Степан Тё - Д.В.Ж.Д. 2035
Мир без ориентиров это страшно. Это полшага до психиатрической лечебницы, которых больше нет. Потому остаёшься один на один со всеми своими страхами и глюками. А ведь больше всего человек страшиться именно одиночества.
Я стал по-другому смотреть на Андрейку. Что-то с этим пацаном явно было не так.
Оказалось, я действительно не слышал Макара. Сорок человек подтвердили мне, что учёный категорически запрещал мне идти к местным. И в рейд со мной отважились идти лишь четверо. И все, в том числе дежурящие на турелях Смирнова и технарь Евгения, как впрочем, и Кузьмич, в один голос утверждали, что станция разрушена. Да я и сам прекрасно помню, что Лучегорск в руинах. Никакой целой постройки там не наблюдалось. За углём же ходили, бродили по округе. Почему это понимается только сейчас?
Дальше показания рейдеров и причастных разнились: каждый городил чёрте что, путаясь даже в собственных показаниях. Собрав воедино все рассказы, выяснилось, что Ленка действительно увидела какого-то человека, и мы попёрлись к нему. Человек для всех оказался разным, а когда приблизились к нему - растаял в воздухе. Если на дорогу до него ушло минут пять, то обратно мы ползли черепашьими шагами два часа. Триста метров за два часа в постоянной борьбе с собой. Что самое удивительно, люди, оставшиеся внутри состава, галлюцинаций не наблюдали. Похоже, металл каким-то образом экранировал, защищал от воздействий. Но тогда оставалось неясным, почему воздействие повлияло на мой мозг, когда я ещё находился в вагоне: случай с Андрейкой, спор с учёным, сбор несуществующих людей.
Так и не уснув, пролежав на нижней полке в тщетной попытке закемарить до самого утра, прислушиваясь к дыханию Ленки и Андрейки, выскочил коридор. Надо было что-то делать, хотелось действия. Странным образом не было никакой усталости. Только ощущение лёгкости, эйфории, как будто и впрямь накачали наркотиками, пусть и не знаю, как они действуют. Хотя нет, знаю - через некоторое время приходит расплата - отходняк.
Каково было моё удивление, когда о схожих симптомах в один голос заявили ребята, которые ходили со мной. Они так же уже вовсю махали конечностями в пустых вагонах в конце состава. Как оказалось и не ложились. Так радведгруппа было укомплектована сама собой.
- Но что делать, если снова глюки пойдут? – Все же высказал вслух Брусов общую мысль.
- Не пойдут, - с какой-то непонятной уверенностью ответил я, и взаправду ощущая, что такого же, как вчера не повториться. Кто-то словно влил в меня эти знания.
Через некоторое время, предупредив своих, мы отправились к общине, о которой говорил Артём.
Счётчик Гейгера похрустывал, взять с собой противогазы казалось не лишним. Да и бронники с касками. Мало ли что за настроения в общине: пристрелят, а потом спросят, зачем приходили.
Домишко железнодорожной станции оказался скорее цел, чем разрушен. Стены с крышей стояли исправные, только не было двери, и окна с рамами как специально вытащили. Видимо в первое время побили, потом сами сгнили. Деревянные, не пластиковые.
Заглянув мельком в здание и не найдя ничего ценного - признак близкой цивилизации, как-никак - мы двинулись вглубь деревни.
Разбитая дорога была широкой. Лужи и грязь шли в комплекте. Хорошо, что нацепили вместо ботинок резиновые сапоги. Пусть с размерами не всегда гладко - то жмут, то большие, хлябают, но ноги останутся сухими. Чихать ни на кого не придётся.
- Чего-то тихо как-то, - первым нарушил молчание Алфёров, оглядываясь на покосившиеся деревянные домишки. Заборы видимо давно растащили на дрова. Долгими зимами надо чем-то греться. Хоть это говорит за то, что здесь теплиться жизнь.
- Тихо - не то слово. Мрачно, - добавил Артём и без предупреждения заорал на всю округу. - ЛЮДИ!!!
Все вздрогнули. Дать ему прикладом по затылку - меньшее, что захотелось сделать.
- Заткнись, завхоз-психоз!
- А долго мы красться будем? Может они наблюдают? Не хочу я пулю в шею от какого-нибудь снайпера.
- Да какие снайперы в деревне? Охотники только если, - добавил Салават.
- А что охотники уже не снайперы?
Порой кажется, что идёшь не с умелыми бойцами анклава, а с толпой базарных бабок. Вот нет у них больше времени поговорить и повыяснять отношения. В составе всё больше молчат, а как выбираются наружу - хоть скотчем рты заклеивай.
Ладно, в чём-то Артём прав. Бредём вооружёнными, цель наша не ясна. Почему бы и не зарядить в зад картечью? Может, мародёры какие. Кто ж на свои земли мародёров пустит, когда самим грабить нечего?
На пересечении двух улиц мы ускорили шаги, а затем побежали - в поле зрения попало тело. Это был смуглый мужчина лет тридцати. Лежал он в луже с распоротым животом. На лице застыли предсмертные муки. Глаза жертвы были широко раскрыты, и в них словно отпечатался страх, дикий ужас, который он увидел перед смертью.
Вначале мы приняли его за контейнер личинки, но нет, тело рвали снаружи, заключил Брусов. Тело терзали мощные лапы, на коже остались широкие рваные следы. То ли от когтей, то ли от укусов. Я не особо разбирался, но доктор тут же заключил, что мужика завалил крупный зверь. При слове «Зверь» у нас перед глазами встал наш недавний знакомый, что ходил вокруг состава.
Присмотревшись к телу, которое словно втоптали в землю, а все внутренности вытащили наружу на раз-два, мы переглянулись и решили - это ОН! Тот тигр, размером с дом. Убил мужика и не притронулся к мясу. Не голоден, просто играется. Убийца. Выказывает инстинкт охотника, давно переступив черту необходимости выживания.
- Спринтер, мать его. Моргнёшь, и он уже ждёт тебя в Хабаровске. - Пробурчал Брусов, щупая тело. Оно было тёплым. Кровь не текла, но убийство произошло не так давно. Скорее всего, ночью.
Выходит, он устроил кровавую мясорубку примерно в то время, когда мы спали.
Дойдя до конца улицы, нашли ещё два тела: две растерзанные женщины преклонных годов. У одной была откушена нога и прокушено горло, второй хищник изодрал всю спину, перекусив позвоночник вместе с рёбрами. Жуткое зрелище даже для видавших смерти бойцов. Салавата едва не вывернуло наизнанку. Побледневший, с трясущимися руками, он всё же сдержался, и мы продолжили рейд по землям общины.
Следующая улица просто привела нас к феерии кошмара. Тела людей лежали вдоль домов, в палисадниках, на дороге, у порогов домов. Они пытались бежать, закрыться, спрятаться, даже отстреливаться - охотничьи ружья в беспорядке валялись рядом с телами - но усилия их были тщетными. Я представил, как Зверь беснуется, в несколько прыжков настигая то одного человека, то другого. В первую очередь он сносил мощными лапами стрелявших, отстреливающихся, потом настигал убегающих в панике. Тех же, кто пытался прятаться, он ощущал по запаху. Чутьё чётко говорило ему, где сидят выжившие. Мощная лапа пробивала дверь или разбивала окно, хватая очередную жертву. Одну такую девушку, не вовремя выглянувшую из окна, распороло стеклом. Зверь видимо подцепил её когтём и потянул наружу через разбитое стекло, и торчащий осколок вспорол девушку как хирург острым скальпелем.
Затошнило и меня, когда увидел детские пожёванные головы на пороге одного из домов. Дверь дома как тараном выбило, на пороге с растерзанной грудью с ружьём в руке умер мужик, глава семейства, защищая родных. Рядом с ним приняла смерть женщина, от мощного удара ударившись головой об косяк. Дети же были где-то рядом, раз выбежали на крики родителей. Те не успели закрыть их в подполе.
Подполы. Надо проверить все. Может, найдём кого живыми. Хоть кому-то должно было хватить ума спрятаться от Зверя там, где он не мог достать чисто физически.
Я вышел из дома, когда Салават блевал на дороге. Всё-таки не сдержался. Выдержки хватило ненадолго. Это ещё пахнуть не начало. Вот припечёт солнце к полудню, начнётся процесс разложения, тогда да - лучше не подходить вовсе.
- Царство смерти, - в сердцах обронил Алфёров, пиная попавшуюся под ногу дощечку.
- Эта сука ещё где-то здесь. Я уверен. - Добавил Артём, беспрерывно оглядываясь. - Зачем ему уходить от такого количества мяса?
- Он не за мясом приходил. Он приходил убивать. Он озлоблен на людей, - ответил я. - Так что не расслабляться. Гранаты держать под рукой.
- Батя, мы должны отомстить за них. Эта сволочь нас так просто не оставит. Чего же мы сделали ему такого? - Сказал Артём и посмотрел прямо в глаза. Они горели жаждой мести.
Я поднял ружьё с дороги. Двустволка. Целое. Заряжено.
