Синчан - Паутина Белого Паука
— Что с ней? — не двигаясь с места, спросила Ева. Холод ушел, будто его и не было, но девочку не оставляла дрожь. С причиной этой дрожи нельзя было справиться, просто повысив температуру.
— Ева задала вопрос, — обратился к Мириам Измаил. Он присел рядом с ней и нежно провел тыльной стороной ладони по ее волосам: — Говори.
Мириам вздрогнула всем телом, всхлипнула громко, надрывно, замотала головой, отчаянно пряча лицо.
— Мириам. Говори.
Смотреть на эту психологическую пытку Ева не могла. Она уже хотела попросить Измаила оставить вампиршу в покое, когда та что-то негромко пробормотала. Остановилась, повторила громче. И громче, пока до Евы не донеслось обреченное:
— Ре… Рефаим. Ишмаэль Рефаим. Рефаим. Рефаим! Рефаим!!
…
И вновь Ева сидела в темном зале клуба «Зов», полный призрачного света звезд, музыки и алкоголя, веселящихся людей и сумрачно напряженных вампиров.
Измаил никак не объяснил то, что сотворил с Мириам. Ева поняла только, что именно так проявляет себя его суть, сила: она лишает противника… чего-то. Кажется, Мириам не смогла применить свою власть над холодом, а потом и вовсе утратила контроль над собственной волей. Вампирша казалась Еве сломленной — полностью и окончательно.
Вскоре появился Ной с несколькими подручными. Уделив княгине краткий, бесстрастный взгляд, он доложил Измаилу о начале операции. Людей Мириам по одному отлавливают, аристократов из ее круга, кто мог бы создать серьезные проблемы, уже задержали. Все ждали, чем закончится вызов Измаила.
— Лидерам ее круга мы должны продемонстрировать твою силу, — склонил голову в уважении Ной. — Ее смерть поставит точку в вашем противостоянии.
— Нет, — Измаил бережно подхватил на руки бормочущую Мириам и повернулся с ней к своим людям. — Взгляни на нее. Разве смерть сотворит нечто лучшее?
— Не сотворит, — помедлив, согласился Ной. Он научился скрывать эмоции, но даже его пробрало от жалкого вида действительно могущественной княгини. — Да, согласен. «Это» хуже смерти.
— Ты не одобряешь? — любезно спросил Измаил, любуясь притихшей женщиной в своих руках. Его веселый тон не оставлял свободы для ответа. Если отвечавшему, конечно, не чуждо было чувство самосохранения.
— Ты — мой князь, — немедленно преклонил колено Ной. Вслед за ним тенями опустились помощники. Измаил перевел взгляд на Еву, на Илью, остановившись, в конце концов, именно на парне.
— А что скажешь ты, Илия?
— Работа монстра, — усмехнулся тот, но не сказать, чтобы радостно. — Убить могут многие, но сделать «такое»… — указал он рукой на Мириам и покачал головой в смешанных чувствах: — Если выбирать, труп не так пугает. Это с ней навсегда?
Впервые на памяти Евы Измаил слушал одного из ее братьев с полным вниманием. И ему явно пришлись по душе слова Ильи.
— С ней, — выделил он, — навсегда.
— Тогда на месте ее людей, я бежал бы от тебя, куда глаза глядят.
— А на своем месте? — улыбнулся Измаил. Илья посмотрел на Еву. К князю он обратил уже совершенно иной, жесткий взгляд.
— Я постарался бы убить тебя раньше.
Ева едва не поддалась панике, боясь за безопасность брата, но Измаил вновь ее удивил, громко, от души рассмеявшись. На этом князь отпустил их обоих, попросив не покидать общину, пока зачистка и волнения не закончатся. Ради их же блага.
— Если устанете, воспользуйтесь любой свободной квартирой, — предложил он на прощание. — Ной объяснит остальное.
Ной проводил Илью и Еву обратно в клуб, по дороге раздав распоряжения своим людям. Одного он оставил с ранеными Ильей подручными княгини. По пути провожатый не проронил ни слова, пока все трое вновь не оказались в шумном, заполненном людьми зале. Сдав ребят с рук на руки администратору, он перепоручил приказ Измаила именно ему. Тот, представившись Самиром, клятвенно заверил, что пожелание князя будет исполнено в точности.
Илья и Ева вернулись за свой столик, перед ними поставили бокал пива и сладкий коктейль и, к ужасу девочки, оставили наедине.
Вцепившись в свой напиток, Ева уставилась на сцену. Там, в свете прожекторов, зажигательно танцевали три пары в ярких, красно-черных нарядах. Гости клуба, что на танцполе, напрасно пытались повторить их грациозные, отточенные движения. Ева вдруг сообразила, что все танцоры на сцене — вампиры, и удивилась тому, что поняла это. Казалось бы, они ничем не отличались от людей, никаких сверхфокусов, но что-то в том, как они двигались, дало подсказку.
«Прекрасно, — уныло подумала девочка, — я начинаю в этом разбираться».
Мысль отчего-то не внушала ничего, кроме дискомфорта.
— Долго еще будешь дуться? — спросил Илья, и Ева дернулась от неожиданности, слишком глубоко уйдя в свои мысли. Она подняла на брата озадаченный взгляд, но вдруг смутилась и снова стала гипнотизировать бокал в руках. Незаметно для себя, она выпила почти половину. Сквозь приторную сладость сиропа язык покалывало от горчинки цитруса и алкоголя.
— Ты о чем? — как можно небрежнее отозвалась Ева, сглотнув вязкую слюну. Но глаз так и не подняла. Их столик был столь небольшого диаметра, что Илье не пришлось даже наклоняться, чтобы заключить ладони сестры в свои. От его прикосновения она вновь напряглась, крепче стиснув бокал.
Руки брата казались огромными в сравнении с ее. Так было всегда, с раннего детства. Отвешивал ли он ей щелбаны или помогал залезть на дерево, катал ли на велосипеде или отбирал игрушку — эти руки всегда были большими и родными, несмотря ни на что.
А теперь этими руками он перечеркивал все шестнадцать лет воспоминаний.
Потому что был «влюблен». Влюблен!
— О, только не говори, что мои слова настолько тебя шокировали, — насмешливо проговорил Илья, настойчиво ловя забегавший взгляд сестры. — Ты же видела, как мы изменились. Изя и тот сказал это вслух.
— А ты сказал, чтобы я его не слушала, — угрюмо откликнулась Ева и все-таки высвободила руки, опустив их на колени.
— Ну да, — припомнил Илья тот вечер. — Не слушай его. Слушай меня, — выкрутился он с победной усмешкой — старой и знакомой до слез. — И я говорю, что буду за тобой ухаживать и всячески тебя соблазнять.
— Ты дурак? — воззрилась на него девочка, не выдержав. Щеки ее пылали пунцовым румянцем до боли в голове. — По-твоему, это смешно?
— Ну, я смирился, что извращенец и псих, педофил и вообще полный вампир, — пожал он плечами. — И ты меня хочешь.
— Что?!
— Ну, не прямо сейчас, — не смутился парень. — Но в целом…
— Прекрати.
— Что прекратить? — облокотился на руки Илья, ближе к Еве. — Прекратить о тебе думать? Прекратить чуять твое желание, когда мы вдвоем? Прекратить…
— Прекрати говорить! — взвыла девочка, зажав ладонями уши. — Господи, поверить не могу, что слышу от тебя такое!
Илья фыркнул, закатил глаза. Вдруг Ева обнаружила себя в его руках. Немыслимо быстро он перегнулся через столик, обхватил ладонями ее лицо — и вот уже целовал, лаская короткими, воздушными прикосновениями губ. Ева вздрогнула, воспротивилась, но поцелуй лишь углубился. Клыки давили на нежную кожу, угрожая в любой момент пустить кровь.
Ева сама допустила ошибку: она дернулась, стоило ощутить влажное давление его языка.
Крохотная ранка вспыхнула мимолетной искрой боли. Но ее хватило, чтобы в голове девочки щелкнуло и зародилось тепло. Чувство возбуждения пришло пугающе быстро, подобно приливу. Оно словно парило где-то на поверхности, ждало легчайшего толчка и, вырвавшись, смело все сомнения, все страхи и сопротивление.
Ладони Евы, что упирались в грудь Илье, дрогнули, соскользнули ему на талию и нерешительно обняли. Разум затуманился, тело млело и дрожало от желания дать больше крови и получить больше удовольствия.
Это было так хорошо. Так хорошо!
Но Илья прервал поцелуй, напоследок слизнув кровь с ее нижней губы.
— Н-нет…
— Что «нет»? — спросил он ласково, заглянув в замутненные глаза сестры. У Евы дыхание перехватило от его взгляда. Грудь заныла от силы, с которой сердце колотилось внутри, словно рвалось на свободу, к нему. Илья глубоко вдохнул и удовлетворенно констатировал: — Видишь? Ты хочешь меня. И ты любишь меня. Еще возражения будут?
39 глава
— В чем дело? — спросил Ной у Рюрика, вампира, что он оставил приглядывать за ранеными подчиненными Мириам. Тот, вопреки его приказу, отчего-то находился не внутри помещения, а за ее закрытыми дверями, и вид имел крайне обеспокоенный.
— Князь пожелал… остаться с ними наедине, — прохрипел Рюрик, не сразу подобрав слова. Видимо, хотел сказать нечто более точное, но вовремя вспомнил, что Измаил мог его услышать.
Разумно.
— Оставайся здесь, — коротко распорядился Ной, войдя в двери. И тут же их закрыл, едва увидел, что сотворил его князь.
