Unknown - Перерыв на жизнь (СЛР, 18+) :: Дамский Клуб LADY
ему.
— Серьезно? — переспрашивает Рада, глядя на Ваню.
— Да. Все жены скандалы устраивают, а моя мне обнаженку шлет.
— Вот! — бодро говорит Алёна, кладет фото на стол и возвращает разговор в прежнее русло. — Отпразднуем свадьбу и
рванем в медовый месяц. Вы же придете к нам на свадьбу, Рада? То есть, приедете, прилетите? Нам обязательно нужно
увидеться, а то мы потом целое лето будем отдыхать. Или у вас самих какие-то важные планы?
Алёна внимательно смотрит на Раду, но она отмалчивается. Тянет с ответом, покручивая на пальце кольцо с массивным
изумрудом.
— Мы так далеко не заглядываем, время покажет, — неопределенно пожимает плечами.
— Вы сначала приглашение пришлите на свадьбу, ждут они. Я приглашение еще не видел, — фыркает Гера.
— Будут вам приглашения, скоро будут, — смеется Шаурин.
— А ты чего с водой? Или вы уже ждете кого-то? — интересуется Рада у Алёны.
— Ох, нет, у меня просто желудок болит.
— Ты что, мы диссертацию пишем, — добавляет Ваня.
— Хорошее дело, — смеется Рада. — Я свою так и не дописала.
— Вот, — смеется Ванька, — смотри и учись. Нормальный человек перед тобой.
— Мне нормальной становится уже поздно, Ванечка, — усмехается жена. — Вот женился бы на нормальной, и были бы тебе
скандалы вместо обнаженки.
В сумке у Рады звонит сотовый. Дружинина нехотя достает его, словно знает, кто ее тревожит. Звонок ее явно не радует, и
она не спешит отвечать.
— Отец, — сообщает Артёму.
— Ну, скажи, что перезвонишь.
— Нет, — хмурится, — пойду поговорю, а то потом поздно перезванивать, да и не хочу. Так что я покину вас на несколько
минут. Не скучайте.
— Заскучаешь с ними, жди.
Рада выходит из-за столика, потому что не хочет разговаривать у всех на глазах. Трубку может взять мать, а разговоры с
ней никогда не проходят в спокойном тоне. Еще не хватало, чтобы очередная семейная драма разыгралась на глазах у
друзей.
— Я забыл, мне же тоже надо позвонить, — вдруг говорит Иван и выходит. — Обещал, человек ждет. Раз у нас такая пауза…
Тоже не скучайте.
Гергердт провожает друга взглядом и смотрит на его жену.
— Скажи Ване, что это было очень неубедительно. Что тебе надо? Что ты лезешь? — сразу накидывается на Шаурину. Это
Радка ничего не понимает, а он сразу раскусил ее провокации. Все эти вопросы и намеки.
— А ты уже сказал? Сказал Раде, когда вы расстаетесь? Ты же хотел ее отпустить. Так когда отпустишь? — отвечает
открыто агрессивно, даже не пытаясь быть вежливой. Почему-то Геру это не удивляет. Но злит.
Он приходит в ярость, разом теряя свою видимую расслабленность. Отталкивается от спинки, садясь ближе к столу, и ближе
к Алёне. Подтягивает к себе пачку сигарет, но не открывает ее. Чувствует, что если закурит, то докурить не успеет.
— Твое какое дело?
— Такое! — не пытается менять интонацию. Бросает слова ему в лицо. — Что ты с ней сделал?
— Лучше сбавь тон, — угрожающе говорит Гергердт.
Но Шаурина не замолкает. Наоборот, говорит убедительнее, резче, внушительнее:
— Ты размазал ее, Гера, стер. Благодетель хренов! Бог! Творец!
— Мне кажется, ты что-то перепутала.
— Я ничего не перепутала! Я знаю, куда смотреть! Она говорит, что далеко не загадывает. Она до сих пор не знает, что с ней
будет дальше. Зато я знаю! Гера, так нельзя. Она замуж хочет, детей! Кольцо крутит. На безымянном пальце носит.
— Это просто кольцо! — рычит он. — Побрякушка. К нему есть еще серьги и колье! Она только что сказала, ты знаешь.
— Так почему она их не надела? — восклицает она. Гера резко откидывается на спинку дивана и замирает, замолкает с
напряженным выражением. — Ты ей еду заказываешь, а она согласна, даже не спорит и не предлагает ничего.
— Просто я знаю, чего бы она хотела. Она мне сказала по дороге, — резко говорит он.
— Она была в этом ресторане? Была? Вы сюда вдвоем приходили? Нет? — Ловит взгляд Гергердта, обращенный к выходу,
и продолжает, не теряя времени. Больше у нее не будет такой возможности. — Не была! — отвечает на свой вопрос. — Но
даже в меню не заглянула! Не поинтересовалась. Потому что незачем, потому что Гера все знает. Ты ей волосы поправил,
она даже в зеркало не посмотрела. Перед ней зеркало висит, а она даже глаза не подняла.
— Ну и что!
— Не ну и что, — выдыхает Алёна. — Все бабы смотрят в зеркало. Все! А ей незачем, у нее Гера есть, да? Ты теперь ее
зеркало. — Шаурина хватает со стола пачку фотографий. — Везде ты у нее на снимках. Везде! Если тебя нет, значит… — она
роется в фотографиях, — …твоя кружка… твой свитер… мать твою, Гера, твои кроссовки!
Гергердт снова поворачивает голову в ту сторону, куда ушла Рада. Он в секунде от того, чтобы вскочить с места и уйти.
— Ты точно разрушитель. Ты создал ей мир, безопасный и комфортный, а теперь хочешь все отнять. Все забрать. Вот
уйдешь ты! И не будет в ее жизни ни платьев, ни фотографий! И прическу она изменит. И все вернется на круги своя! Даже
хуже! Намного хуже! Потому что не она сама для себя зона комфорта, не внутри у нее это! Нет безопасности у нее внутри, не
вытащил ты ее! Ты ей безопасность создал!
Гера поднимается, небрежно сует фото в сумку Рады, хватает свой пиджак.
— Ты не сможешь это остановить, а она не уйдет от тебя сама.
— Смогу.
— Так нельзя с ней, Гера, нельзя.
Он уходит, делает несколько шагов.
— Ты кошку свою больную вылечил и себе оставил, а ее хочешь выбросить! — швыряет ему в спину.
Гера быстро разворачивается, в один шаг преодолевает расстояние, хватает Алёну под локоть и притягивает к себе.
Шаурина преодолевает дикое желание зажмуриться или дернуть рукой, высвобождаясь. Смотрит прямо на него. В черные
яростные глаза.
— Не оставляю себе, знаешь, почему? Потому что она — не животное! — рыкает он и отбрасывает Алёну от себя.
fima 03.11.2015 21:46 » Глава 25
Так я и говорю: никакой этой самой контрреволюции в моих словах нет.
В них здравый смысл и жизненная опытность.
«Собачье сердце»
Гергердт перехватывает Раду, когда она уже движется к столику. Берет под локоть, выводит из зала, забирает в гардеробе
их пальто, помогает одеться.
Все происходит стремительно, Дружинина не успевает опомнится. Ясно только одно: случилось что-то не очень приятное.
— Я не понимаю, что происходит, — говорит она, садясь в машину.
— Дома расскажу, — обещает Артём и не смотрит на нее, а Рада смотрит на него и понимает, что не хочет этого разговора.
Ее пугает настроение, с которым Гера покинул ресторан, пугает его решительность. Рядом с ним ей становится вдруг тяжело
и душно.
Дома она старательно избегает его. Мечется по квартире, словно боится задержаться на месте. Словно если только
остановится, он поймает и расскажет то самое. А она не хочет этого слышать. Сначала скрывается в гардеробе, но не за
тем, чтобы переодеться, потом идет в ванную. На кухне варит кофе, при том, что кофе совсем не хочется.
Тогда Гергердт подходит к ней, хватает за руку и тянет куда-то за собой.
— Что? — спрашивает, не выпуская из другой руки чашку с горячим кофе. Держится за нее, как за спасательный круг,
который позволит ей не потонуть.
— Пойдем. — Артём сильнее, и все-таки срывает ее с места. — Помнишь, когда-то давно ты интересовалась, есть ли у меня
альбом? — спрашивает каким-то замогильным голосом, от которого у нее замерзают внутренности.
Рада не отвечает, совсем неохотно идя за ним. Он ставит ее перед стендом с их совместными снимками. И новые здесь
есть, с Майорки, уже тут. Солнце, бухта. Он сам, валяющийся на диване. И она — с чашкой горячего шоколада. Сонная с утра.
Растрепанная. В его белой футболке. Которую она успела заляпать этим же шоколадом.
— Постой здесь, — чуть сжимает ее плечи, давит на них, будто хочет пригвоздить к полу. Вогнать поглубже, чтобы она не
сошла с места. — У меня всего три фотографии. Подожди. Я тебе их сейчас покажу.
От желания убежать и где-нибудь спрятаться жжет стопы, но Рада не может пошевелиться. Окаменела.
Артём возвращается, с собой у него и правда три фотографии. Рука не поднимается, чтобы взять их и взглянуть, Рада не
хочет на них смотреть, хотя понятия не имеет, что на них изображено.
— Смотри, — полушепотом говорит он, давя на нее взглядом, — смотри.
Она, наконец, выхватывает у него снимки. Пытается разглядеть изображение, но ничего не понимает. Входит в какой-то
ступор и не узнает предметы, хотя подсознание уже толкает правильный ответ на поверхность, и руки начинают мелко
дрожать.
На всех фото свежие могилы. Похоронные венки, цветы, портреты с черной ленточкой.
— Ты говорила, что не знаешь, сколько их было. Не помнишь. Четверо их было. Чет-ве-ро.
