kostik - Любитель историй
него всего лишь пешкой в этой причудливой игре с судьбой.
Сокровище должно принадлежать только добытчику и
никому иному. Никакие королевские половины, четверти,
трети не способны поделить мечту на составные части.
Капитан понимал это как никто другой, а потому и
чувствовал себя довольно раскованно.
Тогда Бероуз виделся мне настоящим благодетелем и
величайшим меценатом всех времен.
Он позволит нам загадать по одному желанию, даст
шанс прикоснуться к мечте и обрести смысл в жизни.
Каждый из нас, мысленно, уже представлял и лелеял свою
сокровенную мечту. Кто-то воображал пышногрудых
девиц, кто-то несметные сокровища, и только я
погребенный под невероятным грузом снаряжения видел
свою старую речную деревушку, где началось, и так
внезапно оборвалось мое короткое детство.
Только зря я без оглядки верил в благородство капитана –
он был совсем непрост, как считал каждый из нас.
Позже выяснилось - желание может быть лишь одно. И
не делится на десять, двадцать, тридцать или сотню
человек. Только единственный из нас, обладая секретом
слова, мог претендовать на удачу. И должен был он не
просто произнести его вслух, а написать на песке, у
подножья горы Тулта, которая являлась самым центром
магического места Мунате дэ Муренья. Именно для этой
цели капитану и был необходим образованный
Наблюдатель. В его хитроумном плане ваш отец должен
был стать неким проводником в страну несбывшейся
капитанской мечты. И случилось это в самый разгар
похода.
Отстранив Джейсона в сторону, Бероуз впервые в жизни
доверился еще совсем зеленому юнцу, передав тому
небольшой клочок бумаги. Как я узнал позже, это был
алфавит: уж не знаю, какими неведомыми богами он был
составлен, но именно этим буквам суждено было быть
начертанами у подножия Тулты.
Клянусь морскими Луриями, только в тот миг я смог
рассмотреть во взгляде капитана семя алчности, которое
давно дало опасные ростки. И именно оно удержало
Бероуза от необдуманных решений. Ведь посторонняя
помощь в таком деле была сродни провалу.
Так и не освоив хитроумное умение складывать буквы в
слова, а слова в велеречивые предложения, капитан
рассудил, что чем меньше времени будет у переводчика
составить его заветное желание, тем меньше глупостей
тот сможет натворить.
Как я не старался, а так и не смог расслышать мечту
сэра Бероуза. Шепнув на ухо мистеру Лиджибаю несколько
фраз, капитан подкрепил свои слова несколькими угрозами.
Ваш отец вначале побледнел, а затем попытался что-то
возразить. Попытка не увенчалась успехом. Спорить с
предводителем каперов, все равно что махать красной
тряпкой перед быком.
Уговоры длились недолго. И вскоре загадочный алфавит
перекочевал в руки мистера Джейсона. Низко
поклонившись, капитан отошел в сторону, не оставив
молодому служителю короны иного выбора. Здесь на
острове существовала единственная власть. И
сосредоточилась она в сухих костлявых руках одноглазого
Бероуза – беспринципного и коварного пирата.
Пока мы достигли первой каменной возвышенности
Асунга дэ Тера, прошла еще одна бесконечная ночь, за
время которой ваш отец должен был разгадать послание
неведомых богов. Капитан был уверен, что Лиджебаю
хватит знаний, но на всякий случай, ни на секунду не
спускал с него глаз.
Чужой мир вокруг нас продолжал наблюдать за горсткой
отчаянных храбрецов спешащих навстречу собственной
смерти. Сотни горящих огнем буркал следили за нами из
пустоты кромешного мрака. Звездные ориентиры тонули в
иссиня-черной глубине утреннего неба, а я, обхватив себя
руками, все ближе двигался к спасительному костру.
Леденящие кровь звуки не отпускали нас ни на минуту. Не
сомкнув глаз, я готовился к нападению, чувствуя, как
опасные твари ходят вокруг незащищенного лагеря,
выжидая удобного момента для атаки.
С восходом солнца страх слегка отступил, но
окончательно не исчез. Мы продолжили поход, постоянно
оглядываясь по сторонам в ожидании засады. Постепенно,
избавившись от пугающих предположений, я стал
прислушиваться к разговору каперов.
Сначала заговорил двупалый Трикли. Обращаясь к
здоровяку Брикли, он отчего-то завел беседу о том, как
попал в команду Бероуза. То была странная история, не
содержащая в себе ни унции благородства. Оказалось,
седовласому моряку пришлось отравить двух своих
приятелей, которых уже отобрал в свою команду капитан.
Следующая история, долетевшая до моего слуха, вышла
еще ужаснее. А за ней еще одна, и еще…
Каждый член команды от кока, до старпома имели свой
скелет в шкафу. Грех, позволивший им сделать очередной
шаг по направлению к сокровенной мечте. И теперь, когда
цель стала такой реальной, они не желали ни перед чем
останавливаться и ухватить-таки Фортуну за хвост.
От такой мысли мне стало жутко.
С каждой новой милей, приближавшей моряков к
подножию Тулты, грань добра и зла стиралась все сильнее,
превращаясь в одну широкую тропу, ведущую нас к
ужасному бессмертию.
Так думали они, каперы. Но я знал наверняка: конченый
путь будет менее радужным, чем представляется всем
вокруг. И окончится он не в райских кущах, а во владениях
мрачного Ругра - пожирателя грешников.
Подгоняемые страхом и честолюбием, мы всего за пару
часов после последней остановки достигли высокого
скалистого пика, своей вершиной пронизывающего
кустистые облака. И, по всей видимости, непреступная
стена, оскалившаяся острыми гранями выступов, не
желала пропускать нас дальше.
Первым не совладал с нервами двупалый Трикли: он
всегда отличался взрывным характером и неспособностью
отыскать здравый смысл в сложной ситуации.
Бесконечные претензии и обвинения во лжи полетели в
Бероуза настоящим камнепадом. Капитан, выдержав
паузу, не стал спорить. Молча вытащив пистолет, он
застрелил смутьяна, поставив жирную точку в
бесполезной склоке. Бунт, готовый вот-вот начаться и
охватить кровавым безумием всех вокруг, так и сошел на
нет.
Следующим примерил на себя костюм покойника
старина Брикли. Ступая по тонкой кромке горной тропы,
он не смог удержаться за выступ. И тучное тело
потянуло его вниз. Находившиеся рядом каперы не
протянули руки своему приятелю - в таком деле лишний
конкурент им был ни к чему.
Мы, медленно но верно приближались к заветной цели,
однако Фортуна не желала показывать нам свой хвост.
Бесконечные уступы, пролеты плато мелькали впереди - и
меня уже начало тошнить от непроглядной серости,
