Антоний (Храповицкий) - Можно ли стяжать любовь не веря в Святую Троицу?
Весьма ошибаются те, кто думает, будто в основании критики Штрауса, Ренана, Гартмана, Толстого и т. п. лежит чисто отрицательное противорелигиозное стремление разрушить христианские верования. Непредубежденный читатель легко может убедиться, что все эти лжеучители желали дать положительное разъяснение речей и событий евангельских в смысле пантеизма и фатализма, чем, конечно, уничтожается все сверхъестественное, чудесное. С особенной ясностью это стремление выступает в сочинениях новейших: например, Гартмана и его последователя Л. Толстого, заменяющих в Новом Завете все личное идейным 27; или голландца Шольтена, предложившего начертание целой новозаветной экзегетики 28 и догматики как сплошного отрицания свободной воли — этого якобы вреднейшего для истинной религии "предрассудка", погружающего, по его словам, человека в безысходное себялюбие и гордость. С этой точки зрения Шольтен с особенной силой старается развить учение о благодати в противовес древнему закону.
Подобное привлечение учения любви — альтруизма — к пантеизму, отрицающему личность и свободу, так въелось в современную европейскую мысль, что даже отрицатели всякой метафизики — позитивисты 29 и новокантианцы — бессознательно обращаются к пантеистическим и детерминистическим понятиям, лишь только начнут говорить о нравственности. Кто не знает их специальных терминов о коллективном "я", о человечестве как едином истинном субъекте и т. п.? Свобода воли ими прямо отрицается. В противовес холодному и бессильному призыву схоластиков к исполнению извне наложенного на нас нравственного долга позитивисты и пантеисты надеются обеспечить совершенствование человеческой воли, убеждая каждого признать, что его "я", ради которого он до сих пор нарушал требования добродетели, есть не его отдельная личность, а все человечество, так что благо сего последнего, а не только мое личное, есть конечная цель нашего врожденного и правильно понятого себялюбия.
Итак, последнее, справедливо казавшееся, согласно морали схоластиков, главным врагом добродетели, превратилось в сильнейшее побуждение к ней. К этой-то формуле утилитаризма 30 или эвдемонизма 31 сводится нравоучение всех школ, отрицающих свободу и личность, и тем уничтожает себя самого, потому что поступок себялюбивый и несвободный перестает быть нравственным, расширенное себялюбие не может рождать нравственное одушевление в сердце человека и мораль без свободы и личности существует только в книгах, но не в жизни 32.
Переходя от древнего номизма к пантеизму для сохранения своего содержания, т. е. "любви", этика потеряла тот дух, который придает известному поступку нравственный или противонравственный характер. Добродетель бессильна как при безусловном признании личности в качестве самозамкнутого бытия, так и при отрицании возможности для личности вечной жизни и свободы: пантеизм и безусловный индивидуализм не находят в своих системах бытия достойного места для добродетели.
Здесь-то и является на помощь Св. Троица — то блаженнейшее и истиннейшее бытие, где свобода и вечность Лиц не сокрушает единства естества; где есть место и свободной личности, но где нет безусловной личной самозамкнутости. Учение любви здесь закон внутренний, а не внешний долг, и, однако, любовь лиц друг к другу не есть себялюбие, так что она вполне сохраняет значение любви нравственной. Человеческое естество также едино, хотя каждый человек всегда остается свободной и самосознающей личностью.
Грех себялюбия и множественность жизненных целей — омрачение суетой развили в сознании человека обособленность настолько, что единство естества является в плотском уме пока только отвлеченным понятием, численной суммой, но не действительным, реаль¬ным бытием. Но вот пришел Господь, воспринял наше естество, кроме греха, т. е. без этой себялюбивой обособленности и суетности, и поэтому, так сказать, при¬клонился и проник Собою во внутреннее существо всего человечества — со Своей стороны "стоит у двери" нашего сердца (Апок. 3, 20), выражая это усвоение сострадательной любовью. И потому всякий, кто отворит Ему (ст. 20), делается с ним едино, не теряя личности и свободы, по подобию дитяти с матерью (Мф. 23, 37), по подобию Павла и Иоанна со Христом — и тем освобождается от безусловной самозамкнутости бытия, от исключительности самосознания: его "я", как мы сказали, уступает место лучшему — "мы".
Таким образом, образуется по подобию Троицы, нераздельной и неслиянной, новое существо — Св. Церковь, единая по естеству, но множественная по лицам, имея главою Иисуса Христа, а членами — Ангелов, пророков, апостолов, мучеников и всех в вере покаявшихся, отрясших тьму себялюбивого ослепления, умерших греху и оживших Христу, Которому слава во веки со Отцем и Духом. Наш Божественный Учитель потому и открыл нам учение о Пресвятой Троице, чтобы мы при созидании тела Его (Ефес. 4, 12), как чего-то чудного и в себялюбивом мире невероятного, имели постоянное утверждение в лучшем бытии, вечном и неизменяемом Божестве и взиранием на Св. Троицу побеждали страх перед ненавистной разделенностью мира, отражающейся и в сердце каждого несовершенного еще христианина.
Без веры в Троицу эта борьба с самим собой и с целым миром в его прошлом, настоящем и будущем была бы беспочвенной мечтой. Без этого св. догмата евангельская заповедь о любви была бы бессильна, а потому противополагать этот догмат заповеди о любви есть безумие: так делать может только непонимающий или нежелающий понять истину.
В заключении хочется указать и на то, что в нашем истолковании учения о Св. Троице нет ни одного нового понятия по сравнению с тем, что о нем говорили Св. Отцы Церкви — Афанасий, Василий, два Григория, два Иоанна, два Кирилла и Августин, прославившие Триединого Бога, Которому подобает слава, честь и поклонение во веки веков.
22. Кант Иммануил (1724—1804) — немецкий философ. Основные направления его учения: непознаваемость Бога; идеи Бога, свободы, бессмертия являются необходимой предпосылкой нравственности.
23. См. Архиеп. Антоний, "Психологические данные в пользу свободы воли и нравственной ответственности", 1888 г.
24. Схоластика — развившаяся на Западе система богословия, основанная на логике или диалектике. Здесь: схоластическая — оторванная от жизни.
25. Суровым схоластикам средних веков не по сердцу был человек любви, а индетерминистический индивидуализм Канта лишил нравственного значения всякое чувство, кроме чувства холодного уважения, приписав всем прочим чувствам характер плотской, свойственный низшим натурам. См. статью Снегирева "О любви" в журн. "Вера и Разум", 1892 г.
26. См. Л. Толстой: "В чем моя вера", "О жизни" и "Исповедь".
27. Они под Спасителем — Сыном Человеческим почему-то разумеют не личность, но пантеистическую идею, так называемое "Разумное Сознание"; бессмертие прини¬мают в смысле бессмертия идей, сил и т. п.
28. Экзегетика — (греч. "разъясняющий") искусство толкования текста Библии.
29. Позитивизм — направление в философии, исходящее из того, что все подлинное знание есть совокупный результат специальных наук, а наука не нуждается в какой-либо стоящей над ней философии. Главная особенность — наука должна лишь описывать явления.
30. Утилитаризм — позитивистское направление в этике, считающее пользу основой нравственности и критерием человеческих поступков.
31. Эвдемонизм — направление в этике, считающее счастье высшей целью человеческой жизни.
32. См. статью Архиеп. Антония в "Богословском Вестнике" за июнь 1892 г., где разъясняется практическое бессилие современной независимой морали.
Больше книг на Golden-Ship.ru
