Анастасия Павлик - Зерно А
От Бабура резко пахло сигаретами и пряной туалетной водой. Он все не выпускал мою руку из своей – ждал, когда я представлюсь. Поборов поползновение закатить глаза, я сказала:
- Маргарита.
- У меня такое чувство, будто мы с вами уже встречались. Случайно, не на какой-нибудь закрытой вечеринке Острова?
- Сомневаюсь.
- Нет, я определенно где-то уже видел вас, - он пригрозил пальцем. – Маргарита, Маргарита… - забормотал он, задумчиво прищурив глаза.
Я хотела было облегчить ему задачу, но передумала.
- Прошу прощения, Бабур, я бы непременно осталась с вами поболтать, но меня ждут.
Я не видела его глаз за стеклами очков, но была уверена, что он прожигает меня взглядом.
- И кто же этот счастливчик?
- Прошу прощения?
- Кому выпала честь сопровождать такую прелестную девушку?
- Ему, - я уныло ткнула пальцем в сторону Эдуарда.
- А я его знаю. Это владелец ресторана в Кварталах. Он ваш…
- Он мой друг.
- Друг! – повторил Бабур и облизал нижнюю губу. – Это очень, очень хорошо. Впрочем, меня не смутило бы и иное положение вещей. – Он наклонился ко мне и шепнул: - Когда мне что-то нравится, я готов на все, чтобы заполучить это.
Рядом с именем Бабура слово «придурок» просто блекнет.
- Уверяю, Бабур, - я отступила на шаг. Хватит влазить в мое личное пространство. – На такое вы не готовы. Нам ли с вами не знать, что у всего есть рамки, определяющиеся благоразумием. А теперь вынуждена раскланяться и удалиться.
Непонятно откуда у него в руках возникла ручка. Он написал свой номер на салфетке. Естественно, я не собиралась звонить ему. Словно прочитав мои мысли, он попросил:
- Оставьте и вы мне свой телефончик, ага?
Прозвучало больше как приказ, нежели просьба.
Я задалась вопросом: а что, если бы он узнал меня? Стал бы в таком случае просить мой номер телефона? Не все мужчины захотят звонить девушке, которая в трудовые будни трещит с призраками. Все девушки, впрочем, хотят, чтобы им позвонил Околоцветник. Считайте меня ненормальной, но я не хотела давать ему свой номер. У меня была секунда, чтобы решить, как поступить.
Хорошо, пусть откусит вот это: я написала на салфетке номер Федора Гранина. Федор презирает недалеких людей. Ладно, людей в принципе, а особенно тех, кто звонит ему, ожидая услышать вовсе не его прокуренный злобный голос. Помнится, он рассказывал, как его сестра однажды заказала ему поздравление-розыгрыш на радио. Гранин продержался ровно минуту, затем в прямом эфире стал угрожать жесточайшим побоищем ведущему. Бабур непременно оценит безвкусно исполненные угрозы Гранина.
- Клуб охотников на лису, - пробормотала я, плюхаясь на стул рядом с Эдуардом… Стоп! – Где Бомбер?
- Тебе пальцем показать? Рита Палисси, коматозник, - процедила София, поджав напомаженные губы.
Хорошо, теперь она знает, что я коматозник, и что с того?
- София, ты отвлекаешь меня. Либо ты начинаешь пахать над тем, чтобы отработать свои заверения на счет помощи. Либо, - я указала на выход, - сваливаешь с миром. Ну так как?
Черноволосая молчала.
У меня не было настроения переживать над тем, уязвила я ее чувства или нет. Она уже большая девочка, к тому же, вроде неплохо справилась с новостью о моем вступлении в ряды коматозников. Внутренний голос, как заправский рефери, досчитал до десяти. Я выиграла.
Я отвернулась и стала сканировать помещение на предмет бородача. Почувствовала, как сужаются мои глаза, а в висках начинает пульсировать. Уна Бомбер, избавившись от несолидной куртки и оставшись в белой рубашке и жилете, потягивал шампанское из высокого бокала и ворковал с блондинкой модельной внешности. Не знаю, что на уме у Бомбера, но, судя по тому, как блондинка заглядывала ему в рот, он прекрасно владел ситуацией.
- Я так понимаю, фрегат ушел в свободное плаванье. Пожелаем ему всяческих успехов.
Словно услышав это, Бомбер посмотрел в мою сторону. Наши глаза встретились.
Хитрый лис улыбнулся. Никогда не видела, чтобы люди так улыбались, об этом не может быть двух мнений. Что он задумал?
В висках продолжало пульсировать. Что-то было не так, катилось по наклонной, и я катилась вместе с ним, все набирая и набирая скорость… Воздух вдруг стал вязким, липким. Стараясь не делать резких движений, я поставила тарелку на стол и приложила ладони ко лбу. Руки были одновременно холодными и горячими. Над верхней губой выступила холодная испарина. Я стала дышать быстро и неглубоко.
Эдуард что-то говорил, но я не слышала ни слова; его левая рука легла мне на спину, правая, обжигающе холодная, коснулась щеки. Я хотела попросить, чтобы меня оставили в покое, но язык прилип к небу.
- Панический приступ? – поинтересовалась София.
- Отродясь у меня не было никаких приступов. Я знаю, в чем дело. Он хочет видеть меня.
Я резко встала, Эдуарду пришлось вцепиться стул, чтобы он не опрокинулся. Меня тащило вперед, будто мои кишки были намотаны на невидимый крюк. Утром, в «Тюльпане», я не ощущала ничего подобного. Кажется, я начинала понимать значение слова «притяжение». Я была уверена, что Человек-Цыпленок в значительно большей степени владеет собой, чтобы противится этому притяжению. В данном случае его зерно призывало мое.
Тошнотворное ощущение, словно кто-то перекапывает мои кишки.
Я позволила невидимому крюку тащить меня. В конце концов, разве у меня был выбор? Выбор – это роскошь, которая есть не у всех.
33
Я переступила через порог и едва не упала на колени от облегчения. Мои внутренности вернулись на место, крюк исчез. Сделав глубокий вдох, я подняла глаза.
Все кабинеты похожи друг на друга. Этот был не исключение. Но далеко не в каждом кабинете вас ждет мужчина с перьями вместо волос на голове.
Человек-Цыпленок приветственно развел руки. Он был в свитере, какие носят прилежные семьянины, бежевых брюках и мокасинах на тон темнее брюк. Сразу видно, дорогие тряпки.
- Вы привели друзей! – Его голос – громкий, чистый и поддразнивающий в равных пропорциях – растекся по кабинету. – Я и надеяться не смел, что у нас сложится такая душевная компания! Проходите, проходите, пожалуйста, не стойте на пороге!
Двадцать восклицательных знаков в конце. Мне вдруг до умопомрачения захотелось развернуться и бежать отсюда сломя голову.
Вместо этого я сделала два шага вперед. Эдуард и София стояли за мной.
- Быть может, представите своих друзей? – поинтересовался Человек-Цыпленок.
- Нет.
- Примерно такого ответа я и ожидал. – Он засмеялся низким, приятным смехом. – Ничего страшного, верно?
Я оставила вопрос без ответа. Да, ничего страшного. Страшное будет потом, позже.
Чак-Чак вертелся в большом белом кожаном кресле. Здесь вообще было много белого: стены, ковры, диван. И вот, собственно, белое кресло с оприходовавшим его лысым качком. Мне показалось, или Чак-Чак еще больше раздулся с момента нашей последней встречи? Рукава пиджака были опасно натянуты на бицепсах; складывалось впечатление, что стоит ему согнуть руку, и раздастся треск рвущейся материи.
- Если долго крутиться, Чак-Чак, можно блевануть.
- У меня крепкий желудок, Палисси. – Он на миг замер – руки на подлокотниках из темного полированного дерева, - и посмотрел мне в глаза: - Я и не то делал, и потом не блевал.
Чак-Чак выглядел непомерно расслабленным, словно только что вылез из горячей ванны. Тем временем он продолжил вертеться в кресле. У меня не было никаких иллюзий на счет этого бревна. Он не стал для меня хорошим малым, помогая мне с Деревскими и Громовым. Если ему прикажут, он убьет меня. Конец истории. Какие могут быть сомнения?
Кроме нас пятерых, в кабинете не было никого. Это обстоятельство как пугало, так и злило. Злости, впрочем, оказалось немного больше, и я ухватилась за нее, как за спасательную соломинку. Именно злости я была обязана громким и ровным голосом:
- Я не буду ничего обсуждать, пока не увижу своего брата.
- Ах, опять вы за свое. Поразительная нетерпеливость! Разве Стефан не обещал вам этого? Разве я не обещал?
- Да, - согласилась я, - но с тех пор прошла чертова прорва времени. Вы уж поймите меня, капризную бабу, правильно: ну не могу я существовать в такой атмосфере и одновременно обдумывать вопросы, касающиеся моего зерна и его возможного попадания в ваш оборот.
- Прошу прощения, Рита, но я не уверен, что вашим друзьям стоит знать тонкости наших с вами взаимоотношений.
Эдуард ответил за меня:
- Конечно, стоит. У Риты от нас нет секретов.
- Тогда вам повезло. Со мной она очень осторожна. Выпьете что-то?
- Не заговаривайте никому зубы. Нет, не выпьем.
- Хм, а вот и второе «нет». Ко мне начинают закрадываться подозрения, что большинство ваших ответов сегодня будут именно отрицательными.
- Правильные подозрения, должна вам сказать.
Что-то промелькнуло на лице Человека-Цыпленка. Что-то нехорошее.
Чак-Чак прекратил вертеться в кресле. Воцарилась тишина, от которой звенит в ушах. В такой тишине сердцебиение кажется оглушительным.
