, куда, зачем, лишь бы идти; и он шел за Корвином, молчаливый и потерянный, не замечая, что замерз. В те два часа, что он добирался до Морана, Леарза без конца думал; он уверен был, что вот они встретятся, и придется много долго объяснять что-то, лгать. Но вот оказалось, что можно было совсем ничего не говорить.
В пабе было шумно и накурено, за одним из столиков они обнаружили Тильду, Тильда была не одна: с ней сидели другие люди -- андроиды?.. Леарзе было все равно. Он сел между Тильдой и Корвином, потом еще пришлось тянуться через весь стол, чтобы поприветствовать Сета, пожать ему руку. Лысоватый музыкант был страшно весел и что-то громко орал, однако с ними оставался недолго: ушел на сцену.
Говорить по-прежнему ничего не было нужно, и он сосредоточился на темном пенящемся напитке перед собой. Внутри было какое-то немое удивление. Тильда, сидевшая слева, склонилась к нему, заглядывая в его глаза, улыбнулась и потрепала по затылку; Леарза растерянно улыбнулся ей в ответ. Корвин между тем принялся что-то рассказывать, хотя смысл его рассказа на руосца не снизошел; это тоже было неважно, куда главней был звук человеческого голоса и тепло чужого тела по соседству.
Много позже, когда уже выступление закончилось, а Сет присоединился к ним, Тильда все-таки осторожно спросила:
-- Что случилось, Леарза?
-- Я ушел, -- невнятно отозвался тот, вертя полупустой стакан. -- Больше не вернусь в Дан Улад. Никогда.
-- Почему?
И он, сбиваясь и запинаясь, принялся сумбурно объяснять ей; язык у него заплетался, но вся злость и обида вдруг выплеснулись из него с неожиданной силой. Хотя и теперь Леарза помнил о том, что нельзя говорить о своих снах, все же у него и без того было на что пожаловаться.
-- ...холодная, как камень, -- говорил он, хватался то за голову, то за стакан, ерошил себе волосы, почти каждую сказанную фразу стремился запить, будто желая смыть с языка ее горький вкус. -- Как глыба льда. Такое ощущение, что она совсем ничего не чувствует! И на меня ей наплевать. И...
Он еще долго говорил, и конец этого монолога для него потерялся в тумане. Леарза не помнил, как они перемещались в пространстве, только слышал бесконечный смех Сета и Корвина где-то около себя, чуял чью-то теплую руку поверх своей. И без того громкая музыка (больше похожая на шум) стала оглушительной, разговаривать стало нельзя; это было уже другое место, -- Леарза смутно осознавал это, -- люди здесь танцевали, и он тоже повлек за собой Тильду, а она и не возражала.
В какой-то момент ему стало совершенно все равно. Была ли ему разница?.. Он рано или поздно сойдет с ума и погибнет. Может быть, он уже медленно сходит с ума и сам не замечает этого. И пусть все пропадет пропадом!.. В голове у него был туман. С ним танцевала симпатичная женщина, ее глаза казались почти черными в сияющей темноте бара, у нее была милая чуть неровная улыбка. Она смеялась: она говорила, что танцевать умеет не очень хорошо, и действительно несколько раз она спотыкалась и была вынуждена хвататься за его плечи, но это только еще больше веселило обоих. У нее были теплые пальцы и пряное дыхание.
Потом Леарза вспомнил о том, что она -- машина. В ее черепе электронный мозг. Кости ее сделаны из прочного сплава... но он теперь знал уже, что большая часть ее тела -- органического происхождения и почти ничем не отличается от человека.
Это даже стало занимать его.
Он не осознавал того, насколько пьян; ему казалось, что просто весь мир переместился в какое-то иное измерение, а он и не заметил, когда. Багровая темнота делала все еще проще. Они как-то выскользнули из толпы танцевавших людей, буквально сбежали вдвоем; где были Корвин и Сет, он не знал, но он и не помнил в те мгновения, кто такие Корвин и Сет. Женщина что-то говорила, смеясь, о том, что тут слишком душно, и они поднялись наверх по металлической лестнице, шагнули на крышу. Ночь окутала их, ночь и ветер.
Леарза поймал ее за плечи и не хотел отпускать, Тильда продолжала хихикать, она была смешно выше него ростом, но присела на поручни и оказалась ниже.
-- Ты пьян, -- почти прошептала она, гладя его по спутавшимся волосам. -- И не выспался. Тебе надо поспать.
-- Ага, -- отозвался он, хотя пропустил все ее слова мимо ушей. Она снова фыркнула. В темноте можно было различить только контуры ее неровного лица, но он чувствовал ее дыхание совсем близко. Поймал его своими губами.
Тильда не отстранилась от него, только потом повторила:
-- Я не шучу, тебе надо поспать, Леарза...
-- Мне некуда идти, -- вспомнил он.
Она почти строго вздохнула, наморщив лоб, а Леарза снова потянулся к ней. Может быть, мозги у нее и были электронные, но ее губы оказались теплыми, как у самой обычной женщины.
-- Пойдем ко мне, -- прошептала Тильда много позже.
***
Марчелло Тегаллиано был скрытный, сдержанный человек, иначе, пожалуй, он не достиг бы такого высокого положения, хотя его семья была не из самых знатных в Тонгве. Это, впрочем, были не единственные его преимущества: Тегаллиано был внимателен и хорошо умел слушать других людей, оттого часто он замечал вещи, которых не замечал никто другой. Пусть забота о порядке в Централе не была его обязанностью, -- этим занимались люди Зено, -- но Реньеро Зено был уже немолод и сильно сдал в последние годы, утратил привычную бдительность. Старику казалось, что ровным счетом ничего дурного в Централе не может уже случиться: ведь сытые и довольные люди не поднимают мятежей.
