A.L. Jackson - Come to Me Quietly
Глубоко вдохнув, я вылезла из машины и схватила сумку с сиденья. Тепло пробежало по моей коже и сжалось в груди. С каждым шагом по парковке, мои опасения росли, и меня раздражала эта непреодолимая потребность увидеть его.
Наконец, я нашла в себе мужество, чтобы вставить ключ в замок. Тихонько открыла дверь, чтобы попасть в темную комнату. На кухне горел приглушенный свет. Воздух внутри был густо покрыт неизвестностью. Стук моего сердца усилился, когда я рискнула шагнуть внутрь и закрыла дверь. Я могла слышать его неглубокие вдохи, эту напряженность, которая излучалась в замкнутом пространстве. Через минуту я успокоилась. Картинки того, как в детстве мы играли вместе, пробежали в моей голове, как он ждал меня, чтобы поймать и затем дергал за волосы, когда я, наконец, добегала.
«Поспеши, копуша, прежде чем твой брат заставит тебя идти домой». — Воспоминания о том мальчике подтолкнули меня вперед.
Мои глаза медленно привыкали к освещению. Его силуэт показался в моем поле зрения, этот неузнаваемый человек растянулся по всей длине дивана и спал. Его обнаженная грудь поднималась и опадала, движение практически затрудненное, как будто он боролся, чтобы заставить легкие работать. Одна рука была отброшена на лицо. Он спал в джинсах, его ноги растянулись до конца дивана.
Выставленная часть его оголенного тела была покрыта линиями, разными цветами и неясными композициями. Я подошла ближе. Непонятное влечение притягивало меня, мои пальцы дергались, когда я боролась с потребностью найти что-то знакомое в этом мужчине, который был абсолютно неузнаваем. Я задержала дыхание, когда приблизилась к дивану, медленно двигаясь вперед, и позволила своему взгляду путешествовать по его телу.
Его глаза распахнулись, и я ахнула, когда споткнулась.
Он резко принял вертикальное положение, его глаза были дикими, пока он фокусировался на мне. Они немного смягчились, когда он осматривал меня, блуждая взглядом, как будто изучал.
Я просто стояла там, затаив дыхание.
Когда он прошептал, его голос что-то во мне пронзил.
— Эли?
Я была дурой, если когда-то подумала, что смогу отпустить его.
Моргнула и попыталась сориентироваться, чтобы заставить себя говорить.
— Извини, что разбудила тебя.
Он ничего не сказал, просто смотрел на меня огненными глазами. Я заерзала и опустила лицо под его интенсивным взглядом. Придерживаясь за стену, я проскользнула по коридору и нащупала ручку позади себя. Я толкнула ее и скрылась внутри, потому что не имела понятия, что делать со всеми этими мыслями, которые просочились в мой мозг.
Я стояла в середине комнаты, уставившись на закрытую дверь. Слабое свечение прокрадывалось из-под нее.
Стащив одежду и мокрый купальник, я вытащила новые трусики, какие-то спальные шорты и соответствующую маечку. Я заползла на кровать, упала на спину и поглядела в потолок.
Мой пульс ускорялся, когда я думала о том, что он находился с другой стороны моей двери.
Джаред Холт был здесь.
Мои губы изогнулись в намеке на улыбку. Он был настоящий, больше не завуалированная тайна, которую я прятала в сердце. Он жив. Он дышит.
И боже, если он не самый красивый парень, которого я когда-либо видела.
Когда я проснулась следующим утром, рассеянный утренний свет проникал в мою комнату сквозь жалюзи. Моргнув, я потянулась и зевнула. Джаред. Он был первой мыслью в моей голове, и просто его имя вызвало улыбку. Этим утром не было никакой необходимости уговаривать себя вылезти из кровати. Вспышка волнения образовалась в груди, когда я подумала, что увижу Джареда при свете дня, услышу, как он говорит, посмотрю на кого он был похож сейчас. Я прокралась к двери, приоткрыла ее и выглянула. Одеяло лежало смятое в кучу на диване, и я услышала воду, льющуюся в ванной.
На цыпочках прошла на кухню и порылась в холодильнике, чтобы найти упаковку апельсинового сока. Я приподнялась на носочки, чтобы достать стакан с верхней полки шкафа, наполнила его наполовину и сделала глоток. Холодный, он приятно проскользнул по моему сухому горлу, что я даже закрыла глаза, и вдруг услышала, что кран закрылся, и дверь со скрипом открылась. Возбуждение промчалось по мне, я мгновенно почувствовала, когда он появился позади меня.
Я все еще пыталась примирить воспоминания о друге детства моего брата, о том, которого я представляла своим собственным, даже если я была только маленькая помешенная девочка, с мужчиной, которого я уловила в тусклом свете, когда вглядывалась в него прошлой ночью. Я пыталась сложить все это, реального мужчину, который был здесь, с фантазией, которую я проигрывала у себя в голове последние шесть лет, картинки взрослого Джареда, и я всегда размышляла, и молилась, чтобы однажды наши пути пересеклись. В тусклом освещении, в котором его увидела, я знала, что мое воображение даже близко к такому не приближалось.
Его движения были медленными, когда он обошел стойку, и зашел на кухню. На мгновение, мы стояли в неловкой тишине, напряжение исходило от нас. Он, в итоге, пробормотал тихо:
— Доброе утро. — Его голос глубокий, хриплый. Мой желудок стянуло узлом в предвкушение, когда этот звук плавно двинулся по моей коже.
— Доброе утро, — прошептала я в ответ. Я сделала еще глоток апельсинового сока, и собралась с силами. Потом, наконец, набралась смелости, чтобы посмотреть через плечо.
И замерла, когда смогла, на самом деле, рассмотреть его.
Боже.
Вспышки воспоминаний промелькнули в моем воображении, картинки, мальчик почти с белыми волосами, который проводил так много времени в моем доме, когда мы росли, что, возможно, он даже жил там. То, как он всегда смеялся, и поддразнивания постоянно соскакивали с его языка. Но, прежде всего, у него было самое большое сердце, которое я когда-либо встречала. Я никогда не забывала, как в его колючих кристально голубых глазах, появлялась нежность, когда он говорил со мной, или как он был заинтересован во всем, что происходило вокруг него, его любопытство распространялось на листья деревьев, и даже насекомых, которые ползали по земле.
Сейчас же...
Его волосы потемнели на оттенок или два, светлые с небольшим коричневым отливом. Они были короткие по бокам, а на макушке едва достаточная длина, чтобы запустить туда беспокойные пальцы, когда он уставился на меня, пока я в шоке смотрела на него. Он не был таким высоким как Кристофер, но достаточно высок, чтобы возвышаться надо мной.
Мои руки сжались вокруг стакана, а глаза расширились. Затем он подошел.
Щетина покрывала его челюсть, которая была крепко сжата, когда он жевал одной стороной рта, нервно скрипя зубами. От него пахло мятой и с очень слабым намеком на сигареты — эта комбинация была опьяняющей, и ничуть не отталкивающей. Я не смогла остановиться и разглядывала его, впитывая каждый дюйм этого мужчины, который держал меня в своей ладони, не имея ни малейшего понятия, что делал это.
Он стоял на моей кухне, только в джинсах. Его талия узкая, а плечи широкие. Жилистые мышцы извивались вниз по рукам. Они колыхались даже при малейшем движение, а его джинсы висели на тазовых костях, которые торчали прямо над поясом. Мое внимание спустилось вниз по его ногам, туда, где он стоял босиком на кафельном полу кухни. Даже его ноги были сексуальными.
Я моргнула, прогоняя ступор. Нет. Изображения, которые появлялись в моем мозгу, определенно, не воздавали ему должное.
Ни одна из тех вещей не похожа на то, что я видела в реальности. Мое внимание сосредоточилось на том, что я не смогла полностью разглядеть прошлой ночью. Почти каждый дюйм его кожи был покрыт чернилами, эти замысловатые рисунки, которые кровоточили и плакали, вместе создавали намек на смерть. Все они смешивались так, что нельзя было отличить один от другого, просто вычерченные цвета и намеки, которые размывались от одного ужаса к следующему. Пламя облизывало почти всю правую руку, пара светло-голубых глаз, смотрящих из глубин, казалось, умоляли, как будто прокляты навечно в этом бушующем огне. Мое внимание переместилось на его руки, где рисунки стекали вниз по запястьям и просачивались на пальцы. На костяшках пальцев одной руки можно было прочитать 1990. На другой руке 2006.
Мой живот болезненно сдавило, поскольку я поняла значение этих цифр.
На этом парне была вытатуирована боль.
Неуверенно, я вернула взгляд на его лицо. Те нежные глаза, больше не были нежны, а лишь суровы, когда они пригвоздили меня совершенно иной степенью силы, чем это было прошлой ночью. Это выражение бушевало с гневом и намеком на разочарование.
Он развел руки в стороны ладонями вверх, как будто приглашал посмотреть, хотя презрительная усмешка появилась на его великолепном лице:
— Действуй, Эли. Ты тоже хочешь заглянуть внутрь меня?
Я повернулась, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Я попятилась назад. Острый край стойки впился в заднюю часть моих бедер, когда я инстинктивно отходила от волн гнева, которые исходили от его тела.
