Руслан Бирюшев - Ветер с Востока
- Я. – Коротко ответила девушка и быстро зашагала обратно по сходням. – На боевые манёвры не рассчитывайте, но отойти от причала и полететь прямо сможем, уверена.
Больше Николай вопросов задавать не стал – повернулся к сторожащим лестницы бойцам, рявкнул:
- Держать оборону, быть готовыми к отходу! По команде – все на борт! Ясно?
- Так точно, ваша милость! – Нестройным хором откликнулись солдаты. Командир же поторопился в машинное отделение. Для этого пришлось подняться по лесенке на вторую палубу – внутри корпуса дирижабля. В пышущей жаром комнате, на стальном решётчатом полу, обнаружилась парочка пленных арабских матросов, «спелёнатых» по рукам и ногам – о них докладывал унтер. Дронов жестом отозвал приставленного к пленным казака, тихо спросил:
- Оба в сознании? Надеюсь, вы по-русски при них не разговаривали?
- Да вроде нет. – Без особой уверенности пожал плечами станичник.
- Ох… - Офицер провёл ладонь по лицу. - Ну не резать же им глотки теперь, это уж слишком будет… Беги вниз, позови ещё пару человек, вытащите их, и тех двух, мною ушибленных, на платформу. Мы этот корабль реквизируем под нужды Третьего отделения.
- Осмелюсь сказать, господин капитан… - Неожиданно проявил инициативу подчинённый Невского. - Инженеры, знающие, как тут всё работает, пригодились бы, коли нам корабль нужен. А если они только по-арабски разумеют – на пальцах объяснимся, чай поймут…
- Мысль-то хорошая. – Решил не огорчать бойца прямым отказом Николай – в конце концов, воины не должны бояться делиться с командиром идеями. – Да только они всё равно свидетелями лишними будут. Пока мало что видели – вот пусть и проваливают. Сами разберёмся. Так что – приказа не меняю.
- Есть! – Козырнул станичник. К счастью, ему хватило ума приглушить свой возглас, выдавить его полушёпотом.
Отпустив казака, Дронов принялся изучать «начинку» машинного. Саша оказалась права – определить назначение всех этих рычагов, манометров и медных вентилей человеку, умеющему обращаться с паровой установкой бронехода или блиндированного авто, не представляло большой сложности. Даже при том, что на всех табличках под приборами и циферблатами вместо нормальных букв красовались арабские закорючки, и цифры на делениях были выписаны непривычно, хотя достаточно узнаваемо. Оба котла, как ожидалось, стояли под парами, топливо подавалось из почти полных баков, требовалось лишь увеличить его поступление и следить за давлением. Дождавшись, пока с корабля вынесут пленных, капитан распорядился прикрытию отойти ближе к сходням и позвал себе в помощь ефрейтора Сергеева, о котором знал, что тот немного понимает в технике. Вместе они занялись делом.
- Проверка! Проверка! Меня кто-нибудь слышит?! – Блестящая начищенной медью переговорная труба на стене ожила без всякого предупреждения. Несущийся из её жёрла слабый голос был настолько искажён, что Дронов не сразу понял, кому он принадлежит. Сообразив же, торопливо наклонился к раструбу:
- Слышим, Саша, но очень плохо. Когда запустим двигатели, при такой слышимости, считай, связи не будет. Ты откуда говоришь?
- Из рубки. – Кажется, девушка почти кричала, но её слова всё равно сложно было разобрать. – За штурвал встать не могу, он слишком тугой и тяжёлый. Рулевым будет Егор Лукич, а мне в кресло капитана сесть пришлось. Тут голосоотводы во все отсеки судна, целый пучок трубок… Вы там готовы?
- Почти. Раскочегариваем, вот-вот стрелочка в зелёную зону заползёт.
- Хорошо. Мне отсюда видно, что колонны с факелами рассыпались, окружают причал. В атаку сразу не пошли, у нас есть немного времени…
- Но штурм будет скоро. – Николай кивнул, хотя собеседница не могла его видеть. – Мы поторопимся.
Ещё минуту спустя сквозь толстые стальные стенки машинного отделения офицер расслышал приглушённые одиночные хлопки, несколько раз об обшивку корабля звякнули пули… А потом раздался дробный лязг, от которого завибрировала палуба под ногами – по правому борту внутри воздушного судна заговорил то ли крупнокалиберный пулемёт, то ли паровая автопушка. Очевидно, солдаты русского отряда успешно освоили один из боевых постов халифатского сторожевика. И Дронов готов был спорить, что на гашетку жмёт сейчас приказный Евграфский…
- Ну вот, началось… - Николай подошёл к ефрейтору, глянул поверх его плеча на манометр, от которого солдат не отводил глаз. – Скоро?
- Почти. – Напряженно ответил Сергеев. – Ещё… Ещё… Есть! Можно давать на двигатели!
- Отлично, подавай. – Капитан хлопнул его по спине. – Один справишься?
- Сейчас – да.
- Молодец. Тогда я в рубку.
Но сперва офицер выглянул через входной люк на платформу, где восьмёрка казаков бодро отстреливалась, щедро посылая пули в ночь и стараясь не высовываться из-за края. Проорал: «Отцепляй тросы и внутрь, уходим!», убедился, что его услышали, и только после этого отправился на мостик – под учащающийся стук свинцовых «подарков» о корпус дирижабля и несмолкаемое стаккато бортовой автопушки. Сашу он застал на месте командира судна, как она и говорила. Капитанское кресло располагалось в задней части полукруглой рубки, на небольшом возвышении, и ноги устроившейся на сиденье маленькой девушки не доставали до пола – арабские боевые корабли, видимо, строились без расчета на то, что во главе их экипажа встанет человек ростом в полтора метра…
- Всё готово, можно отчаливать. – Сообщил Николай, входя и прикрывая за собой дверь.
- Слава Богу! – Увидев его, Настина ученица попыталась вскочить. – Давай я на место навигатора переберусь…
- Тебе там будет удобнее?
- Нет, но…
- Тогда сиди… капитан. – Дронов, несмотря на всю тяжесть положения, улыбнулся. Прошагав в другой конец мостика, заложил руки за спину и глянул вниз, на порт, с высоты десятков метров. Занятый русскими причал теперь охватывало целое кольцо из огоньков, и за линией оцепления происходило активное движение – то ли подходили свежие силы, то ли уже прибывшие продолжали бестолково перестраиваться….
- Дзинь! – Слева от Николая, на уровне его локтя, лопнула и осыпалась осколками одна из прозрачных пластин, составляющих остекление рубки. Пробившая её пуля глухо ударила в потолок. Мостик был скудно освещён единственной масляной лампой и зеленоватым сиянием циферблатов на деревянных панелях управления, однако какой-то остроглазый стрелок всё же заметил массивный силуэт драгунского капитана. Хотя пуля могла быть и шальной…
- …теперь вот этот дроссель на себя. – Александра, приподнявшись, пальцем указывала стоящему у рулевого колеса Черневому, за какой рычаг тянуть и какую кнопку жать. – На втором слева индикаторе стрелочка поползла?
- Да. – Бравый унтер отвечал неуверенно, как школяр-троечник у доски. – Вроде… как… Вот этот же – второй слева?
- Этот. Жмите теперь те две медные клавиши, у вас под рукой… Да, так. Стрелочка уже на зелёном поле?
- Ага.
- Второй дроссель на себя. И плавно, очень плавно – штурвал вправо, на пол-оборота…
Наставления юной сыщицы звучали не особо профессионально, однако ж оказались действенными. Слабый гул раскручивающихся винтов перерос в ровное басовитое урчание, небесный корабль словно оттолкнулся от пристани и тронулся вперёд, набирая высоту. Начал разворачиваться…
- Получилось… - Оторопело пробормотал Черневой, излишне сильно стискивая пузатые ручки штурвала – даже в неверном свете одинокой лампы было заметно, как побелели его костяшки. – Иисус и Богородица, поверить не могу, получилось! Александра Александровна, вы…
- Пожалуйста, Егор Лукич, не отвлекайтесь. – Стажёрка села удобней, упёрлась локтями в подлокотники, сцепила пальцы перед грудью, хмурясь. – Ещё не всё.
Освещённый фонарями пятачок причального пандуса и огненное кольцо вокруг него постепенно удалялись, уходили вниз. Пули ещё стучали по обшивке, но всё реже. Конечно, на стенах города стояли пушки, и среди них, помимо допотопных «кытайчи», вполне могли найтись современные зенитные орудия – как полтора года назад, в Токмаке, где итогом подобного сюрприза стала гибель сотен российских солдат и аэронавтов. Однако артиллерийские расчёты явно не получили никаких приказов, а стрелять по своему почину, не зная, что толком происходит, не решились – ведь прошедшие мимо цели ядра падали бы на порт… Ташкентская артиллерия молчала, когда похищенный дирижабль с русским отрядом и спасённым пришельцем на борту разворачивался к городу кормой и уплывал по воздуху прочь, мигая хвостовыми огнями…
На мостике установилась звенящая тишина, пропитанная напряжением – после первого облегчения, испытанного всеми в тот миг, когда сторожевик оторвался от платформы, никто не решался вслух сказать: «Всё кончено, друзья, можно расслабиться». Как вскоре выяснилось – не зря. Тревожный вызов поступил по голосоотводу всего через четверть часа после того, как дирижабль пересёк границу порта.
