Лариса и Олег Зарицкие - И я позавидовал им
Обзор книги Лариса и Олег Зарицкие - И я позавидовал им
1
Лариса и Олег Зарицкие
И Я ПОЗАВИДОВАЛ ИМ
Иногда бывают ситуации,
когда человек может позавидовать мёртвым.…
Тогда была середина января.
Мороз крепчал, а к ночи и метель задула, засвистела.
Ледяной ветер бросал в лицо острый снег, обжигая глаза.
Их невозможно было открыть.
Но нужно идти, поэтому часто протираю глаза перчаткой и продолжаю шагать,
наклонив голову вперёд, чтобы хоть немного спрятать лицо. Но ветер дует со
всех сторон. От него не спрятаться.
В темноте, из-за плотного снега дороги почти не видно, поэтому
приходиться ориентироваться по сугробам, что бы не сбиться и не пропустить
нужный поворот. Через полчаса нужно быть на корабле, а прошёл только
половину пути. Снега очень много и ноги постоянно проваливаются. Уже
набрал полные ботинки. Но от быстрой ходьбы холода совсем не чувствую.
Наконец прошёл КПП. Вдоль пирсов идти немного легче, потому что
светло от корабельных прожекторов и сильный ветер с моря сносит весь снег к
сопкам. Но дует так, что сносит и меня. Приходиться наклоняться ещё больше в
сторону ветра и почти бежать, когда порывы ослабевают..
Свет фонарей выхватывает из темноты куски чёрных сигарообразных корпусов
подводных лодок, залепленных с одной стороны снегом.
Моя лодка самая последняя, у девятого пирса.
Вот и трап.
У трапа стоит матрос с автоматом. Он в тулупе, с поднятым
воротником. Закутался и стоит спиной к ветру. Не понятно кто это, но он узнаёт
меня.
2
- Здравия желаю, товарищ мичман. Опаздываете, - поприветствовал он меня.
По голосу узнаю Краснова, из команды трюмных.
- Здорово, Николай. Еле дошёл! Метёт страшно, - пожаловался ему.
- Вас можно поздравить?
- Да мальчик! Три четыреста. Думал не дождусь.
- Поздравляю! Мальчик это хорошо, - Краснов крепко пожал мне руку.
- Спасибо.
– Как назвали?
- Максимкой. Ладно, Николай, пойду я, а то там мой начхим уже наверное
поседел весь.
- Да, выходил курить. Сказал, что если уйдём без вас – расстреляет, - засмеялся
матрос.
Бегом по трапу поднялся на палубу лодки и зашёл в рубку.
Шинель и шапка были забиты снегом. Кое как струсив его с одежды и обуви,
спустился вниз, в корпус лодки.
Внутри светло, приятно тепло и привычно шумно от равномерного
гула приборов. По дороге до каюты никого не встретил. Видимо все уже давно
были на своих постах и готовились к отходу. Нашей лодке предстояло через два
часа выйти в море и заступить на боевое дежурство.
Переоделся и пошёл на свой пост в рубку дозиметристов.
Начхим с Палычем меня тоже искренне поздравили с рождением сына.
- По местам стоять! Со швартовых сниматься! - прозвучала команда
командира по корабельной трансляции.
Через несколько минут мы отошли от пирса….
Второй месяц в море. Боевое дежурство.
Бороздим просторы мирового океана, чтобы в случае ракетной угрозы
вероятного противника, мгновенно подбросить ему на орехи наших
баллистических «гранитов», которые стоят себе по обоим бортам в шахтах
и мирно ждут своего часа.
Наш АПРК (Атомный Подводный Ракетный Крейсер) практически новый.
Год как с завода. Поэтому всё работает как часы. Экипаж сработанный,
благодаря командиру и старпому. Поганили нас на учебных выходах, поэтому,
если что, каждый знает, «как бежать и куда ему там делать» - как говорит наш
старпом.
Режим «четыре через восемь» уже впился в кровь.
Это когда четыре часа вахта, а восемь часов отдых, если нет приборки или
3
других «развлечений» корабельной жизни. Поэтому, в море, понятия ночь или
день просто не существует и после вахты засыпаешь сразу или не засыпаешь
вообще.
Не всплывали уже суток восемь.
Только под перископ для связи. Хорошо, что я не курю.
В тот день только пообедал и заступил на вахту в своём восьмом отсеке.
По корабельной трансляции объявили готовность номер два.
Это когда всё нормально и на боевых постах в отсеках только вахта, следит за
работой приборов.
Мой отсек кормовой.
Обошёл все палубы, проверил матчасть.
Убедился - всё работает в штатном режиме.
Доложил в Центральный пост, что вахту принял. Сделал запись в журнал.
Впереди четыре часа дежурства.
Никаких заданий от командира отсека не было, поэтому я зашкерился за
генератором. Там у меня фуфаечка на пайоле припрятана и сухари.
Тепло, светло и даже уютно. А если проверка, так я типа осмотр отсека делаю.
Люблю в своей «норке» почитать хорошую литературу.
В море только это и спасает. Потому, что все фильмы пересмотрели ещё в
первую неделю. Теперь их уже просматривают в сотый раз, когда уже сам
можешь всех героев озвучивать.
Вот и сейчас, переборку задраил.
Только примостился и открыл книгу на нужной странице …
Как БА-БАХ - нет!
Так грохнуло и трусонуло весь корпус лодки, что я видимо ударился о
грёбёнку клапанов головой и потерял сознание.
Сколько был в отключке не знаю.
Очнулся. В отсеке полная тишина. Аж в ушах звенит.
Не работает ни вентиляция ни турбина. Остальные приборы тоже молчат.
Только аварийный свет горит.
Очень сильный дифферент на нос. Корпус лодки так сильно наклонился в
сторону носовых отсеков, что даже трудно ходить. Приходится держаться за
приборы. Это очень плохой знак.
Почему рулевой не выравнивает лодку? Или мы так резко погружаемся?
Посмотрел на часы – 14.34.
Значит я был без сознания минут пять.
На голове огромная шишка, но крови нет.
Странно почему нет сигнала тревоги?
4
Почему никто не бежит в отсек?
Где народ?
Ведь по любой тревоге или нештатной ситуации все должны
моментально прибыть в свои отсеки и занять места по штатному расписанию.
Беру микрофон переговорного устройства «каштан» и жму на кнопку
«Центральный пост».
- Центральный, восьмому на связь! - а в ответ полное молчание.
- Центральный, восьмому на связь! - опять тишина.
Что за чёрт! - думаю. – Как такое может быть?
Судорожно начинаю тыкать на все кнопки отсеков.
- Ответьте восьмому! - уже кричу в микрофон. - МУЖИКИ!
Никто не отвечает.
В голове разные мысли: Хорошо если это просто проблемы со связью. А если
нет? Даже не хочу думать о плохом!
Кручу ручку аварийного телефона. Он как на Авроре – неубиваемый.
Работает, когда крутишь ручку и тем самым запитываешь его.
Ответили мне только из седьмого.
- Седьмой отсек. Матрос Краснов слушает.
- Краснов? … Николай, - обрадовался ему как родному. - Что там
случилось? Где все?
- Сам не знаю! В центральном молчат. Моего каплея до сих пор нет, - он
выругался матом. - Может мне сходить, узнать, что там?
- Ни в коем случае! - заорал я в трубку. - Отсек покидать нельзя ни при каких
обстоятельствах. Будем сидеть и ждать.
- Понял. Сидеть и ждать, - мрачно согласился Краснов. - А как думаете, что
это может быть?
- На подводную скалу не похоже. Мне показалось, что сильный взрыв был.
Может на мину напоролись. Судя по дифференту, в носовых отсеках вода.
- На какую мину?
- Откуда я знаю? Может на современную, а может с войны плавала и нас
дождалась.
- А может это торпеда у нас рванула? Ну, как на «Комсомольце»?
- Во первых не на «Комсомольце», а на «Курске». А во вторых вряд ли. После
той аварии все торпеды такого типа сняли с вооружения, - заверил я его.
- И чё теперь делать? - матрос опять задал риторический вопрос.
- Коля, я сам ничего не знаю. Понимаю только, что нам положено сидеть в
своих отсеках и следить за обстановкой. Значит будем сидеть и ждать.
- Понял. Если что, звоните.
5
- Давай, не дрейфь, прорвёмся, - попытался подбодрить его я, хотя сам был в
полной растерянности.
В голове теперь уже были только плохие мысли.
