Степан Тё - Д.В.Ж.Д. 2035
Учёный застыл передо мной, хмыкнув.
- Макар, чего интересного нашёл? - прогундосил я в противогаз.
Он подошёл с каким-то мелким прибором из наследия Азамата, показал ничего не значащие для меня стрелочки.
- Я не пойму источника радиации. Показатели со всех сторон разные. Даже куча мусора фонит со всех сторон по-разному. Но стоит мне зайти с другой стороны - показатели становятся другими.
- И что это значит?
- Что одного источника или нескольких источников нет, радиация меняется, как бы плавая с место на место.
- Ты сам хоть понимаешь, что городишь? Что значит плавает? Ветер?
- Я и сам в шоке, Василий Александрович. Но если датчик не сошёл с ума, то выходит, что источник радиации блуждает с места на место.
В компании с рейдерами он, как и все зовёт меня «батей», но стоит говорить с глазу на глаз, как снова появляется дистанция, вроде как просыпается «научность».
- Да быть такого не может. Скорее всего, твой датчик поломался.
- Я тоже так думал, но… - он замолчал, потом перехватив мой взгляд, продолжил, - не нравиться мне это место. Странное оно какое-то.
А чему я собственно удивляюсь? Постъядерный мир давно сошёл с ума. Нехер было из всего мира Чернобыль с Фукусимой устраивать. У него есть полное право на ответный ход.
- Макар!
- Да, Василий Александрович.
- Продолжай наблюдения. И… делись своими мыслями. Развивай так сказать идеи словесно. Не держи всё в себе. Понял?
Мне не было видно ничего, кроме глаз под противогазом, но я был уверен, что в тот момент он улыбнулся.
- Как скажешь… батя.
Вот это по-нашему. Нормальное межличностное общение. А шаровые молнии, мутанты, Звери и прочие трудности - да сколько угодно. Я готов к новым вызовам. Главное, чтобы внутри команды всё было спокойно, все понимали друг друга. И если нам судьба умереть, то пусть смерти будут хотя бы такие, как в общине, где каждый защищал друг друга, наплевав на собственную возможную смерть.
Свежевыструганные шпалы легли на пути, на них водрузились приемлемые рельсы. В своих запасниках не осталось ничего.
Можно было продолжать путь.
* * *
Станции мелькали одна за одной, брошенные, мёртвые. Ничего интересного. Нередко проплывали в отдалении селения муравьёв, Кузьмич докладывал о них погодя, стараясь не обращать внимания, если не несли прямой угрозы. Нечего зря пугать народ, если не можем зачищать каждый такой муравейник.
Мутанты успешно плодились, осваивая поверхность. Нам придётся устраивать глобальные зачистки, когда окрепнем. Иначе о человечестве можно будет забыть.
Ветер сменился с восточного на северный, радиационный фон пришёл в норму. Вовремя. Запас дров как раз иссяк и таял на глазах редкий уголь. Поезд замедлял ход, пока не остановился совсем.
Понаблюдав пару минут, как Ленка умывает и расчёсывает Андрейку поутру, я поспешил на улицу. Нам снова стоило набрать дров под завязку, чтобы потом не останавливаться по многу раз.
Люди разделились на три группы, под руководством Алфёрова, Салавата и Смирновой и направились в лес. Я пошёл со всеми на правах верховного координатора.
Ленка оставила ребёнка на кухне под присмотром Алисы, где Вика и Брусов остались в помощниках кухарочки. Я знаю, кому первым достанется завтрак. Зуб даю, через недельку Андрюша потеряет всю худощавость.
Мы уже собирались уходить в лес, вооружившись и прихватив инвентарь, как случилось неслыханное - Кузьмич вышел на перрон. Да ещё и с карабином! По-хозяйски оглядевшись, посмотрев в светлое весеннее небо, он потянулся и обронил:
- Что-то я засиделся. Как насчёт поохотиться? - И он принялся делать зарядку у всех на глазах.
Я оставил троих военных для охраны состава. Один стрелок заперся в паровозе с приказом держать переднюю дверь закрытой, пока не вернёмся. Ещё двое остались у розового вагона. Вокруг тишина и покой, ни души, но мы должны страховаться от любых случайностей.
- Прогуляйся с нами. Нагуляй аппетит для завтрака. Тай вон со Столбовым тоже идут, - посоветовала Кузьмичу Ленка.
- Прогуляться? Это можно, - усмехнулся в бороду машинист и первым побрёл в направлении леса, перекинув ремень карабина через плечо…
Мы крались по лесу след в след за машинистом. Он периодически поворачивался и шикал на нас, как на малых детей. Даже я не понимал, кого он собирается увидеть среди голых кустов. Вообще весной нельзя охотиться. Зверь отощавший. Ещё и после многих лет зимы. Раньше то хоть «Красная» книга была, да егерь мог в морду дать, а теперь мы сами на грани исчезновения и если в тайге такие экземпляры, как тот Зверь, то лучше с собой РПГ таскать. А мы даже бронников не взяли - далековато лес, пошли налегке.
Ходить за машинистом по рыхлому талому снегу удовольствие на любителя. Первыми откололись технари с рабочими, заприметив хорошую лесопильную зону, потом отстала Ленка со стрелками. В итоге через час блужданий с Кузьмичём остался только я, Артём и Богдан. Старлей за последние пару дней оправился от ранения и предпочитал разрабатывать ногу. Ранение было незначительное.
Едва я хотел сказать, что хватит блуждать, карабин неожиданно выстрелил. Звук оглушил, раздаваясь громким эхом по лесу. Кузьмич довольно оскалился - в «яблочко»!
Мы все дружно подошли к подстреленному… оленю!
Прямо в сердце.
- Это ж сколько мяса, - расцвёл Богдан, по хищнически готовый сожрать часть оленя сырым и прямо здесь. - А это он или она? А то рогов нету.
- Весна - вот и нету, - первым ответил за всех Артём и с ехидным вздохом добавил. - Пообломали.
- Тащите этого к тележке, а я ещё пройдусь, - довольно обронил машинист-охотник и, не оглядываясь, пошёл дальше.
Я за ним. Пусть ребята тащат тушу, а тут воздух свежий, морозец бодрит, жрать правда охота дико, но когда ещё удастся по чистому лесу погулять? Счётчик Гейгера выдаёт неправдоподобно малый уровень радиации. Поглядывая на него, хочется верить, что весь прочий мир такой же чистый и прекрасный.
Идти вдвоём как-то проще. Слышно не только шаги с хрустом снега, но и звуки леса, которые глушились ворчанием Богдана и шутками Тёмы. Лес шумит, ветки перебирает ветер.
Я слышу птиц? Точно, птицы. Мало, отдалённо, но всё-таки они есть. Лес не кишит жизнью, как раньше, но что-то периодически слышится. Вот и Кузьмич откопал ветку, полную замёрзших ягод брусники. Как величайшее сокровище я положил ягодку на язык. Хрен с ними с перемёрзшими давно витаминами - вкус! Ощутить натуральный вкус ягоды! Вот только ради этого стоило бродить пол утра с машинистом по лесу по колено в снегу.
Кислит. Надо Ленке набрать и Андрейке. Бережно собрав грязными, замерзающими пальцами ягоды в карман жилета, понадеялся, что не растают.
Кузьмич застыл, слушая. Сделает пару шагов и снова слушает. А когда я почти потерял его из виду, снова раздался выстрел карабина. Ноги сами побежали к машинисту. Эта привычка реагировать на выстрелы въелась в меня, как в любого анклавовца.
- Ты чего? - спрашиваю его я.
А он так пальцем ткнёт в снег и молит. Подхожу, а там тетерев лежит. Дичь!
Я уже запихивал тетерева в рюкзак, когда Кузьмич подозвал к себе.
- Тебе лучше это самому увидеть.
След на снегу. Как динозавр наступил, только след от лапы. Кошачьи подушечки пальцем размером с кулак каждая. Когти как моя ладонь. Олени, глухари - отлично, но почему так вымахали хищники? По логике вещей должны были вырасти те и другие. Для баланса. Разве что если хищники не перешли на питание чем-то другим: людьми? Мутантами?
Это определённо был след того Зверя. Эта пятнистая убийца бродила где-то рядом.
Поджилки как-то нехорошо затряслись, да и в желудке что-то забулькало. Только уже не от голода.
- Кузьмич, пойдём-ка лучше к лесопилке.
- Идём, - тихо согласился машинист, - только смотри на деревья. Это может быть и рысь. Те любят прыгать на жертву с веток.
- Ага, смотрю. Только это не Рысь. Это наш любимый Зверь, чёрт бы его побрал.
Скорость ходьбы замедлилась. Вроде бежать надо, понимаешь же разумом, что рюкзак пропитывается кровью дичи, а запах разноситься по лесу. А у этих хищников чутьё ну зависть нам… людям.
Мы слабые двуногие существа с трясущимися руками с автоматом и бегающим взглядом. Как жалобно бьётся сердце в груди! Мозг почему-то решил, что он не хочет умирать.
