E.K. Blair - Bang
Холодный ветер практически жалит мою кожу, пока он выводит нас из здания и направляет к его черному спортивному «Мерседесу». Конечно же, он водит машину класса «люкс». Она соответствует его загадочному, сексуальному образу. Я проскальзываю на кожаное сиденье, и наблюдаю, как он обходит машину спереди, открывает дверцу и садится внутрь.
— Куда мы собираемся? — спрашиваю я.
— Не спрашивай, — говорит он, язык его телодвижений невозможно прочитать, когда он выезжает со стоянки.
— Почему?
— Потому что ты слишком много споришь.
Чувствую себя наказанным ребенком из-за его тона, хочу бросить ему вызов, чтобы взбесить его, но вместо этого, буду играть в его игру. Я дам ему общение, которое он хочет.
Настало время прощупать почву.
Поездка короткая и тихая, и я удивлена, когда он поворачивает свою крутую машину на стоянку около «Over Easy Café». Я не могу спрятать улыбку от контраста подобной картинки, когда он паркуется перед скромной закусочной.
— Здесь есть что-то смешное? — спрашивает он и глушит машину.
Прищуриваясь, стреляю в него взглядом и говорю:
— Твое настроение действительно начинает обижать меня. Я не знаю, почему ты расстроен, но я надеюсь, ты возьмешь себя в руки, — затем открываю дверь и направляюсь к зданию. Когда я оглядываюсь, он стоит там практически с усмешкой, будто гордится мной. Какого хрена? Я не могу понять, чего хочет этот парень, дерзости или покорности.
Захожу внутрь, место оживленное, помощники официантов очищают столы, а люди громко болтают и едят. Нам быстренько подают кофе, а когда я беру меню, Деклан наконец начинает говорить:
— Я подумал, что ты давно не питалась в подобных заведениях и решил привезти тебя сюда. Не переживай, тебе понравится еда. Закажи черничные хрустящие блинчики.
Его взгляд смягчается так же, как и выражение лица, когда он говорит все это, и я интересуюсь:
— Почему ты внезапно стал милым?
— Я взял себя в руки. Наслаждайся, пока это длится, так как я не тот человек, которому нравится слушаться.
И теперь я могу отчетливо прочитать его.
С улыбкой я слегка подчиняюсь ему и говорю:
— Тогда я закажу хрустящие черничные блинчики.
Наша официантка останавливается, чтобы принять заказ и фантазирует о том, как будет скакать на члене Деклана, а затем, уходя от нас, хихикает.
— Ты часто получаешь это? — говорю я. — Женщин, которые питают твое эго, когда ты наблюдаешь, как они краснеют в твоем присутствии?
— Ты всегда так все анализируешь?
— Ты всегда избегаешь таких вопросов?
Он кладет руки на стол и говорит:
— Не чаще, чем ты.
— Ты осознаешь, что если мы не обсуждаем дела, то тогда наш разговор, как замкнутый круг?
— Ладно. Никаких кругов. Задай мне вопрос, — подталкивает он меня, делает глоток своего кофе и ждет с любопытством в глазах, которые окаймлены изумрудными, черными ресницами. Я не могу винить нашу официантку за ее реакцию. Мне вдруг стало интересно, сколько женщин после встречи с ним, возвращаются домой, чтобы поиграть со своими пальчиками или вибратором до того, как их жалкие мужья придут домой с работы.
Прочищаю мысли и задаю самый невинный вопрос, который могу придумать, хотя я уже знаю ответ на него.
— Откуда ты?
— Это твой вопрос? — смеется он, и когда я смотрю на него, он сглатывает и говорит:
— Эдинбург.
— Шотландия?
— Ты знаешь какой-то другой?
Умник.
— Я думала, что ты взял себя в руки и будешь милым, — говорю я, отклоняясь назад и поднимая свою кружку.
— Минутная слабость. Моя очередь. Сколько ты уже замужем?
— Чуть больше трех лет.
— Как давно вы вместе?
— Четыре года. И это уже второй вопрос, — ворчу я.
— Я также не привык следовать правилам, — говорит он, а потом продолжает, прежде чем у меня выпадает шанс заговорить: — Кажется, ты быстро отправилась к алтарю.
— Ну что тут сказать? Когда Беннетт что-то хочет, он не теряет времени зря.
Когда наша официантка возвращается, я наблюдаю, как она нервно поглядывает на Деклана, пока ставит еду. Я смеюсь, он замечает это и качает головой.
— Видишь, что я имею в виду? — спрашиваю я, после того как она уходит.
— Это беспокоит тебя?
— Почему бы это беспокоило меня? — спрашиваю я и беру свою вилку, чтобы наколоть кусочек блина.
— Тогда почему ты упомянула об этом?
— Круги, Деклан. Мы вновь делаем это, — говорю я и откусываю от блина, начиненного гранолой, пока он наблюдает за мной.
— Хорошо, никаких кругов. Есть дети?
— Нет.
— Хочешь детей?
— Я не могу иметь детей, поэтому не так важно, хочу ли я их.
Он делает паузу, поскольку не ожидал такого ответа, а затем спрашивает:
— Почему ты не можешь иметь детей?
— Это не твое дело, — говорю я ему, а потом делаю еще один глоток кофе.
— Ты любишь его?
С трудом сглатывая, уточняю:
— Мужа?
— Да.
Он откусывает кусочек яйца, а я выпрямляю спину и серьезно смотрю на него.
— Твое предположение, что на этот вопрос может быть какой-то ответ, кроме одного, оскорбительно.
Я замечаю, как уголок его рта слегка изгибается, и он удерживает свой пристальный взгляд на мне, прежде чем говорит:
— Забавно, как ты решила не отвечать на вопрос, а вместо этого избежать его.
— Конечно, я люблю его.
Ложь.
— А он?
Я колеблюсь, удостоверяюсь, что он замечает это, а затем просто отвечаю:
— Да, — стараюсь, чтобы мой голос слегка дрожал.
Он ловит мой едва различимый намек, его глаза прикованы ко мне, и я начинаю ерзать, притворяясь, что мне некомфортно, и я уверена, что он покупается на это, когда меняет тему. Мы проводим оставшуюся часть трапезы, болтая ни о чем. Когда мы уходим из кафе и направляемся к его машине, я поскальзываюсь на льду. Руки Деклана быстро ловят меня, когда я скольжу и приземляюсь спиной на боковую дверцу его автомобиля. Он близко. Грудь к груди. Я задаюсь вопросом, собирается ли он начать игру, потому как я могу точно сказать, что он думает об этом. Но, чтобы сделать то, о чем думаешь нужно мужество, и я надеюсь, у него оно есть.
Низким голосом он заявляет:
— Оттолкни меня, Нина, — как будто он проверяет меня.
Но я именно та, кто проверяет; он просто не в курсе.
Итак, я отвечаю ему:
— Зачем?
— Потому что ты любишь своего мужа.
Прижимаю к нему руки и отталкиваю его, затем раздраженно говорю:
— Да, я действительно люблю его.
Как ни в чем не бывало, он открывает дверцу машины для меня, чтобы я села внутрь.
Когда мы выезжаем на главную улицу, он спрашивает:
— Где ты живешь?
— А что?
— Я отвезу тебя домой, — говорит он, поворачивая свою голову, чтобы посмотреть на меня.
— «Легаси».
Наше молчание примечательно, и я задаюсь вопросом, о чем он думает, но не смею спросить. Он не позволяет мыслям захватить меня, так как включает стерео. Я могу сказать, что он использует музыку, чтобы отвлечься, так как он по-прежнему сосредоточен на дороге. Я не даю себе передышку, а обдумываю, какие мысли могут кружиться в его голове. Но эта часть мне не под силу, потому я не буду подталкивать его. Влюбленность должна случиться по собственному желанию. Я — просто топливо, которое питает автомобиль; он один управляет им. И место назначения — только его решение.
Когда он подъезжает к моему дому, он ставит скорость на «парковку» и смотрит поверх меня. Он не проронил ни слова за всю поездку, и сейчас тоже молчит. Я хочу успокоить все его плохие мысли, которые могли поселиться в его голове. Я откидываюсь на сиденье, выдыхаю, поворачиваю к нему голову и смотрю прямо на него.
Наши глаза встречаются, его руки все еще на руле, и тогда я говорю нежным голосом, лишенным любых полутонов:
— Я прекрасно провела с тобой время. — Деклан кивает, неуверенный, поэтому я даю ему немного больше, добавляя: — У меня практически нет друзей.
Я говорю это и замечаю, что его руки медленно опускаются на колени, он слегка поворачивается ко мне. Затем спрашивает:
— А что насчет тех двухсот человек, которые приглашены на вечеринку, которую ты планируешь?
— Если бы не Беннетт, все эти люди не взглянули бы на меня второй раз. Да и я не хотела бы этого.
— Почему нет?
— Потому что они не такие как я.
— Как так?
Я опускаю голову и сосредоточиваю внимание на своих руках, я не отвечаю сразу же.
— Расскажи мне, Нина.
Мои глаза встречаются с его, когда я говорю, слегка покачивая головой:
— Я предполагаю, что по-прежнему пытаюсь понять это.
— А твой муж? — спрашивает он.
— Он не знает этого. Он думает, что я наслаждаюсь этими встречами за обедом с женами, когда на самом деле я просто ненавижу их.
— Тогда почему ты так суетишься?
Глубоко вздыхаю и говорю:
— Потому что хочу сделать счастливым мужа.
Он наклоняется ближе ко мне, кладет свою руку на центральную консоль и спрашивает:
— А что насчет тебя, Нина? Кто хочет сделать тебя счастливой?
