Санин Евгений - Святая - святым
4
Стас неверными шагами направился к Максу…
«Нет… Я так больше не могу. Нет, нет!!!» - швыряя тетрадь, не смог дальше читать Стас.
Что было ему до Марцелла с сыном, если вдруг не дай Бог, сейчас упадет на Землю астероид, которым пугают ученые, или случится какой-нибудь новый Чернобыль. Крисп вон счастлив, а он? Ну, чем он хуже того же купца, келевста, гребцов, наконец, Вани с Леной. А Ника?..
Он вскочил и бросился в соседнюю комнату с криком:
- Вы спросили бабушку, то о чем я просил? Ну, крещен я или нет?
Родители смотрели телевизор и недоуменно взглянули на него:
- Мы написали.
- Я сама отнесла на почту письмо.
- Что!? – простонал Стас. – Надо ведь – телеграммой!..
Он так страдальчески посмотрел на родителей, что те встревожились:
- Что это с тобой сегодня?
- На тебе прямо лица нет!
- Вы ничего не понимаете! – Стас заметался по комнате и резко остановился. – Не дали телеграмму, так пошли, позвоним ей!
- Ладно, ладно, только не нервничай! – выключила телевизор мама. – Мы сами давно хотели ей позвонить.
- Да, – подтвердил папа. – А я пока пойду, попишу диссертацию!
На почте мама заполнила бланк, где указала город и номер телефона.
Телефонистка, сидевшая за перегородкой, позвонила в райцентр и сделала заказ.
Долго ждать не пришлось. Не прошло и минуты, как телефон затрезвонил. Стас с мамой вскочили и, опережая друг друга, бросились к нему, но телефонистка строго посмотрела на них и сказала, что это звонят ей. Как догадался Стас, её подруга. Они долго говорили про погоду, природу – «пригоду», как сказала бы Ленка, какая уродилась смородина и какой будет урожай яблок. Телефонистка говорила так долго, что Стас уже начал кипятиться.
- Что она делает? – возмущенно шептал он маме. - Только линию занимает! Вдруг в это время нам уже звонят? Или бабушка в магазин выйдет!
Однако телефонистка положила трубку, прошло пять минут, десять, а бабушку всё не давали. Потом телефон зазвонил снова, но звали какого-то Николая Семеновича, который уехал в город и, наконец, только с третьего раза дали бабушку. Телефонистка прямо из-за перегородки протянула маме трубку, и та… тоже стала говорить о погоде, природе и о том, как хорошо в деревне.
- Ма, ма! Ты о главном спроси! – теребил ее Стас.
И, наконец, она не выдержала:
- На, возьми! Сам объясни.
Стас взял теплую трубку, поздоровался с бабушкой и неожиданно тоже стал говорить о том, какая природа и погода в деревне. Потом, оборвав себя с бабушкой на полуслове, спросил:
- Ба, когда я у тебя маленький был, ты меня… крестила?
- Что? – даже не поняла его сразу бабушка. – А-а, вон ты о чем. Хотела, конечно, но одна без родителей… нет, не крестила! Что, ты заболел? – вдруг встревожилась она.
- Нет, пока ещё! – в сердцах бросил в трубку Стас и передал её маме.
С трудом дождавшись, когда мама закончит разговор, он вышел с ней из здания конторы и бросился к храму.
- Ты куда? – попыталась остановить его мама.
- К отцу Тихону! К кому же еще! – буркнул на ходу Стас.
…Отца Тихона он нашел у церкви, разговаривавшего с Григорием Ивановичем и иконописцем. Выслушав Стаса, он немного подумал и спросил:
- А ты веришь в Бога?
- Да, – кивнул Стас, вспомнив про отца Нектария с Криспом и, понимая, что в чём-чём, а в этом случае обманывать нельзя, честно признался: – Точнее, очень хочу верить!
- Хорошо, – кивнул отец Тихон. – И хочешь креститься?
- Очень хочу! – на этот раз без всяких «но», воскликнул Стас.
- Но ты же ведь сам видишь, храм еще не готов, и потом - где? И почему так срочно?
- Понимаете… Я сегодня читал про шторм, где отец Нектарий крестил Марцелла!
- Отец Нектарий – Марцелла? – отец Тихон внимательно посмотрел на Стаса и, что-то припомнив, рассеяно кивнул: – Ах да…
- И потом я сам видел, как одна бабушка старинную купель в храм принесла. Помните, как там, на корабле, крестили прямо водой из моря, а чем мы хуже? Вы же сами говорили, что храм – это корабль в открытом море! Ну, отец Тихон!
- Да я, собственно, не против, - пожал плечами священник – можно и в недостроенном, и купель, действительно, есть. А… родители-то согласны?
- Конечно! Да! – заторопился Стас. - Я им давно об этом уже говорил, только они не знали, крещен я или нет. Сегодня только позвонили бабушке и узнали, что она не рискнула без них крестить меня. И я сразу сюда. Ну, пожалуйста!..
- Хорошо-хорошо, но я всё равно прежде должен поговорить с твоими родителями.
Стас помчался домой. На этот раз, выслушав его, мама категорически отказалась идти в храм, зато отец согласился.
- Заодно и на отца Тихона посмотрю, – сладко потягиваясь после работы над диссертацией, сказал он.
Отца Тихона они нашли уже разговаривающим с бригадиром. Он отозвал Сергея Сергеевича в сторону и стал говорить о Стасе. Тот, естественно, насторожил уши и, заметив это, отец Тихон сказал:
- Ты давай пока с другом воды в купель наноси, а я за это время - с твоим отцом поговорю!
Ваня, узнав, что сегодня Стаса будут крестить, обрадовался, быстро нашел ведра и вместе с ним стал носить воду в храм и сливать её в большую старинную купель. Пробегая мимо отца, Стас услышал отрывки разговора, касающегося его.
- Нет, конечно, это очень хороший, способный мальчик… Я бы сказал даже, талантливый, но талант - это ведь как обоюдоострый меч. На мой взгляд, у вашего сына такие большие задатки, что он может стать либо великим человеком – поэтом, писателем, ученым, либо, простите меня, великим… преступником.
- Да, да, – задумчиво отвечал отец. – Я сам в последнее время стал замечать что-то неладное. Сам обеспокоен.
- Ничего, после Крещения все будет хорошо. Все просто обязано быть только хорошо!
Наконец купель было наполнена, отец Тихон закончил разговор с Сергеем Сергеевичем, и Стас уже ждал, что сейчас начнётся самое главное. Но отец Тихон неожиданно сказал:
- А теперь, перед началом крещения, ты должен исповедовать Богу свои грехи и очистить совесть.
- Но ведь Бог и так очистит меня!
- Конечно. Но тебе самому надо понять, в чем ты был не прав, чтобы потом знать, в чем исправляться.
- И что же я должен делать?
- Вспомнить всё то, что в твоей жизни было не так, и попросить за это прощения у Бога.
- Всё-всё?!
Стас подумал и сказал:
- Я врал.
- Ты хочешь сказать, лгал?
- Да, а ещё дрался, не слушал родителей. Но ведь это же все мелочи. Я ведь не убивал, не крал!
- Да, не крал, – согласился отец Тихон и, внимательно посмотрев на него, тихо спросил: – а… Макс?
- Что Макс? – запнулся Стас. Глядя прямо в глаза отца Тихона, он вдруг неожиданно понял, что тот знает о нём всё. – Да, - опустив голову, сказал он. – Я чуть было не убил его на дискотеке. Но я не хотел! И потом – он же меня просто вынудил! А вы что же, за это теперь не крестите меня?
- Успокойся! – положил руку ему на плечо отец Тихон. – Конечно, крещу. Но прежде тебе нужно сказать ему всю правду.
- Кому - Максу?! - Стас покосился на Макса, который в это время работал в углу, перебирая кирпичи.
- Да, и попросить у него прощения.
- Но он же меня этими сами кирпичами убьет и тут же закопает!
- Ничего он с тобой не сделает. Иди!
Стас неверными шагами направился к Максу. Дойдя до него, он остановился, покашлял и чужим голосом сказал:
- Макс, ты, конечно, можешь убить меня, но это я ударил тебя в клубе.
Стас сжался, ожидая, что Макс бросится на него.
Но тот, оглянувшись, внимательно осмотрел его знакомым взглядом, но вдруг подумал и грубовато сказал:
- Ладно, живи. Это даже хорошо, что ты мне сказал, а то я ведь думал совсем на другого.
- Ты это… как там его… извини!
- Да пошел ты! То есть, иди. Твоё счастье, что я раньше этого не узнал. И вообще, это даже хорошо, что ты ударил меня тогда… Спасибо тебе!
Отец Тихон зажег три свечи на купели, взял церковную книгу и начал читать молитвы. Само Крещение, вопреки ожиданию Стаса, оказалось неожиданно долгим. Отец Тихон помазал его елеем, поставил в купель и трижды облил водой. Затем надел ему на шею крестик, дал в руку зажженную свечу и три раза обвел вокруг купели… Стас всё это время ждал, что увидит рай, как Крисп, или увидит что-то особенное, но ничего вокруг не изменялось. Кругом были всё те же выщербленные стены храма, простыня с двумя иконами перед алтарем, высокий, закопченный купол.
После окончания Крещения отец Тихон, под завистливым взглядом Вани, ввел его в алтарь, где Стас также не увидел ничего необыкновенного.
