Ella James - Genzel_
— Пончиииикииииии. АААаа, как же я их любблю!!!
Он кивает.
— «Пончики Вуду», определенно, шикарные. — Он кивком перелагает мне пончики. Некоторые политы разноцветной глазурью, а некоторые посыпаны сахарной пудрой.
— Тебе не обязательно меня угощать. — Я чувствую себя застенчиво. Я немного смущаюсь потянуться и достать вкусное лакомство, так любезно предложенное мне.— Они твои, значит, ты сам должен их съесть.
— Они не мои и не для меня. — Он протягивает мне один, обильно посыпанный сахарной пудрой. — Попробуй этот.
Я тянусь за пончиком, но замечаю, что его лицо каменеет, и он нервничает. Я убираю руку и быстро говорю, сильно жестикулируя:
— Все хорошо. Я не хочу пробовать твои пончики. Я не голодна.
Я поднимаюсь на ноги и хватаю свою сумку, жар устремляется к щекам, окрашивая их ярко-красным румянцем.
— Было приятно увидеться. Я рада, что ты выздоровел и у тебя все хорошо.
Не глядя на него, я резко разворачиваюсь на каблуках и направляюсь вперед, когда вдруг сталкиваюсь с чем-то холодным. Я моргаю и отступаю назад, чувствуя на себе его руки.
— Господи, Леа, ты в порядке?
Я хмурюсь, между бровей появляется морщинка, и замечаю, что это тележка для перевозки багажа. Ох, черт.
— Мэм, вы в порядке? — спрашивает меня парень в форме отеля.
— Да, да, все хорошо. Простите.
Я чувствую на себе руки Люка. Я резко отстраняюсь от него, выдергивая руки. Рэймонд вел себя очень странно и сдержанно, когда я звонила ему. Теперь я все поняла.
— Они не для меня.
Он не один на этом вечере? Может, с ним прекрасная спутница с добрым сердцем? А может, местная девушка. Скорее всего, так и есть, звучит вполне правдоподобно. Денвер находится недалеко от Лас-Вегаса.
Ревность охватывает меня как дикий пожар.
Я быстро иду через холл отеля, устремляясь к лестнице. Я слышу за собой шаги, поэтому стараюсь бежать еще быстрее. В тот момент, кода моя нога касается ступеньки, он хватает меня за бедра и разворачивает к себе.
— Отпусти меня! Отстань и не ходи за мной!
Его рот медленно открывается, как будто он хочет что-то сказать, но не знает что.
Я отступаю назад, почти падая на ступеньку. Со злостью смотрю на него и быстро хватаюсь за перила.
— Мне не нужна твоя жалость! Я все поняла, Люк! — он точно встречается с кем-то. С той, для кого купил эти пончики. Я выдыхаю. — Желаю тебе всего хорошего!
Слезы заполняют мои глаза, размывая вид на холл. Я разворачиваюсь и поднимаюсь наверх. Внезапно, сильные руки обхватывают меня за талию и прижимают к себе. Его горячее дыхание обжигает мой затылок.
— Леа, стой. — Он поворачивает меня к себе. Поднимает руку и нежно заправляет выбившуюся прядь за ушко. — Леа, — дышит он тяжело. — Успокойся на минутку.
Да как он смеет говорить со мной в таком повелительном тоне?
— Я спокойна. Отвали от меня.
Он сжимает челюсть и отрицательно качает головой.
— Пойдем со мной, и я все объясню. — Я делаю шаг назад, не желая подчиняться. Вдруг он приседает и хватает меня за ноги, перекидывая через плечо. Спускается по ступенькам и идет по мраморному полу холла. Когда мы подходим к дивану, он перемещает меня в своих руках, прижимая к груди, слегка приседает и говорит:
— Захвати коробку, я все объясню, обещаю.
Неохотно, я беру коробку с пончиками.
Пока он несет меня через холл, я не говорю ни слова. Люк выходит через двойные французские двери, и подходит к заведенному «Рендж Роверу».
Мужчина в форме отеля открывает переднюю дверь с пассажирской стороны, и Люк садит меня на кресло.
Дверь закрывается, и Люк дает мужчине чаевые. Затем обходит машину и садится, убирая розовую коробку с моих колен на заднее сиденье. Он плавно сдает назад и выезжает с парковочного места. Только сейчас я замечаю, что мы в его машине.
— Ты приехал сюда с Лас-Вегаса?
Он кивает, оценивая загруженность дороги перед нами, и поворачивает направо.
— Да.
Во мне вспыхивает любопытство, но я быстро заглушаю его.
— Что ты хотел сказать мне? У меня планы. — Лгу я.
Он пристально смотрит на меня.
— Какие планы!?
— Не очень важная поездка на машине, а потом обед.
Ну, это не совсем ложь, потому что я хотела отправиться на обед.
— Ох, — говорит он и возвращает взгляд к загруженной дороге, а я пристегиваюсь.
— Что-то болит?
Он хитро усмехается.
— Мое сердце.
— Что это значит? — он ведет себя очень странно. Такой... открытый, беззаботный.
Его глаза находят мои, и в них танцуют озорные искорки.
— Это значит, что ты должна пойти со мной на обед, и послать на хрен того, с кем у тебя запланирована встреча.
Желудок скручивает узлом и отпускает.
— А куда мы сейчас направляемся? — шепчу я.
— Мы скоро приедем, увидишь на месте.
— Ах так? Все-таки я хочу знать, куда мы едем, я ненавижу сюрпризы.
— Ну что ж, это не один из них, — сухо произносит он.
На протяжении нескольких минут я молчу, дуюсь и капризничаю, потому что не знаю, что сказать и как вести себя. Может, то, что собираюсь сказать, немного жестоко, но я все решила. У меня мало времени, поэтому скажу сейчас, иначе просто забуду.
— Ты лгал мне о своем заключении в доме Матери, — говорю я, глядя на его здоровое, счастливо лицо. — Моя мама во всем призналась.
Его глаза расширяются. Я смотрю, как двигается его кадык, когда он нервно сглатывает.
— Я сказала Лане о тебе, а она рассказала все маме. На следующий день она приехала ко мне домой, желая во всем признаться. Кажется, она чувствовала себя по-настоящему хреново. Как и должна. Поэтому, все отлично. Пошла она на хрен.
Я снова смотрю на него и замечаю, что его лицо опять стало непроницаемым. Я решаю рассказать ему немного больше, чем планировала, просто чтобы разложить все по полочкам, если нам вскоре предстоит расстаться. Я чувствую, что должна сказать ему все, открыться.
— Моя мать рассказала мне о произошедшем. Как они пообещали тебе, что усыновят, а потом передумали, они решили найти человека, который заберет тебя. Синтия, так она им представилась. Но мы с мамой догадались кто это. Конечно же, это была Мать. — Я медленно выдыхаю и глубоко вдыхаю, потому что очень больно говорить ему это в лицо. — Это они... Мои родители сделали тебя первой жертвой Матери.
Он кивает и сильнее стискивает руль.
— Ты не сказал мне, — говорю я.
Перестроившись на правую полосу, он выезжает с дороги, которая соединяет два штата, и продолжает молчать, не глядя на меня.
— Почему ты скрыл это от меня? — спрашиваю я тихо.
— Просто, — говорит он, после непродолжительного молчания.
— Чтобы скрыть то, что Мать и раньше знала обо мне, потому что была знакома с моими родителями? Люк, ты ведь не говорил ей про меня. Она, скорее всего, знала. — Я делаю еще вдох, чтобы успокоиться и не потерять контроль. — В том, что меня похитили, нет твоей вины! Мать знала, что мы жили в Болдере! Скорее всего, у них была какая-то сделка, а может, просто уговор... Мои родители... Боже, они практически продали тебя в рабство!
— Не говори такую херню, — рявкает он.
— Почему нет?
Он медленно выдыхает, его глаза сосредоточены на дороге.
— Мне не нравится думать об этом в таком ключе.
— Но это так.
— Черт побери, Леа. Я знаю, что так и есть. — Он проводит рукой, усыпанной шрамами, по глазам, когда мы сворачиваем в жилой квартал. — Я просто не люблю думать об этом… так. Это злит.
— Естественно, — фыркаю я. — Ты должен быть зол. Если бы не был, я бы подумала, что ты мертвый внутри. Бесчувственный робот.
Он медленно выдыхает.
— Ну что ж, я не такой. Не робот. — Его щеки покрылись румянцем. Он складывает губы в тонкую линию и мягко говорит. — Вчера снесли тот дом.
— Что?
— Они начали вчера. — Он смотрит в мою сторону, пытаясь поймать мой взгляд. — Я надеюсь, ты не злишься.
— Злюсь? Почему я дол...
— Потому что, — говорит он медленно. — Ты не успела посмотреть свою комнату.
Я взрываюсь от приступа смеха.
— Хрен с ней. Не могу дождаться, чтобы посмотреть, как сейчас там, когда его снесли. Это потрясающая новость, Люк. Самая лучшая за сегодня.
— Я рад, что ты не расстроена.
— Нет, нет, совсем нет. — Я осматриваюсь по сторонам. С одной стороны улицы тянется ряд домов, это улица с односторонним движением. — А куда мы?
— Ты когда-нибудь слышала о парке Обсерватории?
Он сбрасывает скорость, когда мы проезжаем местность, покрытую травой. В северной части которой, располагается здание с куполообразной крышей.
— Это старая обсерватория, — говорит он, паркуясь у бордюра, я смущенно смотрю на свои руки.
— Зачем ты привез меня сюда?
— Это не то место, куда мы направляемся. Просто ненадолго остановились.
Я сморю на него.
— Я растеряна.
Он смотрит в окно. Тишина повисает между нами. Затем он кашляет, прочищая горло.
— Ты знаешь... Я бы все равно ее убил. Я всегда хотел. Но к концу, все изменилось. Она начала... говорить о тебе всякие гадости, Леа. — Его большие, решительные глаза находят меня, но он быстро отводит взгляд к окну с водительской стороны.
