Маргерит Юрсенар - Северные архивы. Роман. С фр.
последний момент, чтобы не лишаться процентов
с соответствующих сумм. Мысль о том, что эти
задержки могут стеснять поставщиков, д а ж е не
приходят в голову. Вместе с тем он как поря
дочный человек почти по-рыцарски защитил пра
ва одной внебрачной дочери, которую держал в
нужде родственник. При том Мишель Ж о з е ф
рассчитывал на его наследство, и тот, конечно,
оставил брата ни с чем. Я с сожалением должна
313
сказать, что по этому случаю Мишель издевался
над ним. Мы все сделаны из кусочков, как го
варивал Монтень.
Между двенадцатью и двадцатью пятью года
ми я потеряла сводного брата из виду. В январе
1 9 2 9 года из Лозанны я написала ему, чтобы
позвать к изголовью умирающего отца. Я посту
пила так напрасно: Мишель просил меня ничего
не делать. Но за два года до смерти этот у ж е
больной человек женился на англичанке, на
столько сентиментальной и соблюдавшей услов
ности, как это может быть только в среде
британской буржуазии, однако ухаживала она
за ним самоотверженно. Она считала совершен
но естественным, так оно и было, чтобы пасын
ка предупредили. Мишель Ж о з е ф ответил, что
занят строительством дома в пригороде Брюссе
ля, что у него нет денег на дорогу, к тому же
в эту суровую зиму, в день, когда разразилась
снежная буря, у его жены сделался нервный
припадок при мысли, что придется ехать в
Швейцарию. На самом деле защитник добрых
семейных традиций боялся, что ему придется
участвовать в расходах, связанных с долгой бо
лезнью и похоронами человека, умершего в бед
ности и нанесшего ему ущерб.
Мне следовало бы на этом и остановиться. Но
мачеха, англичанка, находившая Диккенса зауряд
ным и мечтавшая о хороших семьях из романов
Голсуорси, верила в примирение между ближни
ми. Как и большинство небогатых англичан в те
времена, она провела немало лет в семейных пан-
314
сионах на континенте, в частности в Бельгии. Не
большое дело, доставшееся ей в наследство в
Лондоне, позволило удовлетворить ее кое-какие
прихоти: она у ж е видела, как вернется в старые
места, увенчанная титулом виконтессы. Ни мой
отец, который в конце концов, как я у ж е говори
ла, позволил поставщикам именовать себя гра
фом, ни я, подходившая к этому делу с большой
точностью, так и не смогли убедить ее, что владе
лец земель, некогда принадлежавших виконту, не
обязательно виконт, и я полагаю, что важность
этого факта ускользала даже от Мишеля. С дру
гой стороны, наследство моей матери, состоявшее
из земельных владений в Эно, которое Мишель
доверил каким-то непонятным управляющим, тре
бовало забот. В течение примерно полутора лет,
до тех пор пока Кристина де К., разочаровавшись
в Брюсселе, не поселилась в Швейцарии, где про
шли два последних года жизни ее мужа, мне не
однократно приходилось бывать в Бельгии. Я
довольно часто обедала во вновь отстроенном до
ме моего сводного брата, сверху донизу заполнен
ного мебелью и портретами байёльского и
лилльского семейств, которые Мишель, не зная,
куда пристроить после продажи дома на Мон-Ну-
ар, оставил на попечение сына в каком-то сарае.
Что касается раздела имущества после смерти от
ца, то Мишель Ж о з е ф придерживался простого
права первородства. Скажем справедливости ра
ди, что он продолжал думать, что Мишель перед
смертью был не так уж разорен и сумел каким-то
таинственным способом увеличить долю дочери.
315
Меня же все эти сундуки и предки в париках не
интересовали.
Много говорится о том, что общество в не
столь далекие от нас времена, а то и в нашу эпоху,
несмотря на видимость, сознательно держит мо
лодежь в сексуальном невежестве. Но недоста
точно говорится о невероятном финансовом и
правовом невежестве, в которое мы все погруже
ны. В сферах знаний, от которых зависит наша не
зависимость, а порою и наша жизнь, самый
проницательный и образованный из нас чаще все
го совершенно безграмотен. Я знала достаточно,
чтобы понять, что в этой области мне одной не
справиться. Поскольку жизнь моя была связана с
Парижем, где только что вышла моя первая книга,
я всегда покидала его с сожалением, отправляясь
в Брюссель, казавшийся мне тогда столицей тупо
сти. Я пришла к выводу, что сводный брат, живу
щий там и занимающийся недвижимостью, сумеет
лучше меня продать принадлежащие мне земли и
выгодно поместить вырученные деньги. Ни один
мудрец еще не научил меня, что в подобных слу
чаях никогда нельзя обращаться к родственникам,
тем более если между вами и ими существуют
трения: д а ж е самый щепетильный человек не смо
жет, пусть и действуя бессознательно, избежать
по отношению к вам враждебности или беззастен
чивости. Кстати, я сомневаюсь, чтобы в моем слу
чае были замешаны подобного рода мотивы:
достаточно было безразличия. Я присутствовала
при разговоре моего распорядителя с покупате
лем: умело торгующийся крестьянин по всем
316
статьям брал верх над горожанином-посредником,
не знающим местности. Я должна была бы вме
шаться, но знала, что на это не способна. Возмож
но, свою роль сыграла определенная неловкость
при мысли, что я пытаюсь извлечь прибыль из уго
дий, у ж е приносивших мне и матери ренту, хотя
мы ни разу не дали себе труда пройтись по этим
полям или под этими деревьями. Половина денег,
вырученных от постепенной продажи ферм, была
вложена в дело по торговле недвижимостью, ко
торое возглавлял мой брат, вторая половина (Ми
шель Ж о з е ф д а ж е не подумал о других
вложениях, чтобы уменьшить риск) была отдана
под залог владельцам гостиницы, которые собира
лись расширить и обновить ее. Этих людей звали
супруги Ромбо, имя их пришло мне в голову трид
цать пять лет спустя, когда мне надо было окре
стить семейную пару из Брюгге в «Философском
камне»: по вору и шапка.
От ветра американского кризиса у ж е начали
дрожать европейские карточные домики. Банк,
финансировавший операции с недвижимостью,
потерпел крах, и так как дело было с ограни
ченной ответственностью (тогда я не знала, что
значит это слово), я потеряла больше, чем вло
жила. Гостиница тоже, по крайней мере выра
жаясь языком метафорическим, рухнула: она
была у ж е перезаложена и, как говорили, выру
чить деньги было невозможно. Я сделала то, что
должна была сделать двумя годами раньше: по
звала на помощь старого юриста-француза, кото
рый прежде у ж е вытаскивал Мишеля из
317
различных передряг. С помощью одного из своих
бельгийских коллег он сумел вернуть примерно
половину денег, данных взаймы владельцам убы
точной гостиницы. Я решила, что этой суммы,
если пользоваться ею с осторожностью, мне
хватит на десять — двенадцать лет свободной и
обеспеченной жизни. А там будет видно. Я не
замечала, что в изменившейся обстановке делала
столь же рискованные расчеты, что и мои дяди
с материнской стороны в 1 9 0 0 году. Решение,
с которым я себя поздравляю, позволило мне с
весьма скудным запасом прочности протянуть до
сентября 1 9 3 9 года. Ж и в я же на проценты с
капитала, помещенного в Бельгии и находящего
ся в ведении брата, я бы оказалась связанной с
семьей, с которой у меня не было ничего обще
го, и со страной, где родилась я и моя мать, но
в нынешнем своем виде Бельгия была для меня
абсолютно чужой. Крах вернул мне свободу.
Но если я довольно легко перенесла эту поте
рю — больше по неопытности, чем из великоду
шия, — то, как мне о ней объявили, меня
шокировало. Мишель Ж о з е ф всегда любил посы
лать наглые почтовые открытки: на обороте вида
Большой площади он попросту уведомил меня, что
все, что уцелело от материнского наследства, по
трачено: если верить ему, мне оставалось только
продавать яблоки на перекрестках (что верно, то
верно, существуют и более дурацкие занятия). Я
не поняла, в чем соль этой шутки, вдохновленной
легендарными рассказами о плачевном состоянии
на Уолл-стрит, заполнившими газеты, которых я
318
не читала. Тон послания показался мне неумест
ным со стороны человека, который сам предло
жил мне управлять состоянием, столь легко
потерянным. Открытка осталась без ответа. Я
больше не встречалась с Мишелем Ж о з е ф о м , и
всякое общение между нами прекратилось, если
не считать геральдического извещения, получен
