Артур Хейли - Отель
Казалось, ее расспросам не будет конца, тем более что молодой клерк отвечал неуверенно. Сгорая ог нетерпения. Отмычка заметил, что очередь у стойки начинает редеть. Соседний портье освободился и выжидательно посмотрел в сторону Отмычки. Тот поспешно отвел глаза, моля бога, чтобы переговоры о переадресовании почты побыстрее окончились.
Но вот женщина отошла. Молодой портье повернулся к Отмычке и невольно, как и стоявший у двери швейцар, заулыбался при виде груды пакетов, увенчанной цветком.
Отмычка ледяным тоном произнес заранее приготовленную фразу:
– Уверен, что у меня очень смешной вид. Однако, если вас не затруднит, я хотел бы получить ключ от девятьсот семьдесят третьего номера.
Улыбка мгновенно исчезла с лица молодого человека, он покраснел.
– Сию минуту, сэр. – Растерявшись от смущения, – а это-то и требовалось Отмычке, – он повернулся на своем вертящемся стуле и снял ключ с гвоздя.
Отмычка заметил, как взглянул на него другой портье, когда он назвал номер. Момент был критический. Они, конечно, знали номер президентских апартаментов наизусть, и, вмешайся более опытный служащий, Отмычка был бы тут же раскрыт. Его даже в пот бросило.
– Ваша фамилия, сэр?
– Это что, допрос? – взорвался Отмычка. При этом он как бы невзначай уронил два пакета. Один упал на стойку, другой свалился за нее.
Окончательно смутившись, молодой портье бросился поднимать тот и другой.
Его более опытный сослуживец, снисходительно улыбнувшись, отвернулся.
– Прошу прощения, сэр.
– Ничего, ничего. – Получив пакеты и водрузив их на остальные, Отмычка протянул руку за ключом.
На какое-то мгновение молодой человек замер в нерешительности. Но впечатление, на которое и рассчитывал Отмычка, а именно: что перед ним стоит уставший, вконец измотанный хождением по магазинам человек – сыграло свою роль, тем более что человек этот был сама респектабельность, о чем свидетельствовали знакомые пакеты из «Мэзон Бланш», а излишне раздражать постояльцев не следует…
И портье почтительно вручил Отмычке ключ от номера 973.
Пока Отмычка неторопливо шел к лифтам, у стойки портье вновь стало оживленно. Быстро брошенный назад взгляд отметил, что служащим опять подвалило работы. Тем лучше! Значит, у них будет меньше возможности обсуждать происшедшее и что-то подметить. Однако ключ все равно надо вернуть, и как можно скорее. Если его отсутствие будет замечено, возникнут вопросы и подозрения, тем более опасные, что в отеле уже поднята тревога.
Отмычка велел лифтеру нажать на «девятый» – мера предосторожности на случай, если кто-нибудь слышал, как он просил ключ от номера на этом этаже. Выйдя из лифта. Отмычка помедлил, перекладывая поудобней свои пакеты, и, как только дверь лифта захлопнулась, устремился к служебной лестнице. Ему надо было спуститься всего на один этаж. На площадке между этажами стоял бак для мусора. Отмычка открыл его и запихал туда сослуживший свою службу цветок. А через несколько секунд он уже был у себя в номере.
Раскрыв шкаф. Отмычка швырнул в него пакеты. Завтра он снесет их в магазин и потребует, чтобы ему вернули деньги. Конечно, их стоимостьсущая ерунда в сравнении с кушем, который он надеялся сорвать, но не брать же их с собой, да и бросать опасно – могут навести на след.
Не мешкая. Отмычка расстегнул молнию на чемодане и достал оттуда небольшую, обитую кожей коробку. В ней была пачка чистых белых карточек, несколько хорошо отточенных карандашей, кронциркуль и микрометр. Выбрав одну из карточек. Отмычка положил на нее ключ от президентских апартаментов. Затем, придерживая ключ рукой, старательно обвел его карандашом. Вслед за этим, с помощью кронциркуля и микрометра, измерил толщину ключа, а также снял точные размеры каждой продольной бороздки и вертикальной риски и записал их рядом с изображением ключа на карточке. На металле стоял штамп изготовителя. Отмычка записал и его – это могло облегчить выбор подходящей заготовки. Наконец, повернув ключ к свету, он аккуратно нарисовал его в поперечном сечении.
Теперь у него была отличная, подробная спецификация, по которой опытный слесарь мог сделать копию ключа. Метод, не без удовольствия частенько думал Отмычка, весьма далекий от снятия отпечатка на воске, который так любят описывать авторы детективных романов, однако куда более эффективный.
Он убрал обитый кожей футляр, а карточку спрятал в карман. Через несколько минут он уже снова был в главном вестибюле.
Как и прежде, он дождался момента, когда все портье были заняты.
Тогда он не спеша пересек вестибюль и незаметно положил на стойку ключ от номера 973.
Затем он отошел на удобное для наблюдения место. Когда у стойки схлынул народ, один из портье заметил ключ. Он небрежно взял его, взглянул на номер и повесил на место.
Отмычку охватило чувство гордости за свое профессиональное мастерство. Сочетание изобретательности и опыта помогло ему обойти все ловушки и достичь намеченной для начала цели.
Выбрав темно-синий галстук фирмы Скьяпарелли из нескольких висевших в его платяном шкафу, Питер задумчиво вывязывал узел. Он снова был дома – в своей маленькой квартирке, расположенной в деловой части города неподалеку от отеля, откуда он ушел час назад. Через какие-нибудь двадцать минут он должен быть на ужине у Марши Прейскотт. Интересно, кто там еще окажется.
По всей вероятности, кроме друзей Марши, которые, как надеялся Питер, иного склада, чем квартет Дюмер-Диксон, – там будет еще кто-нибудь постарше, иначе зачем бы Марше приглашать его.
И вот сейчас, когда времени оставалось в обрез, Питер вдруг пожалел, что принял приглашение и не может встретиться с Кристиной. Он хотел было позвонить ей перед уходом, но потом решил, что благоразумнее подождать до завтра.
Он чувствовал себя сегодня неуверенно – как будто под прошлым была подведена черта, а будущее еще представлялось неясным. Столь многое в жизни Питера было неопределенно, столь многое не решено в ожидании большей ясности. Да кроме того, решалась ведь и судьба «Сент-Грегори». Удастся ли Кэртису О'Кифу взять верх в схватке за отель? По сравнению с этим все остальное казалось мелочью – даже конгресс стоматологов, руководство которого по-прежнему дебатировало, покинуть в знак протеста «Сент-Грегори» или нет. Заседание исполнительного комитета, созванное час назад пылким президентом ассоциации доктором Ингрэмом, было в полном разгаре и, судя по всем признакам, продлится еще долго – недаром старший официант сообщил Питеру, что уже несколько раз посылал своих людей в зал заседаний пополнить запасы льда и освежающих напитков. И хотя Питер просил этих негласных наблюдателей известить его, когда совещание будет подходить к концу, по мнению старшего официанта, они там будут еще спорить и спорить.
Прежде чем покинуть отель, Питер попросил дежурного помощника управляющего, чтобы тот позвонил ему по телефону и немедленно информировал о том, какое врачи примут решение. До сих пор звонка не было. Чем же кончится дело, размышлял Питер: займет ли большинство участников непоколебимую позицию доктора Ингрэма или сбудутся циничные прогнозы Уоррена Трента и ничего не произойдет?
Эта же неопределенность заставила Питера повременить – по крайней мере, до завтра – и не принимать никаких мер в отношении Херби Чэндлера.
Питер был твердо уверен, что этого слизняка – старшего посыльного необходимо уволить, и чем скорее, тем лучше, чтобы оздоровить атмосферу в отеле. При этом характерно, что Чэндлера уволят не за то, что он поставляет гостям девиц легкого поведения – этим промыслом, если не Чэндлер, занялся бы кто-то другой, – а за то, что он позволил алчности возобладать над здравым смыслом.
Избавившись от Чэндлера, можно было бы положить конец и многим другим злоупотреблениям, но согласится ли Уоррен Трент на подобные радикальные действия, было не ясно. Однако, принимая во внимание накопившиеся факты, а также то, как Уоррен Трент печется о добром имени отеля, можно надеяться, что согласится.
В любом случае, напомнил себе Питер, нужно Проследить, чтобы заявления Диксона, Дюмера и тех двоих были надежно припрятаны и сведения о них не распространялись за пределами отеля. Он дал слово и намерен его сдержать. К тому же, Питер всего лишь попугал сегодня ребят, сказав, что сообщит Марку Прейскотту, как хотели изнасиловать его дочь. И тогда и сейчас он твердо помнил просьбу Марши: «Мой отец в Риме. Прошу вас, не рассказывайте ему об этом никогда!»
Мысль о Марше напомнила, что надо поторапливаться. Через несколько минут Питер выскочил на улицу и окликнул проезжавшее такси.
– Вы не ошиблись? – спросил Питер шофера, когда машина остановилась.
– Можете не сомневаться, – ответил тот, оценивающе оглядев своего пассажира. – Если вы, конечно, не перепутали адрес.
– Адрес правильный.
Питер взглянул туда, куда смотрел шофер, – на внушительный белый особняк. От одного вида великолепного фасада дух захватывало. Над живой изгородью из тиса, за стройными магнолиями поднимались изящные колонны в неоклассическом стиле, поддерживавшие крытую галерею, которую венчал выдержанный в классических пропорциях фронтон. По обеим сторонам основного здания два крыла как бы повторяли в миниатюре все его детали. Дом был в отличном состоянии: дерево выглядело прочным, свежая краска блестела.
