Неизвестно - Untitled.FR11.rtf5
Так получилось, что в Недотепино мы столкнулись с джигитами Вити-райкомовца и началась небольшая гражданская война, в результате которой отправленным на Луну оказался не только я, но и мои спутники, и несколько райкомовских ребят.
Я лежал на земле с простреленной грудью и смотрел, как плещутся в пыли пули, а те пули, что входят в тела так и не попивших пива ребят, никакой пыли не поднимали — вся их энергия уходила, чтобы разогнать тела до необходимой космической скорости.
Когда я очнулся, на Луне уже темнело.
Живописно раскинувшись по склону кратера, лежали любители пива, внизу темнели тела астронавтов из экипажа полевого командира Вити-райкомовца. Дымилась зачем-то переправленная на Луну вместе с астронавтами развороченная машина, на которой мы ехали в Недотепино .
Как все-таки отвратительно поставлена работа навигационных служб у новой администрации Рельсовска. Надо не забыть отметить это, когда буду докладывать о проделанной работе на совете Всепланетного Союза. И так уже весь ближний к земле космос загажен, не хватало еще на Луне устроить свалку машин.
***
Я не большой любитель лунных пейзажей.
Побродив возле любителей пива, я собрал летательные аппараты и побрел по знакомой дороге назад .
Удивительно, как близко сейчас все в космосе .
И так неуютно, когда приближаешься к Земле .
В жаркие летние дни небо сильно воняет.Некоторые объясняют это приближением смерчей и возникновением цунами, но это все чепуха. Просто космонавты долго летали вокруг земли и, в конце концов, загадили весь ближний космос.
Когда начало рассветать, я добрался наконец до избы еврея Федки Любимова из Вторых Федорчуковищ в Новом Рельсовске...
***
Интересная жизнь у этих новых рельсовских евреев.
С утра Федкина жена Катька долго ругает своего супруга за пьянство, а потом идет в магазин и приносит поллитру, чтобы мы могли втроем, по-старинному, как утверждает Федка, еврейскому обычаю опохмелиться.
После обеда к Федке приходят другие рельсовские евреи и начинают петь песни.
Песни они поют разные.
Заслуженный Президент Пятисотлитрового Банка, Главный предиктор Восточных территорий, Главнейший еврей Рельсовска Иван Гаврилович Громыхалов очень любит песню про колосок.
Выпьет немного, подопрет кулаком щеку и затянет:
— Поле, русское поле, я — твой тонкий колосок.
Иногда он плачет при этом, утирая кулаком глаза.
Он говорит, что у него слишком много забот. И Пятисотлитровый Банк, а теперь и эта Обетованная Галлактика.
— Да! — говорит сидящая рядом с Иваном Гавриловичем Катька. — У него столько забот. А он — колосок. Он такой тонкий!
И они вместе плачут и сквозь слезы выводят:
— Поле! Русское поле! Я — твой тонкий колосок.
Еще Катька очень похожа на «даму в тюрбане», в которую был влюблен Невзоров.
Здесь все, как в прежнем Рельсовске. Только все это как-то теплее, удобнее, душевнее .
Телевизоров здесь нет, как и там, зато в каждом овраге установлены громкоговорители на столбах и это очень удобно. Всегда, не выходя из дома, можно узнать, какая по счёту сегодня идет гражданская война и когда, предположительно, она может закончиться.
Когда новостей нет, из репродукторов звучит под гитарный перебор чуть хрипловатый голос Евгения Иудкина. Чаще всего по заявкам слушателей передают романс «Рельса».
«Ах, Боря-Боря! Ах, шели-шели!
С далекой матушки Земли Три депутата в пыльных шлемах Тебя на рельсу принесли...»
— разносится по всем Федорчуковищам до боли знакомый голос.
Многие не переносят песен Евгения Иудкина.
Заслуженный хлебороб России, Президент Шестисотлитрового Банка, Главный предиктор Восточных территорий, Главнейший еврей Рельсовска Иван Гаврилович Громыхалов, который так любит песню про колосок, когда начинают петь Иудкина, всегда сердится.
— Мне кажется. — говорит он, — что это такие, как ты, Родину продать хотели.
А подумав, добавляет: «Или того хуже . Рельсу.»
Не знаю.
Я не могу согласиться с подобной оценкой творчества выдающегося поэта и музыканта.
Ну, ладно — Родина.
Но с продажей рельсы Иван Гаврилович явно перехватил через край. Если продать и ее, что еще останется там, в Рельсовске? Жители этого славного города потеряют тогда последнюю точку опоры, погрузятся в первобытный хаос и будут окончательно потеряны для Галактики Обетованной.
Кроме того, лично мне поэзия Иудкина нравится. Она рождает отзвук в уставшей душе и истерзанной груди.
Хотя, возможно, это происходит вследствие нашего духовного родства. Ведь Иудкин, как и я отчасти, грузинский еврей из чекистов.
А Иван Гаврилович, что ж.
Иногда я смотрю на него и на Катьку и мне кажется, что они и не подозревают, где находятся сейчас .
Ночами часто смотрю на небо.
Здесь совершенно другие звезды.
Я лежу в траве и пытаюсь найти в световой дали звезду, вокруг которой вращается наша Земля. Но отсюда, из этой Галактики, не видно земного Солнца. Слишком много столетий света и печали разделяет нас.
Я смотрю в незнакомое звездное небо и думаю о том, что теперь я выяснил все, что хотел выяснить, но здесь это уже не имеет никакого значения, потому что и эта Галактика, в которой я оказался, не та Обетованная Галактика, к которой стремились мы .
— Спаси, Господи, люди Твоя. — повторяю я, глядя в незнакомое звездное небо. — Спаси, Господи, планеты Твоя ! Спаси, Господи, звезды Твоя.
1993-2006 гг.
