Unknown - Перерыв на жизнь (СЛР, 18+) :: Дамский Клуб LADY
общий анализ крови сдать?
Женщина бросает на Раду недоуменный взгляд и натягивает хлопчатобумажные перчатки.
— Я тогда на втором этаже тоже уберусь заодно, чтобы завтра не приходить.
— Не надо, на кухне закончишь и иди, — распоряжается Рада, наливая кофе и не замечая, как губы домработницы
сжимаются в ниточку. — Нет, завтра тоже не приходи, — вдруг меняет свое решение Дружинина, приводя старуху в еще
большее удивление.
— Так Артём Андреевич… — решается напомнить Петровна.
— Я постараюсь сделать так, чтобы Артём Андреевич завтра не заметил пыли. Иди.
Петровна пожимает плечами. Рада подхватывает со стола поднос с завтраком и поднимается в спальню.
— А с каких это пор у нас завтраки в постель стали подаваться? — Гера переворачивается на спину и закладывает руки под
голову.
— Ну, можешь считать, что с сегодняшних.
— Прям волшебство какое-то. Чудо чудесное. А сама? — спрашивает, замечая на подносе одну вилку. И одну тарелку, в
которой салат из рукколы с семгой и кусочками сыра.
— Аппетита нет. Кажется, у меня мигрень.
— Нет, дамочка, вы просто с будунища.
Рада отвечает коротким смешком, с сомнением глядя на хрустящие вафли.
— Не мучайся, Мармеладка, иди капни себе коньяка, и мигрень твою как рукой снимет.
— Нет уж, я лучше таблетку цитрамона выпью. — Делает пару глотков крепкого кофе, чтобы окончательно взбодриться.
— Послушай знающего человека, — настаивает Гера, — иди плесни коньяка в кофе, захвати вилку и садись ешь.
— Ладно, — соглашается Дружинина, — мне все равно надо проверить, ушла Петровна или нет.
Следуя совету, Рада уходит за коньяком. Артём провожает ее взглядом, не торопясь приступать к еде. Он крепче сжимает в
руке вилку и, глубоко вздыхая, задумывается на момент, как быстротечна и изменчива жизнь. Еще вчера чувствовал, что
дошел до какой-то точки. Дошел, выдохнул, а вздохнуть было нечем. А сегодня дышит полной грудью, до сих пор не желая
признаться самому себе, насколько сильно стал зависеть от этой женщины. От ее слова, от взгляда, от улыбки. Раньше его
утро начиналось с кошки, с ее острых зубов и когтей. Олька будила его, требовала, чтобы покормил. А сейчас утро
начинается с Рады — с ее рук и губ. И Радка, конечно, будит его куда нежнее.
Все это время Гергердт старательно убеждал себя в том, что все делает ради нее. Только для Рады. Но в душе понимал,
что это не так. С самого начала он все делал и делает для себя. Он остервенело хватается за каждую ниточку, чтобы
удержать Дружинину, потому что знает: подобного — того, что чувствует сейчас, что получает от нее — у него в жизни не
будет никогда. Но хуже всего другое. Хуже всего, что сегодня он уже не знает, что будет завтра. И все равно хватается за
нее, как за последнюю соломинку. Он не знает, что будет с ней завтра, но, как рациональный и циничный ублюдок, вбивает ей
в голову нужные мысли, перекраивает ее сознание, чтобы сегодня она была рядом.
— А тебе нельзя, ты за рулем, — предупреждает Дружинина, когда возвращается.
— Уже? — смеется Гергердт, начиная есть.
— Конечно. Сейчас позавтракаем… — вливает в свою чашку пару чайных ложек коньяка, — и поедем посуду покупать. Надо
много всего купить. Вот супниц у тебя нет и тортниц, меня это раздражает. Для всего нужна своя посуда, понимаешь?
— Конечно, понимаю. Хранить сыр в маслёнке — это преступление. Китайские фарфоровые чашечки, серебряные ложечки,
конечно, я понимаю.
— Нет, не китайские, английские, веджвудские, например. Всю жизнь мечтала.
— Хорошая у тебя мечта, оригинальная. Тарелки.
— Ты знаешь, сколько эти тарелки стоят? — Подсаживается ближе к Гере, прикрывает ноги одеялом.
— Нет. И как-то меня этот факт совсем не расстраивает. Ну, поехали посмотрим.
— Кстати, можем в интернет-магазине посмотреть.
— На месте посмотрим.
***
— Эта изысканная фарфоровая коллекция имеет уникальный в своем роде внешний вид, опирающийся…
— Тихо, не жужжи, иди погуляй, позову, когда понадобишься, — отсылает Артём продавца-консультанта. — Ну, смотри, какая
куча тарелок. Мечты сбываются.
— Господи, — блаженно выдыхает Рада, — глаза разбегаются. Теперь мне надо все не спеша посмотреть.
Некоторое время Дружинина бродит около выбеленных дубовых стеллажей, заполненных сверкающим фарфором, теряясь
от представленного многообразия.
— Артём, а тебе что нравится?
— Все.
— А как ты себе посуду выбирал?
— Никак. Я не выбирал, мне дизайнеры покупали.
— Наташке, наверное, позвоню.
— Зачем?
— Как зачем? Мне нужен женский взгляд, хочу с кем-нибудь все это обсудить.
— Мы ж тарелки покупаем, а не лифчики, что тут обсуждать?
— Потому что это интересно.
— Только не с Кузькой. Можно подумать, Кузька твоя охренеть как в фарфоре разбирается, нашла у кого спрашивать.
Подружка тебе нужна, что ли? Сейчас найдем тебе подружку. — Достает сотовый.
— Кому ты звонишь?
— Она тоже разговорчивая.
— Артём, кому?
Но Артём, не слушая ее, уже набирает чей-то номер, и ему отвечают — Рада слышит в трубке женский голос.
— Катюха, привет. Занята?
«Шаурина, наверное», — думает про себя Дружинина и отходит, чтобы не мешать разговору.
— Скоро подъедет, она тут недалеко, — сообщает с улыбкой Гера, убирая телефон в карман.
— Здорово. Весело будет. Потом заедем куда-нибудь поужинать все вместе?
— Обязательно. Сейчас еще Крапиве позвоню, спрошу, чё за чашки у него дома. Он у нас по фарфору спец. Веселиться так
веселиться.
Гергердт звонит Крапивину, перебрасывается с ним короткими фразами, шутит, а Рада вдруг мыслями переносится на
несколько месяцев назад, в то время, когда их с Герой отношения только начались, и вспоминает с какой безрассудной
напористостью он действовал. На все был готов лишь бы ее в постель заполучить. Именно этим он ее и зацепил, поймал как
рыбку на крючок, потряс своей наглостью. Она с такими не сталкивалась, он не оставил ей ни малейшего шанса на спасение.
Но легкость ушла, когда она рассказала об изнасиловании. Раду озаряет мысль, что она скучает именно по тому Гере и не
хочет, чтобы он менялся. Да, Артём Гергердт не из тех мужчин, с какими она привыкла общаться, но зато с ним не страшно. С
ним, таким грубым и безжалостным, ничего не страшно.
— О чем задумалась?
— О том, что нам нужно еще купить бокалы под вино.
— Зачем? С фарфоровых чашек будет вкуснее.
— Ты теперь всегда будешь надо мной издеваться?
— Нет, не всегда. Некоторое время.
— Что Дима сказал?
— Сказал: «Хочу на это посмотреть».
— Да? — удивляется Дружинина. — Приедет?
— Угу.
Первой в «Дом Фарфора» подъезжает Катя. Она машет им рукой у входа и торопливо пересекает зал, чуть не сталкиваясь с
какой-то зазевавшейся дамой.
— А чего это вы решили новую посуду покупать? — улыбается, переводя взгляд с Гергердта на Дружинину.
— Потому что старая кончилась, — отвечает Гера.
— Совсем? — смеется и стягивает шарф, с любопытством оглядываясь.
— Почти, — добавляет Рада. — Я вчера очень эмоционально выразила свое мнение по некоторым вопросам.
— Во даешь! Хотя нормально, все правильно, — теперь уверенно кивает девушка, — с Герой так и надо. Выбрала что-
нибудь? — подходит ближе к стеллажам и застывает. — Смотри какие бабочки. Жуть как красиво.
— Бабочки. Какая безвкусица. Катрин, ты не перестаешь меня удивлять, — звучит над ухом бархатистый голос Димы
Крапивина.
Катерина вздрагивает от неожиданности, поворачивает голову и, сталкиваясь с его голубыми глазами, почти теряет дар
речи, но быстро берет себя в руки.
— Митенька, боже, ты откуда здесь? Ах, прости, за тавтологию. Или «Митенька», или «боже», забыла, — расплывается в
очаровательной улыбке, замечая мелькнувшую в глазах Крапивина досаду.
— Да, ты прирожденный дипломат, — хмыкает мужчина.
— Катя, смотри, как тебе? — Рада указывает взглядом на темно-синюю тарелку с богатым золотым декором.
— Блеск, — соглашается девушка и отходит от Крапивина, придвигаясь ближе к Раде.
— Вот и я говорю. Дима, подключайся. Нам нужен твой совет. Посвяти нас во все тонкости сервировки праздничного стола.
Фарфор точно по твоей части.
— Может, пива пойдем попьем? — Гергердт смотрит на Крапивина.
Тот хмурится, будто раздумывает.
— Так, никто никуда не уходит, — командует Рада, — сейчас все купим, потом пойдем в ресторан.
— Ладно, — улыбается Дмитрий, — кстати, отличный выбор. И если ты хочешь набор для праздничного стола, — чуть
повышает интонацию и, дожидаясь от Дружининой утвердительного кивка, продолжает, — то идеальный вариант начать с
акцентных тарелок. Да, именно с этих синих. Или с этих… — жестом привлекает внимание к блюду с широким темно-синим
