Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута
- Они, ты видел своими глазами? Отвечай «да» или «нет!» - наконец сказала она.
- Да, хранительница!
- Как давно?
- Чуть за полдень!
- Иди на кухню, вели, чтоб тебя отмыли, накормили, и напоили. Ты сослужил Меркланду важную службу, и будешь награжден. Моя челядь присмотрит за твоим конем.
- Собаками, хранительница!
- Собаками. Ступай, Они Гунвальдссон. Потешники, идите и вы в кухню, испейте пива. Тридвульф, закрой за ними дверь.
Грамотник не успел пройти и полпути, как в проеме у входа появился Ушкуй, обеспокоенно глядя на выходившего из покоя гонца, продолжавшего ронять на пол глиняные лепешки.
- Заходи, Ушкуй Овсяникович, садись. - Адальфлейд положила грамоту на стол. - Плохи новости, да надо поделиться. Пенда лендманн шел с отрядом береговой охраны вдоль утесов на северном крае Гримсфьорда, и за устьем фьорда разглядел в трубу шестьдесят кораблей на якорях. На форштевне самого большого корабля - резьба в виде черного ворона.
- Опять мучитель кошек, - Аса нахмурилась и оттопырила нижнюю губку.
- Йормунрек! - воскликнул Хельги. - Хранительница, мы твои гости, скажи только слово, и мы встанем за тебя!
- Энгульсей не может биться с Йормунреком. У нас четыре старых кнорра, течь на течи, полдюжины драккаров, а чтобы разослать ратную стрелу да ополчение созвать, уйдет больше месяца - все только заканчивают собирать урожай. На нашей стороне игровой доски - от края до края слабость. Есть только один способ разыграть то малое, что у нас есть, дети мои. Я выеду из Йорвика в Гримсбю и встречу Йормунрека, как дорогого гостя и сына старого друга моих отца и мужа. Я отдам Адальстейна под его начало, - властительница Энгульсея смерила бесчувственное жирное тело племянника взглядом, замечательно лишенным выражения.
- А мы? - с подозрением спросила Аса.
- А вы погостили у меня неделю и сегодня утром уехали с Ушкуем в Витбир, а оттуда отправились прямиком на север и на запад, по моей просьбе искать Йоарра Карлсона. Если, конечно, ты не передумала и не решила стать Йормунрековой женой, - в голосе Адальфлейд прозвучало что-то похожее на горечь. - Я не могу ни вас, Хельги и Аса, ни вас, Ушкуй и Птаха, заставить действительно отправиться на поиски...
- Мы готовы дать ответ, - сказал Ушкуй.
- Мы хотели пойти за Йоарром, нам нужны были только припасы и энгульсейский уголь для водомета, - добавила Птаха. - По нашей догадке, он взял слишком далеко на север, и его затерли льды... Пря́мого лед раздавить не может - Ушкуй его нарочно построил так, что если и корабль и вмерзнет в лед, давление его просто вытеснит вверх85.
- Пря́мый, - уточнил напугай. - награбит сокровищ.
- Аса, что скажешь? Я тоже хочу искать Йоарра и Раудара, это куда лучше, чем просто бегать по всем морям от Йормунрека Котодушителя, - предложил Хельги, с любопытством смотря на зловещую птицу.
- А если он за мной и через море поволочится? - Аса еще больше нахмурилась. - Я боюсь, Йормунрек неспроста Гримсфьорд перегородил - мы-то всем сказали, что в Гримсбю пойдем...
- Все равно польза - Танемарк и Энгульсей не разорит, потом, в открытом море, он с этой оравой кораблей за Пря́мым и Губителем Нарвалов никак не угонится, - рассудил средний Хёрдакнутссон.
- Одно только некстати - на север нам против ветра идти, - вслух подумал Ушкуй. - С самого начала топливо тратить, или с галса на галс вертеться под острым углом к ветру.
- Идите под парами до Кромсхавна, - сказала Адальфлейд. - Я отправлю с вами грамоту, там возьмете уголь, воду, сушеную рыбу, клюкву, китовый жир, и все остальное, что пригодится. Жалко, новых припасов не осталось. Бард Кетильссон несколько лет назад придумал новый способ сохранения мяса и овощей - готовить их в тонкой оловянной посуде, потом закатывать сверху таким же листом, и лист по краю заливать расплавленным оловом. Йоарр с Раударом взяли запас такой еды на несколько лет. Зато я вам дам кое-что еще, что у них было. Теперь, Ушкуй, Птаха, оставьте нас.
- Нет, - сказала Аса, как отрезала. - Мы пойдем найти Йоарра или сгинуть заедино, значит, и тайн друг от друга держать мы не будем.
Хранительница Меркланда приложилась к драгоценному кубку из серебра альвов. По кислому выражению ее лица, можно было подумать, что в кубке был не благородный и терпкий вересковый мед, а клюквенный сок.
- Если вы сгинете заедино, все равно, какие тайны вы знали порознь. А вот если, например, Пря́мый вернется, а Губитель Нарвалов - нет... Разыграем это вот как. Всем вам я одно скажу. Найдете Йоарра и Раудара - не возвращайтесь к Энгульсею, а идите к Коннахту. Расскажете Йоарру про дела с Йормунреком, передадите ему письмо, что я напишу, он будет знать, что делать. Если Йоарр нашел, что искал, попробуйте и местной помощью заручиться. Окажется, что Йоарр погиб... - Адальфлейд сделала еще глоток меда. - Помогите его дружине вернуться, письмо сожгите.
Вглядываясь в море, у высокого борта ладьи стоял старец. Его голова была непокрыта, ветер шевелил седины, кое-где сохранившие следы первоначального рыжего цвета. Старец опирался на посох. На шее его висел оберег, показавшийся Горму чем-то знакомым. Горм подошел поближе, но старик остановил его движением руки, и той же рукой указал на далекий берег, простиравшийся по левому борту. Ладья с шелестом шла вверх то ли по проливу, то ли по могучей реке - еще один берег угадывался в дымке справа. Старик перенес взгляд на Горма, почесал небольшую серебристую бороду, и изрек:
- Я не знаю, где он рухнет, льдами вскормленный поток.
Рок ли стройно движут струны? Или лирник - темный Рок?
Знаю только: эти руны я пою не одинок.
Что мне светит - звезды, очи ль - волны, лебеди ль - из тьмы?
Сколько нас, пловцов полнощных, и куда отплыли мы?
Слышу трепет крыльев мощных, за гребцами, у кормы.86
Горм повернулся назад, пытаясь рассмотреть, что же собственно приводит ладью в движение, но тут непонятно откуда раздался могучий визг.
Молодой ярл открыл глаза. Его окружали темнота и визг, в коем стали различимы слова:
- Синий огонь светится! Слова говорит! Волшебство! Кром, Магни, Собака-защитница!
Голос принадлежал Ульфрун-горничной, судя по направлению, вопившей из одного из углов спальни. Горм встал с ложа, подошел к окну, на ощупь раскрыл створки, и сдвинул ставень. Свет предрассветного неба озарил стол с несколькими свитками и стопочкой бумаги, столик поменьше с серебряным сосудом с неизбежным ботруо, серебряной же чашей с виноградом и рыжими плодами портокали, ложе, и Ульфрун, действительно съежившуюся в углу. На одном из ковров, устилавших пол, валялся на боку ночной горшок, видимо, опрокинутый девой. Откуда-то снизу, со стороны псарни раздалось:
- Гав? - голосом Хана.
- Гав! Гав-гав! Хауууу! Хауууу! Тяфффф! - голосами других собак. Впрочем, лай как начался, так и утих.
- Какой огонь? Какие слова?
Вместо ответа, Ульфрун простерла указующий перст к его груди. Горм провел себя по коже. На его шее на двух золотых цепочках висели кожаный мешочек из дома и предмет из клада, найденного Родульфом среди остатков старого-старого затонувшего корабля у северного килейского берега. Старший Хёрдакнутссон поднял оберег на руке к глазам. На миг, его ладонь вроде бы озарилась синей вспышкой, но серебристый прямоугольник, оправленный в золото, больше не звучал и не излучал.
- Тебе не примерещилось? Мне вот такой сон снился, хорошо бы записать, пока не забыл... «Я не знаю, где он рухнет...» - предводитель йеллингской ватаги стал шарить по столу в поисках огнива. - А потом послать кого-нибудь убрать это безобразие на ковре...
Ульфрун, перестав визжать, тем не менее явно не собиралась покидать насиженный угол. Горму удалось выкресать достаточно искр, чтобы зажечь лучинку в светце, торчавшем из оловянной чаши с водой, после чего он перенес пламя на фитиль светильника, жегшего какое-то пахучее растительное масло. Фитиль надо было еще прикрыть трубкой из полосок слюды в свинцовой оправе, но света уже было достаточно, чтобы по крайней мере разобрать, где бумага, а где стилос. Бормоча себе под нос, чтобы не забыть, убийца Гнупы заскреб по листу.
За дверью раздались шаги трех пар ног. Две пары были обуты во что-то, подкованное гвоздями. Шаги третьей пары были тише, но сопровождались дополнительным постукиванием.
- Горм? - раздался голос.
- Конунг?
- Все в порядке? Я проснулся - кричат, мне стража говорит - зарезали кого-то...
- Никого не зарезали, все путем, просто Ульфрун что-то показалось... - начал Горм.
- Не показалось! - подала из угла голос Ульфрун. - У него на груди оберег синим огнем Хель горит и зловещими загробными заклятиями зарекается!
- Можно мне посмотреть? - в голосе конунга читалось любопытство, может быть, с примешанной толикой ехидства.
- Бейнир, не в обиду за беспокойство, конечно, открыто, - Горм растворил дверь. За ней стояли два стража, каждый в доспехах, с мечом, и переносным висячим светильником на кольце, и владыка Килея - в чем-то длинном, шелковом, накинутом на плечи, и со всегдашней секирой на длинной ручке.
