Unknown - Levin Pyiltsa fey i zakoldovannyiy ostrov
И Мать-Голубка поняла её замысел. Она, конечно же, сразу почувствовала, что эти две феи прибыли к ней. Но не сразу подняла взгляд, тоже давая Прилле освоиться. А что почувствовала Прилла? Что вообще чувствовала любая фея, увидевшая Мать-Голубку в первый раз?
Представьте себе домик. У вашего воображаемого домика может оказаться черепичная крыша. А у моего — дверь, покрашенная голубой краской, с латунной ручкой. У вашего домика могут быть светло-серые стены с розовым бордюрчиком. Перед домом на лужайке могут цвести маргаритки. И всё вокруг может быть залито золотистым светом.
Если бы вы вдруг увидели такой домик наяву, то сразу бы поняли, что мечтали о нём всю жизнь. Хотя за мгновение до того вы об этом и не догадывались.
Вот что чувствовали феи, встретившись с Голубкой. Она значила для них больше, чем Дерево-Дом, больше, чем Приют Фей, она как бы и была их прибежищем, их пристанищем, их домом.
Прилла облегчённо вздохнула.
Динь направилась к гнезду. Прилла следом. «Мать-Голубка, полюби меня, — думала она. — Пожалуйста, Мать-Голубка, полюби меня. Пожалуйста, догадайся, в чём мой талант. Пожалуйста. Пожалуйста!»
Динь опустилась на краешек гнезда. Прилла побоялась последовать её примеру. Она задержалась в воздухе на некотором отдалении.
Мать-Голубка улыбнулась. Глаза её весело глядели на Приллу. Она что-то нежно проворковала. Прилла показалась ей очень миленькой, весёлой и ладненькой.
Прилла радостно улыбнулась в ответ.
Бек, фея, которая прислуживала Матери-Голубке и умела понимать зверей, тоже улыбнулась.
— Ты ведь Прилла, не правда ли? — сказала Мать-Голубка. — Прилла, — повторила она, раскатисто произнеся «р» и протянув
— Ты прибыла туда, где тебе и следует быть, Прилла. Я тебе несказанно рада.
Глава СЕДЬМАЯ
— Спасибо, — сказала Прилла с облегчением. Мать-Голубка любит её! Прилле захотелось обнять её, зарыться в её мягкие перышки и так замереть — в покое и безопасности. Мать-Голубка почувствовала, что Прилла может вдруг на мгновение переноситься на Большую землю. Заметила такую её некоторую особенность, такую странность.
— Тебе не так уж легко пришлось здесь в первое время, не правда ли?
Прилла кивнула, впервые ощутив, что её понимают. Мать-Голубка склонила голову набок. Она не умела видеть будущее во всех подробностях, но кое-что всё-таки могла уловить.
— Боюсь, что тебе ещё предстоят трудные времена, — сказала она. — Тебе придётся внутренне собраться.
Прилла снова кивнула. Мать-Голубка смотрела на неё с таким сочувствием, что фея решила: ей нетрудно будет «внутренне собраться». Она перекувырнулась в воздухе и сказала:
— Я смогу.
Это понравилось Голубке, и она предложила:
— Хочешь посмотреть на моё яйцо?
Бек удивилась. Мать-Голубка далеко не каждой вновь прибывшей фее разрешала посмотреть на яйцо.
— А можно? — обрадовалась Прилла. Мать-Г олубка привстала на одну лапку.
— Я никогда не вылезаю из гнезда целиком, — пояснила она. Прилла увидела бледно-голубое яйцо. Оно было размером больше обычного голубиного и отливало жемчугом.
— Очень красивое, — вежливо отозвалась Прилла. Она не видела в яйце ничего особенного. Но на самом деле оно было особенным. Именно благодаря этому яйцу все звери и все неуклюжики на острове никогда не взрослели. Благодаря этому яйцу остров и был островом Нетинебудет.
— Спасибо, — проворковала Мать-Голубка. — Знаешь, Бек, — продолжала она, — мне кажется, что Прилла голодна. — Ей как раз нравилось, когда новенькая фея бывала голодной. — У нас ещё осталось что-нибудь от мускатного пирога?
Бек открыла корзиночку и отрезала кусочек пирога. Она положила его на тарелочку и поставила её перед Голубкой. Мать-Голубка отщипнула от пирога чуть-чуть и протянула его Прилле в своём клюве. Прилла взяла кусочек из клюва. Конечно, Бек могла бы дать ей вилку, и Прилла могла бы поесть самостоятельно. Но так было вкуснее. Пирог был сладким. Но слаще всего была любовь Матери-Голубки.
Кусочек за кусочком Мать-Голубка скормила Прилле всю порцию пирога.
Динь прикрыла глаза, вспоминая, что Мать-Голубка сказала ей при первой встрече: «Ты фея Починка, и всё, что ты будешь чинить, будет звенеть: „Динь-динь". Ты и сама блестишь, как новенькая кастрюлечка. Ты сильная и мужественная. Подобной феи уже давно не появлялось на нашем острове». Потом она её покормила. И Динь поняла, что Мать-Голубка полюбила её. Она и до сих пор её любит. У Динь в этом не было никаких сомнений.
— Мать-Голубка, ты знаешь, какой у Приллы талант? — спросила Динь, очнувшись от своей задумчивости. Она помолчала минутку и потом, набравшись решимости, добавила: — Может, она не стопроцентная фея?
Прилла изумилась. Так Динь считает, что она, Прилла, не стопроцентная?
— В этом не было бы ничего ужасного, — ответила Голубка с некоторой жёсткостью в голосе.
— Я не стопроцентная? — испуганно переспросила Прилла.
— Это не так, — ответила Голубка. — Прилла полноценная фея.
Прилла подумала: «Но в чём же мой талант? Скажи, Мать-Голубка. Скажи».
Мать-Голубка снова склонила голову набок. Она почувствовала, что в Прилле есть нечто особенное, чего ещё не случалось на острове Нетинебудет.
— У тебя есть талант, дитя моё, только я ещё не поняла, в чём он заключается.
— Я когда-нибудь это узнаю?
Мать-Голубка улыбнулась.
— Надеюсь, что узнаешь.
«Она надеется, — подумала Прилла. — Только лишь надеется? А вдруг она ошибается?»
— Может, Прилла одарена пониманием зверей? — выразила надежду Бек. — Нам так надо, чтобы кто-то помог с бурундуками. Они такие большие и порой за ними нужен пригляд. Тебе нравятся бурундуки, Прилла?
Прилла кивнула. Она и сама не знала, нравятся ли ей бурундуки, но она жаждала обнаружить в себе хоть какой-нибудь талант. Если б у неё обнаружился талант, как у Бек, возможно, она могла бы заменять её при Матери-Голубке, когда Бек была занята чем-то другим.
— Нет, Бек, — сказала Мать-Голубка. — У неё твоего таланта нет. Иначе она сумела бы постучаться в дверь к моим мыслям.
Прилла попробовала постучаться. Но у неё ничего не вышло.
— Каждый талант прекрасен, Прилла, — сказала Мать-Голубка. — Когда ты обнаружишь свой, ты это обязательно поймёшь. Хочешь посмотреть, что умеет делать Бек?
— Да, конечно.
Приллу разбирало любопытство, хотя она боялась, что станет отчаянно завидовать
Бек.
Динь взорвалась:
— Мне некогда! Мне надо чинить поварёшку!
Право же, она никогда ещё не теряла столько времени попусту. Разве что тогда, с Питером.
Мать-Голубка согласно кивнула и произнесла:
— Да, дорогая.
Динь знала, что это значит. А значило это вот что: «Успокойся. Подождёт твоя поварёшка».
Бек стряхнула крупинку пыльцы на маленьких комариков, пролетавших мимо гнезда. Она поманила одного из них — комарик тут же подлетел и уселся ей на палец.
— Ой! — отшатнулась Прилла.
— Комарики любят поиграть, — сказала Бек. — Погляди. Хоп. Хлоп.
На «хоп» комарик подлетел. На «хлоп» опустился на палец. Хоп. Хлоп. Вверх. Вниз. Хоп-хлоп. Хоп-хлоп. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Бек подавала команды всё быстрее и быстрее. И комарик подлетал и опускался всё быстрее и быстрее. Прилла поймала себя на том, что кивает головой в такт. Динь продолжала думать о своей поварёшке. Бек командовала так быстро, что её «хопхлоп» слились в одно слово. Комарик остановился.
— Спасибо тебе, — сказала ему Бек и указала пальцем на Приллу. Комарик тут же уселся ей на нос. Прилла окаменела от страха. Она скосила глаза, чтобы его рассмотреть. Новенькая фея ждала, пока он улетит, смахнуть его со своего носа она не решалась. Он пополз по её носу вверх, потом вниз.
— Спасибо, — сказала Бек. — Довольно.
Комарик улетел. Прилла поняла, что она нисколечко не завидует Бек.
«Ну, ни капельки, ни комариного носочка не завидую», — подумала она.
— Теперь ты можешь отправляться к своей поварёшке, Динь, — сказала Мать- Голубка. — Покажи Прилле свою мастерскую.
— Полетишь со мной? — спросила Динь. Ей-то самой желательно было бы отделаться от Приллы. Правда, вот если бы Прилла тоже оказалась феей-починкой...
Прилла кивнула, хотя в душе ей больше хотелось остаться с Матерью - Голубкой.
— Прилла может оказаться починкой, — сказала Мать-Голубка. — Это не наверняка, но и не исключено.
— Вперёд, Прилла! — скомандовала Динь.
Ветер усилился. Лететь в сторону Дерева-Дома было трудно. Когда они всё-таки добрались до места, Динь направилась на второй этаж и толкнула дверь под стальным козырьком.
— Это здесь, — сказала она. Динь всегда испытывала некоторое смущение, когда кто-нибудь впервые посещал её мастерскую.
Но Прилла ничего не видела. Она очутилась на Большой земле, в игрушечной лавке, на рельсах заводной железной дороги. Издали раздался гудок локомотива. Прилла взлетела в воздух. Мимо прогрохотал поезд. Из паровозной трубы клубами валил дым.
