Анатолий Логинов - Рокировка Сталина. С.С.С.Р .- 41 в XXI веке
никто! И звать тебя никак! Плюнь и разотри! Шоб цей же год до университету поступил!
- Та ты чого, батьку, я ж против й слова не казав?
- Казав, не казав! А ну кыдай цигарку, досыть вже! Смолышь, як той эшелон!
г. Лондон. Аэропорт Хитроу.
Первушин Андрей Иванович, предприниматель.
Правильно говорил Мюллер, что верить нельзя никому! На неделю уехал - Родину
подменили! Ни на кого нельзя положиться! Андрей пока не мог сказать, хорошо это или
плохо, и понравится ли ему сталинский СССР. Еще не определился. По правде говоря, он
и Брежневского-то особо не помнил. Но первым делом, как только вышел "Указ о
гражданстве", съездил в бывшее посольство РФ. Жизнь вне родного Урюпинска
Первушин не представлял. Вроде и не держало там ничего, родителей не знал, женой и
детьми не обзавелся. Не по детдомовским же стенам скучать или по "друзьям" -
собутыльникам? Но вот категорически не тянуло на ПМЖ не только в Берлин или Париж,
но даже в Москву и Волгоград, который теперь снова Сталинград.
Сначала хотел отпуск всё же отгулять. Еще неделю назад Андрей, всем сердцем рвался
в Англию. С детства горело желание прогуляться по Даунинг-стрит, съездить в
Вестминстерское Аббатство, полюбоваться на Тауер с одноименного моста, плюнуть в
Темзу... Своими глазами увидеть Биг-Бен. И в Стоунхендж сгонять, в конце-то, концов! И
никуда не уезжать до конца июля! Категорически! Отпуск же! Первый за семь лет. И
неизвестно, когда будет следующий.
Но сейчас Первушин стремился как можно быстрее покинуть Туманный Альбион.
Английская столица разом потеряла свою прелесть. Достопримечательности не вызывали
ни малейшего интереса. Все мелочи терялись в сравнении с происходящим на родине, и
Андрей, сразу по получению документов в посольстве (Надо же! Уже бюрократию
организовали!), купил билет на ближайший рейс в Варшаву. С СССР прямого сообщения
пока не было.
"Матюгальник" под потолком объявил номер рейса. Андрей поднялся, накинул на
спину рюкзачок, подхватил кейс с ноутбуком и подошел к стойке паспортного контроля.
Миловидная девушка, затянутая в отлично сидящую форму, при виде симпатичного
парня расцвела в улыбке. Однако мимолетный взгляд на паспорт стер любые проявления
дружелюбия.
- Эндрю Первусшин? - спросила местная "пограничница" ледяным тоном, с трудом
выговорив сложное в произношении имя.
- Да. С утра точно им был.
- Вы гражданин России?
- Я снова гражданин Советского Союза, - твердо сказал Первушин, уже начиная
подозревать нехорошее.
- Прошу прощения, но я не могу допустить Вашу посадку в самолет.
Это еще что за фокусы? Никакого криминала Андрей за собой не помнил.
- На каком основании?
- Решением Правительства Ее Величества, поддержанного волей королевы, граждане
бывших стран СНГ, СССР и Российской Империи не имеют права покидать территорию
Великобритании.
Ни хрена себе! Андрей онемел. Даже не на минуту. На несколько секунд. Но их
хватило, чтобы девица успела с тем же льдом, даже айсбергом, в голосе заявить:
- Господин, все вопросы решите в представительстве Вашей авиакомпании.
Следующий!
Щаз! Только шнурки поглажу! Реакция на хамство у Первушина всегда была не
совсем адекватной.
- Это с какой радости?
Вопрос звучал гораздо грубее, но русский мат девушка явно не понимала. Или очень
старательно делала вид, что не понимает.
- У нас распоряжение руководства!
Видимо эта сучка нажала на какую-то пимпочку, поскольку к стойке чуть ли не бегом
подлетел молодой хлыщ в костюме в сопровождении пары копов с дубинками. Копы
Андрея беспокоили мало, но дальнейший разговор пришлось вести с хлыщем. В отличие
от разозлившегося Первушина, тот держался вежливо, но стоял на своем, как стена.
Запрещено, и всё. И не волнует.
- А если кто-то прилетит из СССР? - напирал Андрей, - И полетит обратно?
- Нам не сказано ни о каких исключениях. В представительстве авиакомпании вам
вернут стоимость билета. Все деньги, включая комиссионные сборы и компенсацию за
такси в гостиницу и обратно. Это всё, что я могу сделать.
- Щедрые вы наши! А в Германию я могу вылететь?
- Пока только во Францию и США. В остальные страны вы сможете отправиться, как
только они примут аналогичное постановление.
Дальнейший разговор был бесполезен. Будь это не аэропорт, а реальная граница...
Первушин хотел бы глянуть, как его останавливали бы эти два дуболома с резиновыми
членами! Но прорыв в самолет ничего не даст и ничего не решит. Еще и террористом
объявят...
- Вы можете обратиться в Совет Министров. Или оспорить его действия в
Королевском суде, - напыщенно произнес хлыщ, с таким видом, будто и эти слова -
величайшее благо.
Андрей, задавив яростное желание разбить хлыщу его напомаженное хлебало, молча
направился к выходу.
"Вот так, значит? Забегали, суки! Испугались! Надо понимать, началась Холодная
Война номер два. Ладно, посмотрим, у кого яйца стальные, а кого так, серебрянкой
присыпаны..."
У выхода из аэропорта представительного вида старик обкладывал пространство
большим боцманским загибом.
"Товарищ по несчастью", - подумал Первушин и, проходя мимо матерщинника,
бросил:
- Не ссы, отец! Прорвемся!
Белорусская ССР.
Управление НКВД по городу Брест
Зевающий после бессонной ночи оперуполномоченный ГУГБ НКВД Петр Лерман
сегодня был совершенно не похож на себя. Куда девался стройный, всегда подтянутый и
гладковыбритый сержант со щегольским пенсне. Сейчас перед Светловым сидел усталый
мужичок в мешковато сидящей мятой форме, с тяжелыми черепаховыми очками на носу,
больше всего напоминающий классического бухгалтера в период сдачи годового отчета.
Нервного, замотанного до последней степени и зло глядящего на окружающий мир сквозь
толстые линзы.
- Ну как? - спросил Светлов.
- Да, уже у самого в глазах рябит от этих... иновременных, - ответил Лерман и, не
удержавшись, зевнул. - Черт их побери. Словно плотину прорвало. Едут и едут, толпами.
Все поезда забиты, как бочки с огурцами. Ладно бы, если бы жить, так ведь большинство
просто посмотреть едет. А у тебя как?
- Еще хуже, - махнул рукой младший лейтенант, - ты-то в основном с бумагами...
- Товарищ сержант, - заглянула в дверь кабинета озабоченная женщина средних лет. -
Где у вас можно кипяточком разжиться?
- По коридору до конца и направо, - спокойно ответил Лерман.
- Это кто у тебя? - обалдел Светлов.
- Они же. Едут впятером на крохотной машинке. Меньше "эмки". Муж, жена и трое
детей. В КПЗ разместили.
- В КПЗ?
- Ага! Негде больше, все в городе забито. Да и всё равно, там нет никого.
- Если вдруг задержанных приведут?
Лерман махнул рукой:
- Прикую к батарее. Мы же теперь "кровавая гебня". Палачи и садисты. Слышал эту
байку?
Светлов кивнул:
- Не то слово. Всю плешь проели! Каждый второй вспоминает!
- Вот, - продолжил Исаак, - раз садисты, то и прикую. Зато дети будут спать на
удобных нарах!
При слове "спать" оба зевнули.
- Непонятные они какие-то, - продолжил Светлов. - Словно с другой планеты.
Семьдесят лет! Другой мир, другие люди. Как марсиане...
- Ну, а эти, на заставе, "чоповцы"? - уточнил Лерман, глядя в лицо младшему
лейтенанту.
- Нет, те простые. Как мы. Одно слово - бойцы. А тут мутно все.
Сержант опять зевнул. Лейтенант безуспешно попытался сдержаться. Получилось
только хуже.
- Подозрительные есть?
- Полно! По мне - так все подряд. Ну... Вот этот, например. По профессии - журналист.
Едет предупредить деда, чтобы тот в аварию не попал. Но не чувствую я в нем любви к
предку. Предлог это.
- Как считаешь, на самом деле что?
- Хрен его знает. Наверное, посмотреть хочет, что у нас и как. Может, думает насовсем
перебраться, а может, наоборот, собирается потом гадости говорить. Не поймешь, пока не
проявится. Сам понимаешь, проявится уже, когда назад вернется. Не умеем мы, товарищ
сержант, им в душу заглядывать. И что с ним сделаешь? Не пустить - так не за что вроде.
А пустить - хрен его знает...
- И что решил?
- Пустил, конечно. Куда деваться, приказ от двадцать третьего. Решил, пусть будет
ваша проблема.
- Наша... ваша... Общая у нас проблема, общая... Давай бумаги, - Лерман взял
протянутые документы, посмотрел и что-то на них пометил. - Пошлю в Смоленск, пусть
приглядят... От меня теперь куда?
- А в отряд вызывали. Сам понимаешь, иначе к тебе и не зашел бы.
- Понятно. Ладно, бывай. Мне сейчас, кроме твоих, еще кучу дел подкинули.
- Понятное дело, - пожал руку вставшего сержанта Светлов. - С этим Событием ни
