Саманта Тоул - Жажда скорости
Его раздражительность распалена страданиями.
Я знаю это, и потому говорю мягким, печальным голосом:
— Ладно, Каррик... Хорошо.
Воздух между нами стал плотным. Остается столько несказанного. Так тяжело дышать. И от этого болит все тело. Пространство между нами закрашивается медленно убивающими меня воспоминаниями.
Я поднимаю глаза, встречаясь с его взглядом. Та связь, соединявшая нас с самого начала, есть и сейчас.
Его губы размыкаются, словно он хочет что-то сказать, но его прерывает рев двигателя подкатившей ко мне машины Оуэна.
Разрывая наш зрительный контакт, я бросаю взгляд на машину Оуэна.
— Мне следует... отпустить тебя. — Господи, это больно — чертовски больно. Я не хочу покидать его. Но должна.
Я заставляю ноги двигаться к своей машине.
— Рада была увидеть тебя.
— Андресса... — Его голос останавливает меня, не то чтобы пришлось приложить много усилий.
— Да? — В моем голосе надежда. Я знаю это и ничего не могу поделать.
— Я просто... хотел... — В нем происходит борьба. На это сложно смотреть, но в то же время это дарит мне глупую надежду.
Он проводит рукой по волосам и выдыхает.
— Просто хотел сказать, что в гараже пусто без тебя.
Затем он уходит, садясь в машину Оуэна, и они уезжают прочь.
Я наблюдаю за тем, как фары их машины исчезают в дорожном потоке.
Стоя у своей машины, и упершись в нее рукой, я делаю глубокий вдох и втягиваю слезы обратно.
Снимаю блокировку с машины и забираюсь внутрь. Завожу двигатель и включаю радио, где играет середина песни Бейонсе, в которой она душевным голосом говорит о том, что “Боится одиночества”.
(Beyonce - “Scared of Lonely”.)
И тогда я ломаюсь.
У меня уходит пятнадцать минут, на то, чтобы я смогла собраться с силами и суметь уехать домой.
Глава двадцать седьмая
Сантус, Бразилия
— "Дневник Бриджит Джонс" или "Отпуск по обмену"?
Я смотрю на коробки из-под DVD в руках мамы и понимаю, что не хочу смотреть ни один из этих фильмов. Я не в настроении смотреть девчачье кино. Совершенно ясно, что последние несколько дней я была в "фиговом настроении", если цитировать мою маму. Вообще-то, с тех самых пор, как увидела Каррика. Думаю, эти фильмы — ее способ отплатить мне.
Накручивая ожерелье на палец, я отвечаю:
— "Тачки".
— Значит, "Дневник Бриджит Джонс". — Она улыбается мне сахарной улыбкой.
Вообще-то моя мама не фанат "Тачек". Думаю, все эти годы я сводила ее с ума.
Отворачиваясь от меня, она вставляет диск в проигрыватель.
— У меня есть сладости, — говорит она, прежде чем уйти из комнаты. Она возникает минутой позже со спрятанными за спиной руками. — Когда я была в городе, то зашла в тот магазинчик, что продает английскую еду, и ты ни за что не угадаешь, что у них было. — Ее лицо сияет.
— Алкоголь? — Это были мои мечты, что она взяла мне какую-то выпивку.
Моя мама не часто выпивает, и очень редко пьет дома. Но прямо сейчас я бы могла напиться топящим мои печали пивом.
— Английский шоколад! — И из-за спины она достает большую плитку молочного шоколада "Кэдбери" и еще большую плитку шоколада " Гэлэкси ".
Господи боже.
Шоколад Каррика.
Только бы не удариться в слезы.
Из всего шоколада во всей гребаной Бразилии что она могла купить, она купила его шоколад, не то чтобы она знала, что это его шоколад. И все равно выглядит так, словно боги обозлились на меня, ну или что-то вроде того.
— Я знаю, как ты ненавидишь бразильский шоколад, считая его слишком горьким, и как скучаешь по английскому, потому подумала, что это может поднять тебе настроение.
— Спасибо. — Я стараюсь выйти из положения. Плюхаясь спиной на диван, я даю депрессии окатить меня полностью, накрываю лицо рукой так, чтобы она просто свободно валялась, и все свободное пространство занимаю своими длинными ногами.
Мама с недовольством поднимает мои ноги. Я убираю руку с лица, чтобы увидеть, как она присаживается рядом, все еще держа мои ноги в своих руках. Как только она садится, то кладет мои ноги себе на колени.
— Улыбнись, дорогая. Терпеть не могу видеть, как ты грустишь.
— Я улыбаюсь. — Я вымучиваю одну улыбку, показывая слишком много зубов.
Она смотрит на меня с грустью, но не давит.
— Какой бы ты хотела?
Она держит обе плитки шоколада и совсем не осведомлена о моих внутренних треволнениях, связанных с этим шоколадом, продолжающих расти, как на дрожжах.
И из-за того, что я мазохистка и склонна к тому, чтобы пытать себя, то беру " Гэлэкси ".
Я пытаюсь не плакать, когда отламываю кусочек и кладу его в рот.
Как только шоколад попадает на язык, я могу думать только о том, как Каррик в последний раз целовал меня. Это было перед гонкой в Сингапуре, и я могла чувствовать вкус сладости на его языке.
Теперь же в голове мысли лишь о том, каково это быть целуемой им, любимой им.
Мое тело начинает изнывать по нему. И в груди такая боль, словно на ней кто-то стоит.
Уйдет ли когда-нибудь эта боль потери?
— Нет.
Что? Я сказала это вслух?
Я бросаю взгляд на маму, но она смотрит в телефон.
Она ловит мой взгляд.
— Прости, милая. Твоя тетя Клара снова хочет одолжить мои сережки. Но я сказала ей, что так и не получила обратно те, что давала ей до этого. Она пошла в бар, напилась и потеряла их! — воскликнула она.
От этого я смеюсь, и хихикаю, когда думаю о напившейся тете Кларе.
Звонок в дверь.
Мы смотрим друг на друга.
— Ты кого-то ждешь? — спрашивает мама.
— Неа.
— Интересно, кто звонит в такой час.
Может ли это быть Каррик?
В сердце ощущается подъем, но затем такой же быстрый спад, когда я осознаю, что веду себя глупо. Для начала он не знает, где я живу, и не похоже, чтобы у него была причина прийти увидеть меня. Прошло два дня с тех пор, как я натолкнулась на него у отеля, и ничего не произошло. Если бы он хотел меня увидеть, то к этому моменту уже явился бы.
— Только семь часов, мам, — усмехаюсь я. — И мы так и не узнаем, пока ты не откроешь двери.
— Думаю, тогда пойду и открою. — Она одаривает меня взглядом. Используя пульт, она останавливает DVD, убирает мои ноги и понимается с дивана.
— Посмотри в глазок, прежде чем открыть, — говорю я ей в спину.
Не хочу, чтобы она открыла двери убийце с топором. Хотя, вообще-то, это может быть не так уж плохо. Он может вытащить меня из пучины страданий.
Я слушаю голоса, чтобы понять, кто пришел. Слышу низкое бормотание, но ничего не могу разобрать.
Я только решила подняться с дивана, как в гостиную вернулась мама.
— У тебя гость. — Она отходит в сторону, чтобы предоставить моему взгляду стоящего за ней Оуэна Райана.
— Оуэн... Мистер Райан, что вы здесь делаете? — Я карабкаюсь, чтобы сесть, и рукой касаюсь своих волос, которые превосходно напоминают мне, в каком я беспорядке. Я не могу вспомнить, когда в последний раз принимала душ, волосы стянуты в свободный пучок, а одета я в старую потрепанную пижаму с надписью "Все еще играю в машинки".
Я выгляжу менее чем круто, пока Оуэн Райан стоит там в своем костюме марки "Сэвил Роу".
Да и не то чтобы мне нужно было производить на него впечатление. Я больше не работаю на него, хотя и когда работала на команду, не шибко впечатляла.
— Я надеялся поговорить с тобой, — говорит он мне.
— Ох. — Я смотрю на маму.
— Я сделаю напитки, — подает она голос. — Кофе пойдет, Оуэн?
— Да, благодарю. — Он заходит в гостиную, когда мама исчезает в коридоре на кухню. — Не возражаешь, если я присяду? — Он указывает на кресло.
— Нет, конечно нет. — Я забываю о всяких манерах.
Я ошеломлена видеть его здесь. И смущена, ведь Оуэн самый близкий Каррику человек, и его присутствие заставляет меня переживать всю ту боль по новой. Ну, не то чтобы боль когда-то прекращалась.
Сейчас тот момент неловкого молчания, который всегда наступает, если вы не в курсе, почему кто-то приехал к вам домой без предупреждения.
Тогда я решаю разорвать его самым очевидным способом.
— Каррик в порядке?
— Да... и нет.
— Нет? — В моем голосе неприкрыто прозвучала паника. Я выпрямляюсь на диване.
— Каррик в норме... физически.
— Ох, хорошо. Ладно. Чудесно.
— Но Каррик — причина того, что я здесь.
— Ясно...
Не уверена, что хочу о чем-то разговаривать с Оуэном Райаном, и уж тем более о Каррике. Может он здесь из-за машины моего отца. Может выяснил, что Каррик хочет отдать ее мне, и ему кажется, что это слишком большая сумма денег, чтобы отдавать ее мне. И будет прав. Так и есть.
— Прежде, чем вы начнете, могу я спросить, как вы узнали, где я живу? — Я запихиваю руки под бедра. — Вам сказал дядя Джон?
— Нет. Я не спрашивал у Джона, потому что не хочу, чтобы кто-либо знал, что я приезжал повидаться с тобой.
— Почему?
— Потому что не хочу, чтобы знал Каррик.
— Ох. — Я вытаскиваю руки и обнимаю ими себя. — Итак, как вы нашли меня?
