Майкл Коннелли - Черный ящик
– Кому принадлежал пистолет, из которого ее застрелили? – спросил он.
– Не знаю. Не мне – это как бог свят! Свой я надежно припрятал дома.
– Вы все вывезли по «беретте» из числа захваченных в Ираке?
Бэнкс это подтвердил и рассказал, как их рота на загруженных под завязку машинах вывозила трофейное иракское оружие в саудовскую пустыню, где в огромных ямах его взрывали и закапывали. Почти все солдаты транспортной роты воспользовались случаем, чтобы присвоить себе что-нибудь, включая и тех пятерых, позже оказавшихся вместе с Аннеке Йесперсен на борту «Саудовской принцессы».
Оружие они потом легко провезли домой. Тайник устраивал сам Бэнкс, поскольку отвечал за инвентаризацию ротного имущества и нашел укромное место на дне одного из ящиков с оборудованием и запчастями.
– Это как пустить лису в курятник. Мы были транспортной ротой, а мне перед возвращением поручили проследить, чтобы все правильно разобрали на части и упаковали по ящикам. Спрятать те стволы оказалось проще простого.
– А дома вы распределили их между собой?
– Верно. И я точно знаю, что мой так и лежит дома в сейфе. А значит, я не мог ее убить.
– Вы все захватили пистолеты в Лос-Анджелес?
– Чего не знаю, того не знаю. Я своего не брал. Его пришлось бы все время прятать от чужих глаз.
– Но вы ведь отправлялись в город, который, как все видели по телевизору, уже полностью вышел из-под контроля властей. Разве не возникло соблазна дополнительно вооружиться на всякий случай?
– У меня не возникло.
– А у других?
– Откуда мне знать? Мы ведь больше не были такими близкими приятелями, понимаешь? После «Бури в пустыне» вернулись домой, и каждый как бы пошел дальше своей дорогой. А потом нас вдруг вызвали в Лос-Анджелес, и это снова свело нас вместе. Но никто ни у кого не спрашивал, взял ли он с собой тот пистолет.
– Ладно, пусть так. Тогда у меня есть еще один вопрос о пистолетах. Кто уничтожил на них серийные номера?
Бэнкс, казалось, откровенно удивился.
– О чем это ты? Никто ничего не уничтожал, насколько мне известно.
– Ты в этом уверен? На пистолете, из которого убили ту женщину, серийный номер отсутствовал. И ты утверждаешь, что ни один из вас этого не делал? Ты сам, например, не спилил номер со своего ствола?
– Нет. На кой черт нам это надо? Эти пушки были для нас типа сувениров на память о войне. Вроде талисманов.
Босх задумался над словами Бэнкса. Чарльз Уошберн настаивал, что на пистолете, найденном им на заднем дворе, серийного номера не было. Это вписывалось в логику действий убийцы, который выбросил оружие через забор в полной уверенности, что связать пистолет с ним будет потом невозможно. Но если верить Бэнксу, не все пятеро друзей с «Саудовской принцессы» избавились от серийных номеров, возвратившись с войны в Заливе. Хотя кто-то один все же сделал это, что само по себе выглядело достаточно зловеще. По крайней мере один из этой пятерки заранее знал, что пистолет не станет для него простым сувениром и в один прекрасный день он пустит его в дело.
Босх решил, что надо двигаться дальше. Ему необходимо было задокументировать эту историю всесторонне, не упустив в том числе нюансов взаимоотношений между пятью такими разными людьми и их изменений с течением времени.
– Расскажите мне о Хендерсоне. Что, по вашему мнению, с ним произошло в действительности?
– Кто-то укокошил его, вот что произошло.
– Кто?
– Не знаю, дружище. Но на самом деле это он объяснил мне нашу с ним ситуацию. Сказал, что после стольких лет мы можем не опасаться наказания за случившееся на корабле, а поскольку к событиям в Лос-Анджелесе мы вообще непричастны, то совершенно чисты перед законом.
Бэнкс сообщил также, что это был его последний разговор с Хендерсоном. Всего через месяц того убили во время вооруженного налета на ресторан, которым он заведовал.
– Причем владельцем ресторана являлся Косгроув, – заметил Босх.
– Да, это так.
– В газетах писали, что как раз в то время Хендерсон готовился открыть собственный ресторан. Вам что-нибудь об этом известно?
– Я читал, что было в газетах, но сам ничего не знаю.
– По-вашему, ограбление действительно было трагической случайностью?
– Нет. Я с самого начала понял это как предупреждение. Крис посчитал себя чистым, но у него было что-то на Карла. Вот он и явился к нему, чтобы сказать: дай денег на собственный бизнес или пеняй на себя. А после этого вдруг происходит ограбление, и Крис глотает пулю. Ты же знаешь, что виновного так и не нашли. И не найдут уже никогда.
– Так кто же это сделал?
– Откуда я знаю? Карл ворочает огромными деньжищами. Если ему что-то требуется, то это делается на раз. Усекаешь, о чем я?
Босх кивнул. Взявшись за папку с делом, он снова перелистал материалы в надежде, что они подскажут ему следующий вопрос. На этот раз его внимание задержали снимки фотоаппаратов, идентичных тем, что возила с собой Аннеке Йесперсен. В свое время ОПРБ сделала их, чтобы предъявить владельцам городских ломбардов, но никаких плодов это не принесло.
– А что с фотоаппаратами? Ее камеры пропали. Вы не видели такую у кого-нибудь в руках?
Бэнкс отрицательно помотал головой, но Босх наседал:
– А пленки? Косгроув упоминал когда-нибудь, что вынул пленки из ее фотоаппаратов?
– При мне – нет. Сколько раз еще повторять, приятель, что я вообще ничего не знаю о случившемся в проулке? Меня там не было!
До Босха внезапно дошло, что он упустил очень важную для подобного допроса тему, и он мысленно отругал себя за забывчивость. Он ведь прекрасно понимал, что такого разговора с Бэнксом наедине ему больше не повторить. Как только дело сдвинется с места, Бэнкса повсюду будет сопровождать адвокат. И даже если защитник посоветует ему продолжать сотрудничать с властями, Босху все равно уже никогда не представится возможность побеседовать с Бэнксом с глазу на глаз и по установленным им самим правилам. Следовало выжать из него максимум информации прямо сейчас.
– А что вам известно о номере Йесперсен в гостинице? Кто-то побывал там после ее убийства, открыв дверь ключом. Его похитили у нее из кармана, когда она была уже мертва.
Но Бэнкс начал качать головой, когда Босх еще не успел закончить вопроса. Ответ был очевиден.
– Ничего не знаю об этом.
– Уверены? – настаивал Босх. – Сокрытие от меня любой информации будет приравнено ко лжи. Если только мне это станет известно, считайте, что никакого уговора между нами не было. И тогда я со спокойной душой использую все сказанное вами против вас же. Это понятно?
И Бэнкс пошел на попятную.
– Послушай, я мало что помню. Но когда мы были в Лос-Анджелесе, я узнал, что Брабанд получил травму и отправился в больницу. Типа, у него случилось легкое сотрясение мозга, и он ночь провел в лазарете. Но позже сам Брабанд мне признался, что ничего подобного не было. Они с Карлом придумали эту байку, чтобы на время отлучиться из роты и с помощью того ключа обыскать ее комнату, посмотреть, не осталось ли там чего-то вредного для нас. Имея в виду случай на корабле.
Босх прекрасно помнил, как подали эту историю публике. Герой войны Брабанд оказался единственным солдатом 237-й роты, получившим повреждение при исполнении своего долга в Лос-Анджелесе. А теперь выяснялось, что все это ложь, часть плана скрыть факты группового изнасилования и убийства. И человек, обеспечивший сокрытие, с помощью богатого подельника уже дважды избирался окружным шерифом, а теперь метил в кресло конгрессмена.
– Что еще вы слышали? – спросил Босх. – Им удалось что-нибудь найти в ее номере?
– Да. Он забрал оттуда ее записи. Что-то вроде дневника, где описывалось, как она разыскивала нас и выясняла, кто мы такие. Получалось, она чуть ли не книгу собиралась настрочить обо всем. По крайней мере я так это понял.
– Дневник до сих пор у него?
– Понятия не имею. Я его в глаза не видел.
Босх рассудил, что Брабанд наверняка сохранил записи. Вместе с остальной информацией, которой он владел, дневник позволил бы ему полностью держать в руках остальных заговорщиков. Особенно важно ему было иметь рычаг воздействия на Карла Косгроува, своими деньгами и влиянием способного помочь Брабанду осуществить его самые смелые и амбициозные планы.
Босх проверил телефон. Запись все еще продолжалась, хотя прошла уже девяносто одна минута. Но и ему оставалось расспросить Бэнкса лишь об одном.
– Расскажите мне об Алексе Уайте.
