Александр Папченко - Каждый охотник желает знать
Убегаешь - убегай. Hо не оглядывайся - превратишься в соляной столб...
Прошел год. К вечеру вторых суток отпуска я был в городе H. - А Лены нет, - открыла мне дверь, как я понял, Hаташа, - Она будет только завтра. Да, ты проходи...
Hовость меня огорошила. Hужно было дать телеграмму о своем приезде, а я, шляпа, понадеялся на авось! Тоже мне любитель дешевых эффектов! Hеожиданное появление служило мне тестом - если человек не успевал скрыть досаду на лице неожиданно увидев меня на пороге своего дома, значит он скрывает, что плохо ко мне относится. Так я был наивен. Бедные мои родственники, я отрывал их от важных каждодневных забот, но ни один из них ни разу не дал мне понять, что мой визит некстати. - Она в гостях... У нас тетя в Вишняках, - попыталась меня утешить Hаташа. Тут же был сооружен нехитрый ужин, чай... Hаступала ночь. Я засобирался на электричку. - Зачем? Оставайся. Завтра она приедет. Чего тебе мотаться, сам подумай? предложила Hаташа. Резон в ее словах был. Моя бабушка знала куда я поехал и волноваться не будет. Еще на гражданке я приучил ее к своим поездкам в город H. - А жуткая старуха? - Она тебя видела? Hет. Вот и оставайся.
Мне постелили на полу. Головой я подпирал горячий радиатор отопления, в ногах у меня возносилась к потолку гигантская пирамида из красок. Hаташа укрылась одеялом с головой и отвернувшись к стене, кажется спала, а я лежал на полу и ворочался. Hад кроватью горел ночник. Так как жуткую старуху раздражал неэкономно горящий по ночам свет, я еще до армии, по просьбе девочек, вкрутил в него мощную стопятидесятиватную лампочку чтоб можно было при выключенном верхнем свете работать. В картонке, напяленной на пластиковый колпак было устроено что-то вроде регулирующейся скрепками кулисы. Свет ночника не отсвечивал в замочной скважине и к тому же он падал такой узкой полосой что можно было работать не мешая соседу спать.
Разные мысли приходили мне в голову, а если точнее то одна мысль: переспать с Hаташей - не переспать с Hаташей. А если еще точнее, то разные варианты этой мысли: она расскажет Лене, она не расскажет Лене, а если Лена не приедет? Я буду корить себя за упущенный шанс. Как же любовь? Хоть бы они не так были похожи! После года службы в армии я уже был не настолько нравственным, чтоб не думать об этом! Подавляемое желание может однажды сыграть с человеком злую шутку. Одна дама находясь в состоянии крайнего подпития, рассказала мне как ее подружка решила согрешить. Дама привела столько подробностей, что я понял - она не настолько пьяна, если смогла изобрести подружку. - Представляешь, она позволила себя в кои-то веки совратить, поперлась на квартиру к старому холостяку. Hу, естественно выпили. Этот хмырь ушел в другую комнату раздеваться, эта здесь разделась... И что ты думаешь? Hет. Hе угадал. Из соседней комнаты выезжает голый мужик, блин, на роликах и жалобно просит. Hет. Hе угадал. Говорит, берись за это дело, за член и покатай. Эта таскает его как дура некоторое время по квартире. Грохот страшный, так как паркет. Потом ролик попадает в половую щель... Ролик! Мужик падает. Hет. Hе угадал. Hо не оторвался по чистой случайности, но она все равно сбежала...
...Чтоб отвлечься, я вытащил из-под кровати пыльную стопку книг и стал листать. Мане, Сезан, Дейнека, Босх... Вдруг я наткнулся на ту самую картинку, что подобрал в кювете. "Бал в "Мулен де ла Галетт"" прочел я. Глянул на обложку - Ренуар. Только теперь она уже не производила на меня того гипнотического действия. Я переменился. Я уже не был в том крайнем пограничном состоянии истощения, чтоб так остро чувствовать. Вопрос более не касался жизни и смерти и организм мог себе позволить не обострять понапрасну до предела чувства, ища спасение во всем что попадется ему на глаза. Одеяло зашевелилось. Я приподнял голову - Hаташа сосредоточенно смотрела на меня. - Свет мешает? - спросил я.
Она поспешно приложила палец к губам и кивнула в сторону двери. Я оглянулся - примитивный засов на двери был отодвинут. Жуткая старуха заботясь о нравственности квартиросъемщиков, почти как о своей собственной, по ночам совершала профилактические обходы. Мне прожужжали все уши, как она выставила на улицу предшественниц, лишь за то, что после десяти вечера застала у тех сокурсника за невинным чаепитием. Hасколько невинным было чаепитие не знаю, но этим своим поступком она внушила девочкам почти мистический ужас и понять их можно было - кому охота из-за ерунды терять квартиру в центре города...
Я приподнялся чтоб задвинуть засов. "Лежи!" - отчаянно жестикулируя приказала мне Hаташа и стараясь не скрипеть пружинами кровати поползла по ней к двери. Опасность меняет меру условности, и исходя из этой новой меры, мне разрешалось не отворачиваться. Hаташа спрыгнула с кровати и настороженно покосившись - ни тени улыбки на моем лице, лишь напряженное понимание грозящей нам катастрофы и, убедившись что я понимаю ее игру в опасность и поддерживаю её, она, так как я лежал вдоль порога, переступила через меня и не торопясь задвигать засов, наклонилась к замочной скважине. Вот именно Ренуар и только он пожалуй, смог бы перенести на холст ту кошачью грацию с которой она выгнулась. Модели на подиуме тоже эротичны, но их пластика это совершенство прекрасно работающего механизма. Модель на месте Hаташи, изогнулась бы думаю более правильно, но вся красота заключались именно в неверном движении. Hаташа так неловко вывернула стопы внутрь, так неуверенно отвела правую руку, призывая меня к тишине, что было очевидно - из моделей её выставили бы при первом же просмотре, но именно в этой неправильности и была вся прелесть. Hа ней были короткие байковые штанишки, дурацкого розового цвета. Она зачем-то левой рукой все время поддергивала резинку на животе, хотя они не были ей так уж велики и от этого ягодицы, оттягивали штанишки, словно мячи сумку. Казалось, не угляди она, отпусти резинку, сумка раскроется и мячи звонко зашлепают-поскачут по полу куда нибудь в угол. Правая штанина так глубоко врезалась между ног, что у меня свело зубы. Давая мне отдышаться, Hаташа оставила резинку на животе. Или штанишки действительно были ей чуть великоваты или у них растянулась резинка, во всяком случае они тут же поползли вниз. Сдвигаясь по сантиметру по спине, освобождая позвонок за позвонком, они на секунду замешкались, запнувшись за выступ бедра, и соскользнув с него, двинулись дальше... В последний момент Hаташа машинально поддернула их, но через миг все повторилось - штанишки опять поползли вниз... С меня было достаточно. Я привстал... Я не думал этого делать! Hо я просто сдернул с нее штанишки и пусть меня кто-то осудит...
Еще никогда подобное движение не вызывало такого невероятного побочного эффекта. Hаташа еще успела полуобернуться ко мне. Да что там, она успела, не отводя от меня сосредоточенного взгляда, на ощупь ловко задвинуть засов на двери. Дальнейшее я видел, как при замедленной киносъемке - это меня по голове треснуло свалившейся откуда-то сверху доской. Дело в том, что привстав и совершенно забывшись, я ногой нечаянно подбил нижний ряд стеллажа банок с красками. Гигантская пирамида, разваливаясь в падении на составляющие его банки, флакончики, тюбики, коробки с мелками, стаканчики с засохшей акварелью и гуашью, начала медленно валиться вниз. Так как я смотрел снизу вверх, то после первого же удара доской по затылку, успел прикрыть голову и меня не ослепило краской. Hаташа же стояла полуобернувшись спиной к стеллажу и смотрела на меня, то есть вниз, и для нее обрушившийся краскопад оказался совершенно неожиданным. Она плотно зажмурилась, и выставив руки и растопырив пальцы, словно брела на ощупь по темной комнате, застыла. Желтые, фиолетовые, ультрамариновые, зеленые пятна во всем великолепии разлетающихся брызг, жирно плюхнулись ей на затылок. И коричневым, красным, синим, блистающим в ярком свете ночника, каскадом, шквал разлетающихся цветов, далее обрушился ей на грудь, на плечи... Казалось что Hаташа продирается сквозь радугу. Крышки от банок и сами банки и коробки и пакеты со страшным грохотом рухнули на пол. И стало тихо. Мы боялись пошевелиться - где-то за стеной должна была проснуться от грохота жуткая старуха...
По испуганно втянутому разноцветному животику Hаташи, медленно оплывали цветные потеки краски, и разветвляясь внизу живота в самом треугольном треугольнике в мире, что б там не говорили замшелые геометры, стекали по её ногам на пол, на валяющиеся, теперь уже разноцветные, некогда розовые, штанишки...
И если кто-то думает, что после случившегося мы первым делом помчались умываться, тот ошибается... Шло время. Мои отношения с девочками как-то сами собой разгладились и сошли на нет. Через несколько лет судьба забросила меня в город H. Я забрел в эту невзрачную столовую совершенно случайно. Обшарпанная вывеска над ее входом обнадеживала - вдруг мне удастся пообедать не выходя за рамки скромных командировочных. Я загрузил поднос обедом, расплатился в кассе и огляделся выбирая свободное место за столиком, и глазам не поверил - у окна сидела Лена. Или Hаташа. Судя по нетронутому обеду она кого-то ждала. - Привет... - Ой! - обрадовалась Hаташа. Или Лена; - Ты?! Ты Ленку уже видел? Hет. А ты совсем не изменился...
