E.K. Blair - Bang
— А что насчет тебя, Нина? Кто хочет сделать тебя счастливой?
— Беннетт делает меня счастливой, — заявляю я, когда его глаза ищут на моем лице намек на нечестность, и я убеждаюсь, что легкий намек проскочил. Разрываю контакт на несколько секунд и парочку раз моргаю. Киваю головой, как будто пытаюсь убедить саму себя в этих словах. Потом посылаю ему маленькую, слабую улыбочку.
Я понимаю, что он купился и на это, когда он говорит ласковым голосом:
— Лгунья.
Он убеждается в своем высказывании, когда я не отрицаю, а опускаю голову и затем отворачиваюсь, чтобы посмотреть в окно.
— Я должна идти, — смотрю поверх него, он кивает, прежде чем я открываю дверь и выхожу.
Иду к дверям вестибюля, а он кричит мне:
— Нина, — когда я оборачиваюсь, он открывает окно и возвращает мне мои же слова: — Я тоже прекрасно провел с тобой время.
Я награждаю его улыбкой, а затем ухожу.
Когда я захожу в квартиру, то бросаю сумочку и пальто на обеденный стол и звоню Болдуину, чтобы сообщить ему, что меня привез домой Деклан, и что я больше не нуждаюсь в нем сегодня. Я осматриваю кухню, заглядываю в холодильник и замечаю свежие фрукты, которых не было здесь утром, а это значит, что Клара уже приходила и ушла.
Зная, что больше никто не придет, я не трачу впустую время, надеваю обратно пальто, беру ключи от одной из машин, затем хватаю сумочку и иду к выходу.
Когда выезжаю из гаража, я направляюсь на трассу I-55, чтобы выехать на юг и добраться до одного человека, который всегда есть там ради меня. Прошло несколько недель с тех пор, как я видела Пика, и я соскучилась по нему. Я позволяю себе волноваться оттого, что, наконец, увижу его, моего лучшего друга с восьми лет.
Я проезжаю автомагистраль между штатами, заезжаю в город Джастис, затем поворачиваю на 79-ю трассу и направляюсь в трейлерный парк. Когда я подъезжаю к дому на колесах, я паркую машину, вытаскиваю ключ, который прячу в пенале для губной помады в моей сумочке. Басы стерео в чьей-то машине гремят из окна, когда я открываю дверь и захожу внутрь, я расслабляю плечи, выдыхаю и иду прямо в руки Пика. Я впитываю его тепло, комфорт и все остальное, что он может мне предложить, обнимая меня.
Сжимаю его в объятиях и выдыхаю:
— Я скучала по тебе.
— Прошло почти три недели, — говорит он, когда отстраняется и смотрит на меня, и когда он делает это, я вижу, что он расстроен. — Где, мать твою, ты была, Элизабет?
— Элизабет, — мой папочка кричит с другой стороны двери моей спальни, — тебе нужна помощь?
Я борюсь с блестящей тканью моего платья принцессы, пытаясь найти, куда протолкнуть руки.
— Нет, папочка, — кричу я в ответ, тяжело дыша, кручу и сгибаю руку, когда, наконец, нахожу рукав.
— Ты готова?
Я иду к коробке с игрушками, вытаскиваю розовые пластмассовые туфельки, которые подходят к моему платью. Надеваю их, иду к двери и открываю ее. Я смотрю на папочку, который держит в руке букетик розовых маргариток.
— Я никогда не устану смотреть на твою красивую улыбку, — говорит он, а потом берет мою руку и целует ее. Он отдает мне цветы. — Для моей принцессы.
— Спасибо, па... я имею в виду, Принц.
— Могу я войти в ваш замок? — спрашивает он, и я хватаю его за руку и втаскиваю в свою комнату — на сегодня наш воображаемый замок.
— Хотите чай? — спрашиваю я, когда мы подходим к столу у окна, где расставлен мой чайный сервиз.
— Да, выпил бы. Мой путь из королевства был долгим.
Я наблюдаю, как он садится на мой маленький стульчик и хихикаю, когда его колени ударяются об его грудь.
Мы с папочкой часто устраиваем такие сказочные чаепития. У меня нет мамочки и братиков или сестренок, чтобы поиграть с ними, но это хорошо, потому что папочка весь мой. У него самые симпатичные голубые глаза, но он говорит мне, что мои глаза симпатичнее.
Кладу цветы, беру заварник и притворяюсь, будто наливаю ему чай, пока он рассматривает пластмассовые печенья и пальцем наворачивает над ними круги, пока не решает, какое именно он хочет.
— Папочка, просто возьми одно.
Его брови взволнованно приподнимаются, когда его рука приземляется на желтый кекс с присыпкой.
— Вот это выглядит вкусненьким, — заявляет он, прежде чем притворяется, будто откусывает кусочек, и затем облизывает пальцы.
Я морщусь и визжу:
— Фууу. Принцы не облизывают пальцы.
— Нет?
— Нет, они пользуются салфетками.
Он осматривается и говорит:
— Ну, у меня нет салфетки, и я не хочу, чтобы глазурь на моих пальцах пропадала зря.
Я усиленно размышляю, постукивая пальцем по щеке, а потом соглашаюсь:
— Ты прав. Хорошо, можешь облизать пальцы.
Мы сидим в залитой солнечным светом комнате и пьем наш воображаемый чай, разговариваем о летающих лошадях, на которых мы будем ездить в волшебном лесу.
— Я рассказывал тебе о Карнеги, гусенице, которую я встретил? — интересуется он.
— Ты встречал гусеницу?
— В прошлый раз, когда забирал своего боевого коня в лесу, я встретил гусеницу. У него были ягоды, которыми он поделился со мной, а еще он рассказал мне один секрет, — тихо шепчет он и ставит чашку на стол.
— Что?! — взволнованно восклицаю я. — Ты видел говорящую гусеницу?
— Да, хочешь знать, что он рассказал мне?
— Ммм хмм, — хмыкаю я и энергично киваю головой.
— Ну, так вот, он рассказал мне, что живет в волшебном лесу уже много лет, но однажды он был принцем.
— Правда? И что случилось?
Он кладет руки на колени, придвигает их груди и говорит по секрету:
— Волшебник королевства наложил на него проклятие и превратил в гусеницу.
— Ох, нет, — вздыхаю я. — Почему?
— Оказывается, король был расстроен, потому что он говорил Карнеги, чтобы тот прекратил прокрадываться по ночам из своей комнаты к холодильнику и воровать коробочки с соком. И король позвал волшебника, чтобы он превратил Карнеги в гусеницу.
— Папочка!
Он игриво улыбается. Я знаю, что он проверяет меня с тех пор как узнал, что я просыпаюсь по ночам и пью сок. Прошлой ночью я испугалась, когда он включил свет на кухне и застал меня, пьющей яблочный сок.
— Ты ведь не собираешься накладывать проклятие на меня, да? Я не хочу быть гусеницей.
— Почему нет? Я могу познакомить тебя с Карнеги.
— Но я буду скучать по тебе.
Он протягивает ко мне руки.
— Иди ко мне, куколка, — говорит он, поворачиваясь на маленьком стуле и вытягивая ноги. Он усаживает меня на свои колени и обнимает своими большими руками. Когда он целует кончик моего носа, я хихикаю. — Я никогда не буду накладывать на тебя проклятие и отсылать тебя куда-то. Ты моя малышка, ты ведь знаешь это?
— Я думала, что я уже большая, так как мне пять.
— Неважно, насколько ты будешь большой, ты всегда будешь моей малышкой, я люблю тебя больше всего на свете.
— Больше всего? Даже больше шоколада?
Я наблюдаю, как он смеется, его улыбка огромная, а в уголках глаз появляются морщинки:
— Даже больше шоколада.
Я кладу руки на его щеки, которые покрыты колючей щетиной и говорю ему:
— Я тоже люблю тебя больше шоколада.
Он чмокает меня в губы и говорит:
— Хочешь знать, что слаще шоколада?
— Угу.
Прежде чем я могу спрыгнуть с его коленей, он начинает играючи атаковать мою шею, щекотать меня, а потом мы вместе падаем на пол, я кручусь, смеюсь и визжу. Только звонок в дверь останавливает его. Я пытаюсь отдышаться от смеха, он садится на колени и говорит:
— Запрыгивай.
Я поднимаюсь с пола, запрыгиваю ему на спину и еду на ней до входной двери.
Слышали высказывание: «Остерегайтесь того, что находится с другой стороны?». Никто, возможно, не мог вообразить, как поменяются наши жизни, после того как он откроет эту дверь. Раньше, я хотела, чтобы кто-нибудь наложил на меня проклятие, и я навсегда превратилась бы в гусеницу. Возможно, у меня была бы прекрасная жизнь гусеницы в волшебном саду вместе с Карнеги. Мы бы проводили дни напролет в поисках ягод и бесцельно плавали в листьях кувшинок по пруду. Но вместо этого мне пришлось узнать суровую правду жизни в пять лет. Правду, которую скрывают от маленького ребенка, позволяя ему верить, что сказки реальны... но это не так. И магии не существует.
— Полицейское Управление Округа Кук, — все, что я слышу — это толпу мужчин, которые врываются в дом.
Хаос. Громкий хаос.
— Папочка! — кричу я, напуганная. Цепляюсь руками за его шею, будто тисками, когда мужчина хватает меня. — ПАПОЧКА!
— Все в порядке, малышка, — я слышу голос папы, и еще какой-то мужчина говорит одновременно с ним: — Вы арестованы.
Я не знаю, что означают эти слова, ледяной страх пронзает меня, я сжимаю руками папину рубашку, не желая отпускать его.
— Все хорошо, малышка. Все будет хорошо, — продолжает повторять он, но его голос другой, я думаю, что он тоже напуган.
— Тебе нужно пойти со мной, — говорит мужчина, который держит меня.
