Брендон Сандерсон - Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей
— Я сделал все, что мог. — Отец поднялся. — Возможно, кто-нибудь более умелый, чем я... Что ж, сожаления бессмысленны.
Он снял черный чехол с лампы-кубка, заполненной бриллиантовыми сферами. Она тотчас же осветила всю комнату, сияя, как маленькое солнце.
— Теперь у нас нет градоначальника, — проговорил Кэл, прикрывая глаза ладонью. — У него не было сына...
— В Холинаре назначат нового. Пусть Всемогущий позаботится о том, чтобы там сделали мудрый выбор.
Кэл посмотрел на лампу. Это были сферы градоначальника. Небольшое состояние.
Отец Кэла опять накинул чехол на кубок, словно и не снимал его только что. Комната снова погрузилась во тьму, и Кэл заморгал, привыкая.
— Это он оставил нам, — сказал Лирин.
Кэл вздрогнул:
— Что?!
— Тебя следует отправить в Харбрант после шестнадцатого Плача. Эти сферы оплатят твое путешествие... Светлорд Уистиоу об этом попросил, таков был его последний поступок в знак заботы о своих подданных. Ты отправишься туда и станешь настоящим лекарем, а потом вернешься в Под.
В этот миг Кэл понял, что его судьба решена. Если светлорд Уистиоу этого потребовал, Кэл отправится в Харбрант. Он повернулся и вышел из хирургической комнаты на солнечный свет, не сказав отцу больше ни слова.
Сел на ступеньки крыльца. Чего же он хочет? Непонятно. В этом и состоит проблема. Слава, честь, то, о чем говорила Лараль... они на самом деле ничего для него не значат. Но что-то случилось, когда он держал посох. И теперь его вдруг лишили возможности выбирать.
Камешки, которые дал ему Тьен, все еще оттягивали карман. Он их вытащил и омыл водой из фляги. На первом камне проступили белые завитки и слои. На другом тоже обнаружился рисунок.
Это походило на улыбающееся лицо — лицо из белых полос в камне. Кэл против собственной воли улыбнулся, хотя все быстро исчезло. Камень не мог подсказать, как быть.
К несчастью, хоть Кэл много времени потратил на размышления, проблема осталась нерешенной. Он не был уверен, что хочет быть лекарем, и внезапно ощутил, как жизнь давит на него, вынуждая подчиниться.
Но ведь в тот миг, когда Кэл держал посох, внутри его звучала песня! И только это воспоминание было сейчас четким и ясным в этом запутанном мире.
Могу ли я быть откровенным? Ты однажды спросил, отчего я такой встревоженный. Вот в чем причина.
- Какой же он старый, — потрясенно сказала Сил, порхая вокруг аптекаря. — Очень-очень старый. Я и не знала, что люди могут быть такими старыми. Уверен, что он не спрен разложения в человеческом обличье?
Каладин улыбнулся, а аптекарь в темной мантии заковылял к нему, опираясь на трость и даже не догадываясь о присутствии невидимого спрена ветра. На кончике его носа сидели толстые очки, а морщин было не меньше, чем расщелин на Расколотых равнинах, и они как будто сплетались в узоры вокруг его глубоко посаженных глаз.
Отец Каладина рассказывал ему про аптекарей — людей, что были кем-то средним между травниками и лекарями. Простолюдины относились к целительским искусствам с суеверным страхом, и аптекари напускали на себя таинственный вид. Деревянные стены лавки были задрапированы тканями с охранными глифами, превращенными в загадочные узоры, а за прилавком высились полки с рядами банок. В дальнем углу висел полный человеческий скелет, скрепленный проволокой. Комнату без окон освещали связки гранатовых сфер по углам.
И все же местечко выглядело чистым и аккуратным. Здесь пахло стерильностью, как в хирургической комнате отца Каладина.
— О юный мостовик. — Коротышка-аптекарь поправил очки и шагнул вперед, приглаживая бороду, похожую на белый дымок. — Пришел за амулетом от опасности, видимо? Или твое внимание привлекла молодая прачка? У меня есть зелье, которое можно добавить ей в питье, и тогда она посмотрит на тебя с симпатией.
Каладин вскинул бровь.
Сил, однако, потрясенно открыла рот:
— Каладин, надо дать такое Газу. Вот бы он стал к тебе получше относиться.
«Сомневаюсь, что речь об этом», — подумал юноша с улыбкой.
— Ну что, юный мостовик? — спросил аптекарь. — Может, желаешь амулет от зла?
Отец Каладина рассказывал об этом. Многие аптекари продавали так называемые любовные амулеты или зелья, что якобы излечивают любые недуги. В них не было ничего, кроме сахара и щепотки обычных трав, способных вызвать легкую тревогу или сонливость, в зависимости от требуемого эффекта. Полная чушь. Впрочем, мать Каладина изрядно тратилась на охранные глифы. Его отец часто выражал недовольство тем, как упрямо она следует этим суевериям.
— Мне нужны бинты, — сказал Каладин. — И фляжка листерового масла или сока шишкотравника. Также игла и жилы для шитья, если у вас есть.
Аптекарь удивленно воззрился на него.
— Я сын лекаря, — признался Каладин. — Отец сам меня учил. А его наставником был человек, который обучался в Великом собрании Харбранта.
— А-а, понятно. — Аптекарь выпрямился, отложил трость и отряхнул мантию. — Бинты, значит? И что-нибудь для обеззараживания? Давай-ка посмотрим... — Он скрылся за прилавком.
Каладин моргнул. Возраст этого человека не изменился, но он вдруг перестал казаться таким хрупким. Ступал тверже, а говорил обычным голосом, не хриплым шепотом. Аптекарь что-то искал среди бутылок, бормоча себе под нос названия на ярлыках.
— Ты бы мог просто пойти в зал лекарей. Там намного дешевле.
— Не для мостовика. — Каладин скривился: его уже оттуда прогнали –хранившиеся там запасы предназначались для настоящих солдат.
— Понятно, — сказал аптекарь и, поставив бутылочку на прилавок, наклонился и начал что-то искать в одном из выдвижных ящиков.
Сил подлетела к Каладину:
— Каждый раз, когда он сгибается, я пугаюсь — не сломался бы, точно щепка.
Она и впрямь привыкала к отвлеченным понятиям, причем с потрясающей скоростью.
«Я знаю, что такое смерть...»
Каладин все еще не определился, стоит ли ее из-за этого жалеть.
Он взял бутылочку, вытащил пробку, принюхался и скривился от вони:
— Лармиковая слизь? Она и близко не сравнится с теми двумя средствами, о которых я спрашивал.
— Зато намного дешевле, — возразил аптекарь, поставив на прилавок большой ящик. Он поднял крышку — внутри лежали стерильные белые бинты. — А ты, как нам уже известно, мостовик.
— И сколько же стоит слизь?
Его это тревожило; отец никогда не говорил, столько стоят расходные материалы.
— Две кровьмарки за бутылку.
— Это называется «дешевле»?!
— Листеровое масло стоит две сапфировые марки.
— А сок шишкотравника? — спросил Каладин. — Я видел его стебли у самой границы лагеря! Его уж точно не назовешь слишком редким.
— А знаешь ли ты, сколько сока можно добыть из одного растения? — парировал аптекарь, ткнув в него пальцем.
Каладин поколебался. На самом деле это был не сок, но молочная субстанция, которую надо было выжимать из стеблей. Так рассказывал отец.
— Нет, — признался парень.
— Одну-единственную каплю, — сказал старик. — Если повезет. Он, конечно, дешевле листерового масла, но дороже слизи. Пусть даже слизь и воняет, как задница Ночехранительницы.
— У меня столько нет.
Гранатовая марка стоила пять бриллиантовых. Жалованья за десять дней хватало лишь на маленькую баночку обеззараживающего средства. Буреотец!
Аптекарь фыркнул:
— Игла и кишки стоят две светмарки. Ну хоть это ты можешь себе позволить?
— С трудом. А сколько за бинты? Два полных изумруда?
— Это просто старые лохмотья, которые я вычистил и прокипятил. Два светосколка за локоть.
— Даю марку за весь ящик.
— Очень хорошо.
Каладин сунул руку в карман за сферами, а старый аптекарь продолжил:
— Вы, лекари, все одинаковые. И не почешетесь, чтобы подумать, откуда берутся расходные материалы. Просто используете, словно им конца и края не будет.
— Человеческая жизнь бесценна, — изрек Каладин.
Так говорил его отец. Потому Лирин и не брал за свои услуги денег.
Каладин достал свои четыре марки — и застыл, когда увидел их. Лишь одна все еще излучала мягкий белый свет. Три другие потускнели, в центре стеклянных капель едва теплились бриллиантовые огоньки.
— Вот тебе раз, — сказал аптекарь, прищурившись. — Пытаешься подсунуть мне пустышки? — Он схватил одну быстрее, чем Каладин успел возразить, а потом принялся шарить за прилавком. Вытащил ювелирную лупу, снял очки и поднял сферу, разглядывая ее на свету. — Ага. Нет, это настоящий самосвет. Мостовик, тебе надо зарядить сферы. Не все такие доверчивые, как я.
— Они светились этим утром, — запротестовал Каладин. — Газ, видимо, заплатил мне истощенными сферами.
Аптекарь отложил лупу и снова надел очки. Он выбрал три марки, включая ту, что светилась.
— Могу я ее взять? — спросил парень.
Старик нахмурился.
— Всегда держи в кармане заряженную сферу, — пояснил Каладин. — На удачу.
