Неизвестно - Сергеев Виктор. Луна за облаком
На столе лежало распечатанное письмо от двоюродной сестры Софьи. Хотелось взять его и сжечь, сжечь...
После Софьи осталось столько платьев, туфель, платков. Куда все это? Ее двоюродная сестра—многосемейная. Взял да и отослал посылку, и вот ответ... Один из пуховых платков протерся, туфли не на том каблуке... И слова: «Что мы — нищие, что ли, принимать ваши обноски?» Ах, как неприятно, как глупо, как ужасно! Разве он мог подумать, что так выйдет? Ему-то что было делать с Софьиными вещами? Взял и отослал.
Софьиных вещей Трубин боялся. Ему казалось, что от них что- то исходит, какой-то молчаливый укор мерещился ему всюду, где бы ни натыкался его взор на что-то из Софьиного.
Софья — в гробу — его не пугала. В те скорбные дни он оставался наедине с ней. Она была ему так близка, так понятна в своих поисках и смятениях, что и, утратив все живое, она не отталкивала его от себя, наоборот, всей своей небольшой фигуркой, спокойно-матовыми чертами лица как бы говорила ему о том, что она Простила его в чем-то и поняла его в чем-то.
Не боясь мертвой Софьи, он все же, как ни странно, боялся ее вещей. Трубин мучительно пытался понять, что с ним происходило, какие неосознанные чувства волновали его душу, почему при Одном виде ее платьев, аккуратно вздернутых на плечики и повешенных ею в шкафу, его знобило и ноющая боль давила и давила... Ах, эти вещи! Им ничего не скажешь, ничего не объяснишь, они лишь немтыри прошлого, вместе с собой они несут это прошлое, несут молча, но упрямо, настойчиво, пока не расстанешься с ними. А и расстанешься, так письмо вот такое получишь... И снова сердце оденется щемящей болью и обидой за сбою жизнь.
Часами ходил Трубин из угла в угол по пустоватой, необжитой «ще квартире, с тоской чувствуя, что засел у него где-то на самом донышке души осколок льдинки, холодит он его постоянно и вяжет ·тим холодом руки и ноги, все тело и голова какая-то сумная, тяжелая и будто бы не своя.
Ночью он часто просыпался и подолгу вслушивался в неясные скрипы и шорохи большого спящего дома. Где-то урчала вода в трубах, с легким потрескиванием осыпалась шпаклевка, оставляя щели в усыхающем полу. Чудились чьи-то шаги на кухне, в коридоре. Он вставал, зажигал свет, брал газету.
Ложась снова, он думал о том, что нервы у него сдают и, может быть, пора поговорить с Озеном Очировичем об отпуске.
Григорий задремал. В комнате было прохладно из-за распахнутой форточки. Он натянул одеяло до подбородка, но скоро почувствовал, что ему жарко.
Вдруг совсем близко от себя он услышал приглушенный хрипловатый голос:
— Что ты тут?
Жаркая испарина сжала его всего в тугой комок, он повернулся, но никого не увидел. Сердце билось на пределе... Никого нигде. Полумрак. В форточку текли струи холодного воздуха и вместе с ними проникала неразборчивая дробь голосов.
«А-а,—догадался он.— Это же с улицы... Пятый этаж, а голос будто под самым ухом».
Утром пошел умываться и увидел в ванне мышь. «Черт-те что,— подумал он.— До того брезгую, что руки трясутся и умываться я тут никак не могу. И что я с ней буду теперь делать?— невесело размышлял Трубин.— Напустить воды... Не-ет, не могу. Прибить чем-нибудь? А чем? Не-ет. Кошку бы где взять, что ли. Или соседа какого позвать. Вот черт-те что! Как ее сюда угораздило?»— Григорий осмотрел стены, трубы, вытяжную вентиляцию — непонятно, откуда взялась здесь, в его квартире, мышь и как она очутилась в ванне.
«Плохо, брат, жить одному,— пришла ему в голову невеселая мысль.— То голос с улицы напугает, теперь вот мышь...».
Та льдинка, что прижилась было на душе у Григория, нынче, можно считать, подтаяла. И холод уже не вяжет руки и ноги, и в голове яснее и легче.А все потому, что пришло письмо от Чимиты. Он уж так думал: не будет письма. Ан нет, ошибся.
Встреча у них в Хабаровске получилась тяжелая. Чимита знала о Софье и смотрела на Григория как-то настороженно, словно пугалась чего-то и все заботилась о том, как бы им вдвоем — один на один — не остаться.
Чимита была занята в институте бетонированием и любой разговор с Трубиным сводила к укладке горячего бетона на мерзлый грунт или на холодный бетон.
— Ты понимаешь, в чем загвоздка, откуда взялся запрет?— говорила она ему при первой встрече, краснея от возбуждения и неотрывно глядя на него широко открытыми глазами.— Во всем виновата теория миграции влаги. Вот попробуй, занеси в теплую комнату мороженое мясо. Через какое-то время мясо побелеет и сверху образуется корочка льда. Это-то и страшит всех. Считают, что если укладывать горячий бетон на мерзлый грунт, то произойдет обмерзание арматуры и начнется разрушение. Примерно это же самое случится, мол, и при укладке горячего бетона на холодный.
— Но мы же испытывали, ттпороряли.— отвечал ей Трубин.— Все обошлось. Сцепление бетонсз великолепное.
— Давай будем рассуждать.
— Ну, давай. Возьмем укладку плиты ростверка. Льда нет? Помнишь Райкин полтинник?
— Льда нет. Почему? Горячая доза бетона отогревает поверхность. Происходит оттаивание и...
— Влага скопляется в верхних слоях...
— Холодная граница земли как бы отступает...
— И обмерзание происходит не в зоне контакта бетона с землей, а гораздо глубже.
— Да-да,— задумчиво соглашалась Чимита, уже не смотря на Григория, и тому казалось, что она тяготится его присутствием.
Он передал ей все то, о чем просил ее Шайдарон, а она усмехнулась так... с вызовом, по-мальчишески: что, мол, я буду ездить туда и сюда, у меня не семь пятниц на неделе, если уж уехала, то теперь поздно решать по-иному. Помолчала и опять улыбнулась, но как-то уже вымученно, и в глазах не то мольба, не то горечь — не поймешь.
Григорий и сам-то был не в себе. И хотя с бетонированием без подогрева все обстояло благополучно и последние проверки в лабораториях института подтвердили его правоту, настоящей радости, такой, чтобы кружило перед глазами, чтобы усладисто замирало сердце, чтобы все окружающее казалось тебе хорошим, каким всегда его хотелось видеть,—вот такой радость: он не чувствовал.
После завершения опытов он встретился с профессором Кожа- новым Дмитрием Степановичем. Он увидел невысокого, полнеющего старика с лысой головой и большими навыкате черными глазами. Профессор с любопытством оглядел Трубина, пригласил при- гость и открыл коробку с папиросами. Григорий терялся, то ли «·му самому начинать разговор, то ли подождать профессора.
— Ну-с, с чего мы начнем?— спросил Кожанов.— Ваша идея весьма любопытна, весьма... И если принять во внимание, что мы вступаем в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке в этакую, знаете ли, полосу массового, что ли, монолитного бетонирования, а зима у нас известно какая...
— На кубометре бетона мы экономим больше четырех рублей,— вставил поспешно Трубин.
— Вот-вот,— закивал профессор. — А выигрыш во времени?
— Вы представляете, Дмитрий Степанович, что получится, если придется зимой ставить фундаменты цехов на болотистой почве да еще с повышенной сейсмичностью? Под фундамент одного цеха надо забить по пять-шесть тысяч свай, а на сваи ставить железобетонные конструкции. Если вести подогрев свай... Представляете"7 По инструкции каждую сваю надо прогреть на триста миллиметров. А как это определить? На ощупь, что ли? Да пока одну сваю прогреваешь, другая остынет. При наших-то морозах... О-е-ей! Намучаешься, не дай бог. А если без прогреза, так все эти проблемы снимаются сами по себе.
— Да-да, именно снимаются,— опять закивал профессор. — Вы просто и смело решили этот эксперимент. Весьма похвально. Наш институт вас поддерживает. Я напишу СЕое заключение для Москвы.
— Скажите, Дмитрий Степанович, как вы теоретически объясняете...— начал Трубин.
— По поводу ледяной корки?
— Это мне ясно. А вот... Представляете, горячий бетон прочнее схватывается и с мерзлым бетоном, и с мерзлым грунтом. В чем тут дело? Все думали, что без прогрева никакой прочности не добиться, а оказалось, что прочность-то без прогрева как раз высокая. Почему?
— Я думаю, что... Видите ли, надо так понимать природу усиления сил сцепления бетона. Всякий схватившийся бетон имеет определенную влажность. Но ведь на него оказывает влияние и окружающая природа, тот же климат. Сухой год и, пожалуйста,— относительно низкая прочность сцепления бетона с грунтом. Влажный год — наоборот. А у вас, насколько я слышал...
— У нас чаще засуха,— сказал Трубин.
— Да, конечно. А при подогреве грунта вы испаряете последнюю влагу и тем ухудшаете качество бетонирования в зоне сцепления бетона с грунтом. А когда без прогрева... Тут, водите ли, влага сохраняется в грунте и... Я так полагаю, что в связи с явление''? миграции происходит перенос мельчайших частиц цемента, этакая, знаете ли, «бомбардировка» холодного тела. Эти частицы цемента, «бомбардируя» грунт, проникают вглубь и усиливают сцепление бетона.
